– Джереми, ты меня разочаровываешь.
Доктор Изабель Хельга Анастасия Парвати Развлечудова V, доктор философии1, злобно зыркнула на пса поверх сложенных пальцев. Корги, сидевший на ее столе, улыбнулся ей в ответ, источая невероятную гордость за слегка влажный конверт, который он держал в передних лапах. Изабель откинулась на спинку кресла и вздохнула.
– Я о-о-о-о-о-о-о-очень устала от этого, Джереми, - она оттолкнулась ножками от пола, отправившись кружиться в кресле по офису. - Твой брат никогда таким не был, - Джереми улегся на поверхность стола, положив голову на свои лапки. - Он никогда не приносил мне плохие новости, но с тобой, Джереми, плохие новости приходят всегда, - кресло с высокой спинкой стало медленнее вращаться, пока и вовсе не остановилось.
Изабель опустила спинку достаточно низко, чтобы улечься практически горизонтально, а ее руки-макаронины безвольно повисли вниз. Слишком много усилий, чтобы сидеть сейчас прямо и ровно. Слишком много работы. Какой был смысл в работе? Какой был смысл во всем этом? Какой был сам «смысл»? Она получила новости прямо из уст корги: продажи текущего квартала были слиты в унитаз по всем фронтам. Это был худший квартал за десятилетие плохих кварталов, и Совет Директоров был недоволен.
Несколько галлонов с Четырехкратным Обходным Мятным Глазурным Волнистым Мороженым Доктора Развлечудовой™ не особо помогли притупить чувства от колкостей из этого строго сформулированного письма Совета Директоров.
«Мы считаем, что в последнее время ваша продуктивность оставляет желать лучшего.»
Продуктивность? Продуктивность? Она вложила всю свою жизнь, всю свою душу, себя всю целиком в каждый единый проект. Как у них язык-то повернулся назвать её непродуктивной! Она была Доктором Развлечудовой! Она построила эту компанию на крови, поте, слезах и том мерзком гное, который заполнял прыщи!
Дети просто больше не покупали игрушки. Они были слишком увлечены этими ужасными видеоиграми, которые заставляли мозги детишек гнить и распространяли всевозможные нездоровые вещи, такие как убийства, нецензурная лексика и микротранзакции. Изабель пыталась, ох, она пыталась. Продуктивность её работы была на высоте. Доски на стенах ее офиса были под завязку изрисованы различными каракулями: нашкрябанных идей было достаточно, чтобы продвигать линейку продуктов Развлечудовой на протяжении целого поколения. Но это не принесло бы никакой пользы, если бы единственными покупателями ее игрушек было некоторое количество странных коллекционеров и постоянно уменьшающееся число преданных фанатов. Вся проделанная работа, все приложенные усилия, и никто не любил ее игрушки. Она изливала сердце и душу в свои изобретения, но в ответ лишь слышала лай Совета и хриплое «фокус-группам не нравится». Фокус-группы! У этой компании никогда не было фокус-групп!
Но нет, вот же они, и Совет Директоров любил их до безумия. Какой был смысл вкладывать сердце и душу в игрушки, если им всем всё равно не дадут ходу?
Изабель придвинулась обратно к столу и развернулась в кресле лицом к лежащему Джереми и конверту с отчетом о том, как Фабрика растоптала бренд Развлечудовой.
Фабрика. Сама мысль о ней заставила всплыть всевозможные слова из самых глубоких закоулков мозга изобретательницы: уродливые злые слова, такие как «шалава», «жёваный крот», «выпендрежник», «черт тебя дери» и «жопа». Да, именно так. На Фабрике работали жопы. Они бы и не узнали веселье, даже если бы оно решило, что хочет быть жопной шляпой, и уселось бы им на макушку.
На самом деле, это была бы ништяковая идея - шляпа для вашей задницы. Существует огромное множество людей, которое ходит без шляп, так почему бы не сделать жопную шляпу, чтобы они могли носить две шляпы…
Нет… нет… какой в этом смысл? Люди подумают, что это глупо. Люди посмотрят на жопную шляпу и скажут: «Что это? Какая-то глупая детская игрушка для какающих детей? Я не куплю это, потому что я не какой-то глупый какающий ребенок». Но это было бы глупо, потому что все какают, не только дети, но и а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-агх.
