Я собираюсь покончить с собой.
Да кого я обманываю? Наверное, у меня сейчас и умереть-то не получится. Точно знаю, что цианид, который я себе вколол, не действует - десять с чем-то лет назад мне ввели антитоксинную сыворотку. Мышьяк тоже не действует; я пробовал на себе крысиный яд, никакого толку.
Все в Фонде считают, что я всемогущий, что я - какой-то психопат, изменяющий реальность, что я устраиваю "улётные" похождения с Кондраки, Брайтом, Райтс, Кроу… как же они охеренно далеки от истины. Конни в психушке, Брайт вступил в Длань Змея и смог наконец-то умереть, Райтс слилась воедино с этой … штукой, которую она прозвала "своим личным проектом", а Кроу… несчастный бедолага Кроу, мне пришлось пристрелить его самому.
Так что остался только я. Альто Клеф. Он же - "возьму дробовик, приставлю к яйцам скульптора реальности и нажму на спуск". Он же - "я взорвал Челленджер силой мысли". Он же - "я пытался убить 239". Он же - "грёбаный Сатана".
Может, последний пункт и не врёт. Может я и вправду Сатана. И в наказание за то, что я пошёл против воли Бога, мне не дано взаимодействовать с аномалиями. Я - не скульптор реальности, совсем наоборот. Я - якорь реальности. Я - единственное, в чём можно не сомневаться в мире, где лишь год назад стали замечать Йеллоустоунский Национальный Парк, где вирус самовозгорания нарушил условия содержания и перебил целую Зону за неделю, где среди содержащихся аномалий разгуливает что-то, зовущее себя Богом. Правда, теперь он особо не разгуляется, я об этом позаботился. Последнее дело в моей жизни, пока я не нажал на спуск.
Я не вижу призраков. Я не могу войти в другую вселенную; пробовал, какая-то невидимая стена не даёт мне пройти. На меня не действуют искажения реальности, но я могу прикоснуться к тем, кто её искажает. Я не могу управлять аномальными механизмами - как-то раз попробовал сделать опыт с 914 и едва не сломал его. Меня не видит ни одна сущность, которую можно пусть даже с огромной натяжкой отнести к божествам или демонам. Я их тоже не вижу. Не вижу ни одной из сотен тысяч дивных и ужасных вещей, что разгуливают по нашему миру. Но вижу снежных людей, инопланетян и других криптидов - вероятно, потому, что они не "аномальны" в традиционном понимании этого слова. Они - часть этой вселенной, а не пришельцы извне.
За всю свою жизнь я смог контактировать лишь с тремя аномалиями - все три были женщинами. Поди ж ты. Первая… не помню даже, как её звали. Когда-то помнил. По-моему, имя было на букву "Д". Она была любовью всей моей жизни, а мне приказали её убить. Приставить дробовик к её голове и вынести, как я выносил обычных емель, мэри-сью и как их там ещё кличут. Я не смог. Видно было по её глазам, что она меня боится. И я сделал то, что следовало. Бегал от Коалиции, пока не осталось мест, где можно было бы скрыться. Потом предложил Фонду свои услуги в обмен на амнистию для… Дайрине. Так её звали.
До сих пор помню первую свою убитую скульпторшу. Ей было двенадцать лет. Пришлось переехать её автомобилем. Вся её вина - в том, что она оживила одну из своих кукол - ей было одиноко, не хватало друзей. Её травили в школе, она уже начала резать себе руки. В двенадцать лет. Не тот возраст, чтобы думать о том, какие бритвы оставляют меньше всего шрамов, и не тот возраст, чтобы гибнуть под колёсами чёрных фургонов. Аль Фине сказала, что я оказал миру услугу. Мне очень захотелось тогда пристрелить её на месте. Но я выждал полгода и только потом пристрелил. Обставил сцену как неудачное ограбление.
