Лаборант Ричард Мосс бежал во всю прыть. Он мог с полной уверенностью сказать, что так страшно ему никогда в жизни не было. События последних двадцати минут клубились в его голове, подобно рою пчёл. Взрывы. Вторжение. Нападение. Что за Повстанцы Хаоса? Стрельба. Смерть. Блокировка. Бег. Снова взрывы. Снова пули.
В ушах звучало какое-то дикое подобие музыки. Всё это, казалось, создавало ритм: его дыхание, стук его перекачивавшего адреналин сердца, вопли аварийных сигналов. Стрельба сейчас осталась позади. Насколько далеко, он не знал, но явно недостаточно далеко. Он едва понимал, как вообще ему удалось добраться сюда или раздобыть тот предмет, который он сейчас держал под мышкой, словно футбольный мяч.
Он резко затормозил, по инерции едва не запнувшись о собственные ноги. Вот та камера, к которой он спешил. Задыхаясь, он отсканировал свою карточку. При нормальных обстоятельствах это было бы бесполезно во время вторжения, но незваные гости невольно ему помогли, отключив процедуры блокировки.
Дверь с шипением отворилась. Ричард вскочил в комнату.
— Лорд Блэквуд!
Улитка повернула голову в сторону Ричарда.
— О, доброе утро. Очевидно, вы знаете меня, хотя я не припоминаю, чтобы мы когда-либо встречались… что стряслось?
Простите, сэр. Не время для разговоров. Вторжение. Нужна ваша помощь.
— Дружище, успокойтесь и переведите же дыхание.
Ричард пару секунд помолчал, пока не прошла одышка.
— На Зону напали, и сюда идут враги. Я не знаю, сможем ли мы удержать их самостоятельно, поэтому я выпущу вас и буду надеяться. У меня в кармане — ключ-карта, с помощью которой вы сможете войти в хранилище; лестница справа по коридору, три этажа вниз, камера шестнадцать… — его голос затих, он напрягся, вслушиваясь в отдалённые вопли из коридора. — Чёрт! Вы ведь знаете латынь, не так ли?
— Конечно же, я начал изучать её, будучи ещё мальчишкой в начальной школе. Но какое это имеет отношение к какому-либо вторжению?
— Просто поверьте мне: в ближайшее время она вам пригодится.
Ричард взял потускневший шлем из-под мышки и надел его на голову.
—
Публий Картафилос Аэций начал приходить в себя. Смерть казалась ему похожей на сон — глубокий и без сновидений. Темнота в уголках разума отступала. Постепенно возвращались тепло, осязание и слух. Вне времени этот процесс одновременно занимал годы и секунды. Последний толчок был подобен падению с большой высоты; размытые цвета и ощущения закружились вокруг него в заключительном безумном вихре, прежде чем его внимание резко сфокусировалось.
Он стоял в небольшой, просто обставленной комнате. Единственными примечательными предметами были небольшой стол, картотека и стеклянный резервуар, заполненный водой, в котором находились тропические кораллы и яркая улитка. Снаружи слышался продолжительный и громкий визжащий шум. Он осмотрел своё новое тело. Долговязое. Тощее. Вместо привычного оранжевого комбинезона одето в длинный белый халат, который он обычно видел на докторах.
— Вы в порядке?
Это был голос пожилого человека, хотя язык оказался незнакомым. Публий оглядел комнату, но так никого и не увидел.
— Кто здесь?
— Так вот почему он сказал, что мне пригодится латынь, — раздался тот же голос, на этот раз на очень официальной, акцентированной латыни, и исходил он из стеклянного резервуара.
— Ты кто? Где прячешься?
— Я нигде не прячусь, дражайший мой друг. Но сейчас у нас мало времени на разговоры, нам следует поскорее отсюда уходить. Сюда идут враги.
— Стой, чего? Кто? Кто напал?
— Мне это неизвестно, но я намерен выяснить это и остановить их, кем бы они ни были. И ваша помощь была бы весьма уместна.
Повисла неловкая пауза, когда Публий уставился на слизняка. Не видя иного разумного варианта, Публий снял крышку резервуара и вытащил улитку. Он положил её в нагрудный карман халата; та тут же высунула голову наружу. Публий вышел в коридор, морщась от тревожной сирены.
— Направо, а затем вниз по лестнице, и мы сможем… о, замечательно.