Ей нужно было больше мороженого. Намного больше мороженого. Какое-нибудь отличающееся… «Сахарно-карамельная Вата-колада», «Хрустящая Лягушка», «Хороший день, чтобы умереть (от шоколада)», «Бананарамадиньдон», «Пять видов смеси Рокки Роуд», «Малиновый звон в голове», «Тщательно Насыщенная Ваниль», «Энтро-арахисовый Масленный Конец Всего Сущего»… Так много всего на выбор.
Бе. Она возьмёт все и сразу. Утопит себя в мороженом. Изабель легонько тыкнула корги пальчиком.
– Доньк. Хей. Джереми. Приведи сюда Джереми, Джереми, Джереми и Джереми. У меня для всех вас есть работенка.
Собачьи уши резко выпрямились. Джереми встал на лапы, спрыгнул со стола и выбежал из офиса. Через минуту он уже вернулся с четырьмя другими корги. Все они уселись напротив стола, выглядя одновременно очаровательно и выжидательно. Изабель, сидя в кресле, наклонилась к ним и состроила мину настолько властную, насколько это было вообще возможно для девушки в ярком ватно-розовом и сине-фиолетовом полосатом свитере.
– Отлично. Джереми, мне нужно, чтобы ты взял ключи и отперел склад. Джереми, ты и Джереми берите вилочный погрузчик. Джереми, ты отвлекаешь Господина Охрану. Джереми, постарайся, чтобы остальные ничего не испортили. Я хочу буквально все мороженое, которое у нас есть на складе прямо здесь, в моем офисе, прямо сейчас.
Джереми утвердительно залаяли в унисон и выскочили из офиса на своих коротеньких ножках.
Изабель вздохнула и покрутилась в кресле, откинувшись на спинку. Обычно это было весело, и она смеялась с огромной радостью, но теперь она ничего не чувствовала. В конце концов, она вновь перестала вращаться, и ее взгляд остановился на портрете отца2, Доктора Реджинальда Филберта Лайонела Арчибальда Вестингауза Развлечудова III, доктора медицины, философии, зубной хирургии и эсквайра.
– Чего ты хочешь, пап?
Картина не ответила3, но отец Изабель на ней выглядел очень важным и усатым. Он был одним из тех важно-выглядящих мужчин с усами, которые зависали с другими важно-выглядящими мужчинами с усами и говорили что-то вроде «да, вполне» и «о, несомненно». Также он выглядел очень разочарованным.
– Тебе никогда не приходилось иметь дело с видеоиграми, пап. Дай ребёнку одну такую и можно будет вить из него веревки всю жизнь. Фабрика может выпускать один и тот же товар каждый год, и они схавают его, и будут тратить на него все своё время среди всемирной паутины, и не будут покупать игрушки.
Картина не ответила.
– Я знаю, что у тебя была та проблема с Дарком, но да ладно, хоть немного войди в мое положение…
Картина не отозвалась.
– Да, я знаю, что ты начинал с продаж мыльных пузырей в закоулках улиц, но меня сейчас саму собираются отправить туда и…
Картина не подала голос.
– Заткнись, картина отца! Ты даже не мой настоящий отец!
Картина не отреагировала.
– Чего ты хочешь? Я не так хороша, как ты, пап!
Слова повисли в воздухе вокруг неё. Не так хороша. Она действительно это сказала? Да, да, она сказала. Не так хороша… Может быть, Совет Директоров был прав. Может быть, она скатывалась. Не то, чтобы она могла что-нибудь с этим поделать. Заносите мороженое!
Двери офиса открылись.
– Джереми? - Изабель развернуло свое кресло.
В дверях стоял не Джереми. Вместо него была довольно профессионально выглядящая и в очках молодая женщина с планшетом. Она была низенькая и пухленькая4 с брюнетисто-медными волосами, собранными в пучок, и монополией на местном рынке веснушек.
Пластиковые шестеренки и AA батарейки внутри головы Изабеллы щелкнули, как только изобретательница определила, что эта новопришедшая не только не Джереми, но и не принесла мороженое.
– Кто ты?
– Эмма Эйзелторп-Браун. Я - ваша новая помощница.
Изабель недоумевающе моргнула. Помощница? Ей не нужна была помощница. У нее был Джереми.
– Я никогда не просила о помощнице.
– Совет Директоров назначил меня сюда. Все документы у меня с собой.
– Ты здесь, чтобы шпионить за мной?
– Нет.
– Ты здесь, чтобы прикончить меня?
– Нет.
– О. Окей.
Последовало долгое неловкое молчание, как будто невидимый слон решил очень медленно пересечь комнату.