Вторая аномалия, с которой я мог взаимодействовать - Эпон. Моя дочь. Хоть я и сказал "взаимодействовать", её аномалия на меня не действует. Я понял это в тот момент, когда её увидел. У неё были мамины глаза. Она - моё единственное доказательство того, что жил на свете человек по имени Альто Клеф. Моя дочь, сидящая взаперти из-за того, что Фонд боится, что все мужики на свете хотят её изнасиловать. Обозвали её суккубой. До чего тупо. Будь она суккубой, всё было бы наоборот. Итак, моя дочь, известная вам как 166, лишена свободы лишь потому, что родилась на свет. Она этого не заслужила. Надеюсь, то, что я ей оставил, не даст ничему другому с ней случиться.
И всё же я не могу ничего с этим поделать. Не могу даже рассказать ей, что я - её отец. Фонд полагает, что это - очередная аномалия, а я невосприимчив к ней в силу того, что я - якорь в бурном море. Но я-то знаю, что она - моя дочь, и я желаю, чтобы она была счастлива. Я пытался сделать её жизнь хоть чуточку приятней, но пришлось задействовать половину знакомых, чтобы пронести в её камеру одну записочку. Вторую половину задействую, чтобы передать ей мой прощальный подарок. Эпон, прости меня.
Третья, с кем я мог взаимодействовать… Это Сигуррос. 239, как вам привычнее. Вся эта херомантия с ней… заварилась только потому, что я перепугался. Ощутил её у себя в разуме. И пришёл в ужас. Мне пришлось убить её, потому что если ей под силу пробиться в мой разум - ей под силу что угодно. Такую силу без контроля оставлять было нельзя. С телекилловым мечом я набрехал. В моих руках ей хватило бы и острой палки.
По-моему, всё пошло так, как пошло, потому что 239, чем бы она ни была, хотела с нами поиграться. Хотела над нами посмеяться. Она принудила меня драться с Кондраки. Она взяла мои мысли и воплотила их в виде дракона. Она заставила всех остальных вести себя как конченные дебилы, просто смеха ради. И делала это много лет, с тех самых пор, как мы её обнаружили.
Теперь она мертва. Я ввёл ей смесь из цианида, мышьяка, того, что выделяют 035 и 075 (мне помогли добыть это из кофейного автомата) и ещё нескольких десятков разных веществ. Она расплавилась на месте. С тех пор люди снова стали вести себя нормально. Гирс Джерри вчера даже засмеялся, когда я рассказал ему анекдот. Я едва не передумал выполнять свой план.
Но я знаю, что рано или поздно Фонд догадается, кто же расплавил 239. А в силу того, что девиз Фонда - Обезопасить, Удержать, Сохранить, а не Уничтожить, Уничтожить, Уничтожить - мне, наверное, вычистят мозги и вышвырнут на обочину где-то в Альбукерке. Этого я не допущу.
Меня зовут не Альто Клеф. Но, наверное, именно под эти именем вы меня и знаете - если, конечно, О5 не сотрут все следы моего существования. Моё завещание лежит в старом кабинете доктора Брайта, за тем местом на юго-восточной стене, где раньше висела фотография его семьи.
Если мне будет уготовано попасть в ад - что ж, увидимся там, рано или поздно.
- Альто Клеф.
Приведённый выше документ был обнаружен в кабинете д-ра Альто Клефа после того, как поблизости от кабинета раздались выстрелы. Прибывшие сотрудники службы безопасности обнаружили на стене за столом д-ра Клефа кровь, совпадающую с кровью д-ра Клефа, некоторое количество мозгового вещества и застрявшие в стене дробинки. Под столом лежала стреляная гильза и дробовик Winchester 1912, ранее принадлежавший д-ру Клефу. На конце ствола дробовика удалось обнаружить слюну. Анализ показал соответствие ДНК в образце слюны с ДНК д-ра Клефа.
Тело д-ра Клефа так и не было найдено. Его местонахождение на сегодняшний день неизвестно.