Слева, футах этак в тридцати, с криком появились три фигуры: двое мужчин и одна женщина. Женщина была выбрита налысо, с вытатуированным на лице черепом, и держала по мачете в каждой руке. У одного из мужчин шла кровь из маленькой круглой раны на плече, но в здоровой руке он по-прежнему сжимал мясницкий тесак. Второй был совершенно голым, со спутанными волосами до пояса, в нарисованной кровью красной боевой раскраске и вооружённый самодельным копьём.
Разум Публия активно заработал, в одно мгновение проанализировав ситуацию. Трое врагов, все вооружены, один ранен, — против одного безоружного человека и ещё более безоружной улитки. Судя по внешности, грубому оружию и неумелым стойкам, им не хватало какой-либо профессиональной подготовки или дисциплины. Простые разбойники. Тем не менее, они, конечно, опасны, тем более, что тело у него непригодное.
Голый напал первым. Публий увернулся от копья и выхватил оружие из рук мужчины, при этом обронив докторский халат и улитку; инерция бросила нападавшего на пол. Публий взмахнул копьём и сильно ударил его по голове рукояткой, лишив сознания.
И тут же еле увернулся от первого удара мачете женщины. Боковым зрением он увидел, что раненый убегает обратно — несомненно, за подкреплением. Это будет проблемой, но потом.
Женщина оказалась бойцом получше, чем копейщик: она постоянно находилась в движении, не давая Публию зайти ей за спину. Он неловко уклонялся от её выпадов, ожидая, пока она откроется. Его копье было бесполезно на этом расстоянии, нужно было каким-то образом отдалиться от неё, но ей до него доставать было удобнее…
Вот оно. Открылась. Она замахнулась слишком широко, слишком сложно. Публий отскочил и метнул копьё. Зазубренное металлическое остриё пронзило шею женщины и та, булькнув кровью, упала мёртвой.
Публий вынул копьё из трупа, вытер кровь о её одежду и подобрал один из мачете. Он подошёл к бессознательному голому мужчине и отрубил ему голову. Он оставил халат лежать на полу, а улитку вынул из кармана и посадил себе на плечо.
— Красиво сработано. Поспешим же теперь дальше по коридору.
Публий побежал, куда ему велели, несмотря на полную дезориентацию. Сейчас он доверял улитке: та знала куда больше него об этом месте, тогда как сам он не знал почти ничего.
— О, куда девались мои манеры? — сказала улитка с его плеча. — Я лорд Теодор Томас Блэквуд, слуга Её Величества королевы Англии Виктории.
Имя было варварским, эти королева и страна ничего не значили для Публия. Тем не менее, он счёл нужным представиться говорящей улитке.
— Я Публий Картафилос Аэций, воин Гая Мария в войне против Югурты и… поневоле выживший.
— О… это всё объясняет. Привязаны к шлему, я полагаю. Вы довольно далеко от дома в пространстве и времени, друг мой. Но не время расслабляться. Прежний владелец вашего тела рассказал мне, где хранится моя коллекция, и теперь это наша цель. Там мы найдём оружие получше.
Публий покосился на Блэквуда.
— Ты же осознаёшь, что ты улитка, да?
— О да, это очень смешная шутка. Увы, я её уже слышал.
—
Ужастный Джек колотил по чьей-то голове бейсбольной битой, обмотанной колючей проволокой. Он любил чувствовать месиво под своими татуированными пальцами. Остальная часть банды также веселилась: что может быть лучше насилия, пожара и грабежа с самого утра?
Он глубоко вдохнул дымный воздух, купаясь в брызгах крови. Веселье тут подходило к концу. Время двигаться дальше.
Дураки эти фондовцы. Думают, что могут защитить мир, заперев его судьбу и "обезопасив". Детская концепция, на самом деле. Энтропия всегда побеждала, и Ужастный Джек любил побеждать.
Трахать и мочить, нести ад и хаос — таков был его девиз.
Стоп… что такое? Кто-то бегает от драки? Какой-то трус прибежал обратно. Всего-то получил пулю в плечо, ерунда какая. Сказал что-то о человеке в шлеме на пару этажей вниз, о ком-то суровом.
Посмотрим, решил Ужастный Джек.
—
— Ну и как этим пользоваться?
— Вставьте его в замочную скважину. Это просто ключ, в конце концов.
Публий посмотрел на ключ-карту. Она не была похожа ни на какой ключ из тех, что ему встречались, хотя, конечно, всё в этом месте было чуждым и ему неизвестным. Он решил, что лучшим вариантом будет списать это на колдовство.