– Вам что-нибудь нужно, мэм?
– Эм… - мороженое было уже на полпути, что ж ей ещё нужно? - Ложка. Пойди принеси мне ложку.
– Сию минуту, мэм, - она кратко кивнула, протянув Изабель сложенную бумажку перед тем, как покинуть офис.
Хмм. Изабель прочла записку.
Доктор Развлечудова,
В рамках мер, принятых против недавнего падения производительности Вашего труда, мы, Совет Директоров, сочли целесообразным назначить вам личного помощника на обозримое будущее. Мисс Эйзелторп-Браун считается профессионалом высочайшей категории в этой области, и мы ожидаем, что она послужит достаточным стимулом к повышению производительности.
- Совет Директоров, корпорация «Доктор Развлечудов».
Подо всем этим было очень много текста мелким шрифтом и казенного мумбо-юмбо, но Изабель это не волновало. Никто и никогда это и не читал. Она скомкала бумажку и бросила ее в свое Мусорное Ведро «Жора-Прожора» Доктора Развлечудовой™. Зачем давать ей помощника, если они все равно собираются ее уволить?
Возможно, Совет Директоров, на самом деле, не пытался ее уволить и не хотел, чтобы она потерпела неудачу, но эта идея показалась Изабель до смешного глупой. Это все-таки Совет Директоров - кучка сыпящихся прахом старых занятых людей, которым нравилось писать длинные слова мелким шрифтом и просить вещи в трех экземплярах. Их задачей было вмешиваться в положение вещей, ставить препоны, лезть из кожи вон, чтобы не допустить веселья. Попытки перехитрить их превратились в нечто наподобие игры: Изабель даже некоторое время вела счет. Может быть, они только пытались выглядеть большими плохишами, чтобы начать игру вновь.
Может быть. Однако, все еще оставалось разобраться с Фабрикой, и Фабрика не была тем, с чем легко можно было разобраться. Ею никто не управлял. У нее не было ни инвесторов, ни акционеров, ни генерального директора, только мили и эоны пропитанных кровью шестерней и одиноких замучанных работяг, извергающих бесчувственную грязь из ее недр. Раковая структура, которая не искала ничего, кроме богатств, которые позволят ей разрастаться, распространяться и предлагать вселенной свои отходы в обмен на большее количество ресурсов.
Фабрика была хороша в своей игре. Очень хороша.
Эмма вернулась и вручила Изабель ложку.
– Спасибо, - проговорила Изабель без особого энтузиазма. Она терпеть не могла быть неправой или думать, что была неправа. Особенно в данном случае, потому что это все означало, что у нее, на самом деле, не было никакой причины вообще есть мороженое и она не сможет им как следует насладиться, потому что еда для депрессии никак не поможет, если нет никакой веской причины для депрессии.
Последовало еще одно долгое неловкое молчание. На этот раз в виде бегемота.
– Мм-кхм, - Эмма прочистила горло.
«О нет, она она хочет вовлечь меня в беседу…»
– Джереми! Как вы вовремя вернулись! - вскрикнула Изабель. Спасена собаками.
Корги ворвался в кабинет, стараясь держать на голове ведро с мороженым в равновесии: за ним шёл Джереми, затем Джереми и так далее; вереница уходила за дверь кабинета, словно маленький корги-конвейер. Каждая собачка по очереди оставляла мороженое и выбегала обратно. Изабель схватила первое ведро и оторвала пластиковую крышку. «Замечательная Зефирная Зависимость». Хорошее начало. Может быть, сейчас ей и не нужно было мороженое, но Джереми все равно уже притащил его, так что она могла бы его и съесть.
Этим она и занялась.
Еще одно неловкое не совсем молчание прошло в монолитном кринжовом ужасе. Джереми продолжали приносить больше мороженого.
– Эм, ты можешь тоже взять себе что-нибудь, если хочешь. У меня есть… - она взглянула на растущую кучу мороженого, - …«Брусничная Бонанца для Брюшка»…
– Нет, благодарю.
– «Высочайше Восхитительный Ванильный Вампир»?
– Нет, спасибо.
– «Наполеоновский Неополитанский Непотизм»?
– Нет нужды.
– «Некомфортно Вкусный Апельсиновый Взрыв»?
– Уже ела.
– «Мега Мясная Мистерия»?
– Нет.
– Смотри сама, - Изабель закинула ноги на стол и продолжила есть.
Эмма снова прочистила горло.
