Сознание медленно возвращалось к разуму Кактусмена. Его захлёстывало шумом потока голосов, и неестественный дурман окутывал его, не позволяя их различить. Он протёр глаза и громко застонал, пытаясь заглушить шум. Какофония не думала прекращаться, и большая часть голосов лишь зазвучала ещё громче. Прижав ладони к ушам, он попытался прислушаться и через несколько секунд понял, что несколько из голосов ему знакомы. Это кактусы, которые выдали ему доктора, рассуждали о своей кактусячьей жизни. Два голоса, однако же, звучали спокойнее других. И были ему незнакомы.
– Думаешь, доктора ему многовато дали? – женский голос, энергичный, но какой-то резкий.
– Не знаю. Может быть, он просто к такому не привык, – мужской, спокойный и глубокий.
Кактусмен сделал несколько медленных глубоких вдохов, пытаясь взять себя в руки. Сейчас он должен был уже полностью проснуться, особенно с учётом адреналина, но никак не мог побороть это мутящее чувство, растёкшееся позади лба. Он потыкал себя в лоб тыльной стороной правой кисти, как будто пытаясь растолкать это дерьмо, но без толку.
Окончательно отдышавшись, он наконец собрался. Первым его побуждением было выпустить побольше шипов и напасть, но он понял, что это не лучшая идея. Может быть, это просто побочные эффекты от нового лекарства, а эти люди – охранники или ещё кто-то из Фонда. Нечего переживать. Он расслабился, осознав это, и почти мгновенно снова напрягся. Его кровать была удобнее. Может быть, его… нет, скорее всего, его просто перевели в новую камеру. Наверное, потому и накачали его наркотиками. Кактусмен сделал ещё один вздох напоследок, распахнул глаза и уставился на источники голосов.
Однозначно не охранники. И не доктора. Оба сидели на складных стульях напротив Кактусмена, и одеты они были как попало. Они смотрели прямо на него, но никак не отреагировали на то, что он открыл глаза. Кактусмен понял, что это медицинская палата, и он находится на больничной койке. Он попытался вспомнить, почему его сюда привезли, но ничего не приходило на ум. Ничего не болело. Поглядев сквозь стеклянную дверь, ведущую в коридор, он не увидел ничего такого, чего нельзя было бы встретить в обычной гражданской больнице.
Женщина забралась на стул с ногами, сидя на пятках. Её кожа имела слегка коричневый оттенок, трудно было понять, загар это или нет. Волосы в основном каштановые, но по краям выкрашены в зелёный. Одета в штатское, одежда свободно сидит на мускулистой фигуре. Она смотрела на Кактусмена преувеличенно любопытным взглядом, высоко вскинув брови и двигая ртом из стороны в сторону.
Мужчина ссутулился на стуле, как будто собирался с него упасть. Его кожа была намного темнее, а голова была выбрита. Одежда его смотрелась несколько растрёпанной и помятой, хотя и чистой. Его левая рука была полностью замотана в бинты и свободно висела вдоль бока, а правая покоилась на колене. Из-под правого глаза на скуле выступал небольшой кусок металла. Это смотрелось даже почти естественно. Выражение его лица было воплощением скуки.
– Вы кто? – спросил Кактусмен, надеясь, что его слабый голос им вообще слышен.
– Эээй, – сказала женщина, растягивая слова, насколько позволяли лёгкие. – Ты проснулся, паренё-ёк! Доброго тебе утречка!
Кактусмен недоумённо уставился на неё. Женщина хихикнула и добавила:
– Чувак, я несколько часов эту ерундень придумывала. Ну ладно, минут.
Мужчина отвесил ей несильный подзатыльник, хотя ничего не сказал, и выражение его лица не изменилось.
– Ладно, это я сымпровизировала, – усмехнулась женщина. – Так или иначе, здрасьте. Рада видеть, что твои мозги не пострадали. Ну, больше, чем было до того.
Мужчина снова угостил напарницу подзатыльником.
– Извините, мистер Макинтайр, без своих таблеток она не совсем вменяема.
Кактусмен рывком сел.
– Вы не ответили на мой вопрос.