— Не вижу я никакой скважины.
— По-прежнему дезориентированы, как я погляжу. Она совсем рядом, возле вашей руки.
"Замочная скважина" оказалась гладким чёрным ящичком с прорезью, располагавшимся на высоте груди на стене рядом с дверью. Публий снова посмотрел на карточку. Всё, что он видел до сих пор, казалось чуждым миру, который он знал, — колдовство да и только. Вот и здесь то же самое. Он вставил карту в прорезь, и дверь отворилась, открыв вход в хранилище. Аварийное освещение озарило тёмную комнату; чучела животных, казалось, готовились броситься на них из тени.
— Итак, у меня есть несколько дуэльных мечей, которые могли бы вас заинтересовать, но на самом деле мы ищем мои дестабилизаторы частиц, — сказал Блэквуд. — Это такие длинные металлические трубы, полые, с деревянным креплением на конце, противоположном отверстию. У нас две пары глаз, так что мы должны найти их достаточно скоро.
К их удаче, в комнате был образцовый порядок: образцы животных здесь, образцов растений там, артефакты расставлены по месту обнаружения и временному периоду. Мушкеты быстро нашлись в стеклянной витрине, рядом со стойкой мечей и другим, менее необычным огнестрельным оружием. Публий открыл шкаф, взял одно из ружей и осмотрел его. На его взгляд, это была какая-то дубинка, но зачем кому-то понадобилось прикручивать металлическую ручку, гораздо меньшую, чем полая часть? Он посмотрел на Блэквуда, желая объяснений.
— Ах да, вы же не знаете, как этим пользоваться. Не волнуйтесь: это довольно легко. Просто наведите конец с отверстием на неприятеля и нажмите на имеющийся там спусковой крючок, вот и всё… Ах, боже мой, не вставлены эфирные накопители. Оно не полезнее палки, если мы не найдём резервные… ага! Вон те стеклянные шарики, возьмите их и вставьте в тот медный паз на боку трубки…
Инструкции были достаточно понятны, и Публий управился за несколько минут. Он поднял оружие, выбирая, как будет сподручнее делать с ним то, что велел Блэквуд. Деревянная часть удобно подходила к плечу.
— Замечательно. Должно хватить на несколько выстрелов, по…
Комнату тряхнуло, когда взорвались дверь и большая часть прилегающей стены. Публий бросился на пол, посыпались пыль и обломки. Сквозь звон в ушах он смутно различил шаги и чужеродную речь.
— Вы в порядке? — тихо спросил Блэквуд.
— Ну… да, думаю.
— Это будет опасно, но я должен попросить вас встать. У нас есть преимущество. Просто поверьте мне на слово.
Публий глубоко вдохнул, собрался с силами и встал, держа оружие в руках. В глазах у него стоял туман, но он рассмотрел в комнате ещё восемь варваров, наподобие тех троих, с которыми сражался только что, с таким же безумным ассортиментом татуировок, пирсинга и самодельного оружия.
— Что у нас тут! — один из самых брутальных разбойников направился к паре, размахивая деревянной битой, обмотанной колючей проволокой. — Что за чучело в шлеме. Чувак, сегодня не Хэллоуин!
Остальные бандиты заржали.
— Что он говорит? — прошептал Публий уголком рта.
— Просто оскорбления, не обращайте внимания, — Блэквуд повернулся к хулигану. — В ваших же интересах сложить оружие, сэр. Мы готовы избежать насилия, если вы пойдёте нам навстречу.
— Ну так чё? Не против, если я порву этих мудаков, а? — закричал мужчина, бросаясь на них двоих.
Публий вскинул мушкет в сторону нападавшего, зажмурился и нажал на спуск. Яркий луч красного света, вырвавшийся из ствола, озарил камеру и ударил в человека прямо в грудь. Тело разбойника скорчилось, конечности изогнулись под непредусмотренным углом, кожа и одежда обуглились и осыпались, как чешуи лука. Свет померк. Пепел осел на пол.
Публий безумно посмотрел на оружие, затем на кучу пыли, снова на оружие, а потом — на обалдевших Повстанцев. Он осклабился.
"Velim caput tuum devellere deinde in confinium gulae cacare".
Лорд Блэквуд покачал головой, насколько это удалось ему в теле морской улиточки.
— Друг мой, боже правый. Это просто грубо.