– Если вы не возражаете, мэм, то я спрошу: планируете ли вы работать в ближайшее время?
– Может быть, когда я закончу со всем этим.
– Здесь уже достаточно много мороженного.
– Ага, и? Недостаточно много для меня.
– Поверю вам на слово, - выражение лица Эммы оставалось все таким же невозмутимым. - Однако я все ещё считаю, что лучше всего было бы оставить мороженое на другой раз и сосредоточиться на работе.
– Может быть, я уже сосредотачиваюсь на работе? Пары сотен ведерок с мороженым, чтобы утопить мои печали, должно хватить более, чем достаточно, для стимуляции мозга, - изобретательница поморщилась. - Заумные Гольфы против Чихания. Вот. Идеи.
– Не особо годные для продажи.
– Умеешь же ты подпортить настрой, Царевна Несмеяна.
– Эмма.
– Я могу понять твои возможные сомнения, но иногда умникам нужны гольфы, особенно зимой, когда они сопят и чихают.
– Мэм, если я могу сделать предложение, возможно, будет лучше создать более ходовую игрушку.
– И ты туда же. Мне и Совета хватает. Это метод Фабрики, которая выгоняет нас с рынка со своими «Баттлдюти» и «Птичьими фермами».
– Может быть, кое-что можно сделать по этому поводу.
Ложка повисла в воздухе.
– Объясни.
– Фабрика, по сути, бездумная сила. Что-то наподобие животного, верно?
– Верно.
– Человек не может общаться со пчелой, но пчела с другой пчелой - может, так сказать.
– Так… мы запустим пчёл на Фабрику.
– Нет. В этом сравнении Фабрика - это пчёлы.
– Окей, Фабрика - это пчёлы. Жопные пчёлы.
– Мы, люди, хотим поговорить с Фабрикой, пчёлами, но не можем, потому что мы - люди, а они - пчёлы.
– Поэтому, чтобы разобраться с Фабрикой…
– Вам следует просто разговаривать на их языке.
«Разговаривать на их языке…»
– Погоди… Это оно… Это оно! Как же я раньше не догадалась, что это оно?! - Изабель выпрыгнула из-за стола, сбросив ведро с мороженым на пол, и положила Эмме руки на плечи. Маниакальная улыбка осветила ее лицо. - Это оно! Мы ввяжемся в игру Фабрики и обратим её в нашу пользу! Это последнее, что они ожидают от глуповатенькой старенькой Развлечудовой! Эйзелторп, ты - гений! - Изабель в возбуждении оставила слегка смещенный поцелуй на лице помощницы перед тем, как отпрыгнуть в сторону, сделать пируэт и изобразить небольшой победный танец. Эмма вытерла лицо рукавом.
– Корпоративный саботаж! - Изабель продолжила танцевать. - Вот, чем мы займёмся. Пробираемся на Фабрику, устраиваем беспредел и убегаем, звонко смеясь, а затем мы нанесём им удар самой крупной и лучшей линией игрушек за всю историю Развлечудовых! Просто добьём их из милосердия, - она хлопнула в ладоши, прекратив танцевать. Ох, как хорошо все складывалось. Она снова в игре. Она покажет Совету, она покажет Фабрике: Развлечудова вновь станет значимой фигурой на карте. Изабель не была слабым противником, и она докажет это.
– Крепись, мисс Эйзелторп! - Изабель улыбнулась. Это была дикая детская ухмылка: обычно, такие шли в сопровождении с интригами на школьном дворе и различными ребяческими оплошностями. - Нас ждут ПРИКЛЮЧЕНИЯ ПО-КАПИТАЛИСТСКИ! - она приняла драматическую позу, чтобы подчеркнуть свою точку зрения: одна рукой она указывала в потолок, а другой - провела Эмме захват шеи.
Ничто из этого, похоже, Эмму не взбудоражило.
– Я приступлю к упаковке багажа в Развлечудомобиль.
– Превосходно! - Изабель торжествующе подняла кулак вверх. - Джереми! В ЛАБОРАТОРИЮ!5
Корги на мгновение застыли, и в унисон уронили мороженое. В комнату вбежало еще больше собачек, копошась в огромном пушистом ковре. Изабель широко развела руки и грациозно упала им на спину, маниакально смеясь, пока они выносили ее из офиса.
Эмма терпеливо дождалась, когда последняя собака покинет помещение, и взяла килограмм Папской Папайи™ по пути к выходу.
« | Хаб | Часть 2: Супер-крутое дорожное приключение »