– Какой серьёзный у нас Дэниел Макинтайр! Ну, тогда к делу, – она быстрым движением вскочила на сиденье стула, опасно отклоняясь далеко назад. Кактусмен отдал ей должное: театральную атмосферу она создать умела.
– Я – Александра Рэдклифф! А Мистера Подзатыльника зовут Захария Лэнгли. Мы из Повстанцев Хаоса. И мы спасли тебя!
– Спасли меня? Что? Я знаю, ситуация была не лучшая, но я помогал…
– Никому вы не помогали, – сказал Лэнгли. Это он произнёс не с какой-то язвительностью или прямотой, а просто устало пробубнил. – Я читал ваше дело. Они имитировали инциденты, чтобы улучшить ваш боевой дух. Незначительные задачи, чтобы вы не навредили себе. Не более, чем минимизация риска потерять один из содержащихся у них объектов.
– Я не объект!
– Я знаю. Но они не знают.
– А вам откуда знать? – Кактусмен свесил ноги с края кровати и подозрительно уставился.
– Потому что мне доводилось работать на них, – отвечал Лэнгли, глазом не моргнув.
Это застало Кактусмена врасплох, он не удержался и выпустил сразу все колючки на правой руке. Сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, а также отметил, что никаких швов или бинтов на нём нигде не видно.
– Доктор Лёф не такой. Я не знаю, о Фонде в целом, но он…
– Лёф довольно примороженный чувак, судя по тому, что я читала-дробь-слыхала, – сказала Рэдклифф. – Но это не помешало ему держать взаперти вас и прочих сверхлюдей. Потому что Фонд – не самое лучшее место для сверхлюдей. И я это знаю потому что…
Из правой ладони Рэдклифф вырвался огненный шар. Просто маленькая вспышка пламени, но этого было достаточно, заставить Кактусмена немного отшатнуться. Она усмехнулась и продолжила балансировать на наклонённом стуле.
– Да ладно, мужик, ты ж из Аризоны. Значит, к жаре привычный, – сказала Рэдклифф, как пламя погасло. – Так что, если тот яйцеголовый настолько гнилой, как мне кажется, то быть с нами для тебя на порядок лучше твоей прежней ситуации. Ты теперь личностью станешь. И мы даже попытаемся исправить эту лажу с твоей психикой.
– Я не сумасшедший, – категорически отрезал Дэнни.
Рэдклифф было рассмеялась, балансируя на стуле туда и обратно, но Лэнгли схватил её за запястье и усадил на сиденье. Выражение его лица не изменилось, а она, казалось, пыталась сжевать свои губы.
– Не тебе издеваться над чьей-то психической неуравновешенностью, Алекс. Мистер Макинтайр, примите мои извинения. Я счёл, что было бы разумно, чтобы вас встретили мы двое, так как мы представляем взаимодействие Фонда с транслюдьми – как изнутри Фонда, так и извне. К сожалению, я вижу, что она ведёт себя не особо воодушевляющим образом.
– Так почему я? Не многовато ли усилий, чтобы просто… "спасти" кого-то?
– Повстанцам вы понадобились для выполнения одной очень конкретной задачи, с которой можете справиться только вы, – кивнул Лэнгли. – Вы…
– Вы нужны нам, чтобы поговорить с гигантским кактус-монстром! – перебила Рэдклифф. Она, казалось, вибрировала от волнения. Кактусмен почувствовал, как уголок его рта дёрнулся вверх.
Лэнгли медленно повернул к ней голову, и она вздрогнула. Он моргнул и снова посмотрел на Кактусмена.
– …Да, мы…
Рэдклифф сложила руки вместе и сердце Кактусмена подпрыгнуло до горла, когда она возопила:
– Нам нужна твоя помощь, Кактусмен! Спаси нас, о…
– Алекс.
– Ну что? Я просто дурачусь.
– Пожалуйста, не перебивай. Это невежливо.
– Извиняюсь.
– Замечательно.
– Стой, ты же меня только что сам пере…
– Как я и говорил, – спокойно сказал Лэнгли.
Кактусмен не смог сдержать смешок, хотя не был уверен, что они умышленно ломают комедию. Быть накачанным наркотиками и скорее похищенным, чем спасённым, – это не лучший способ познакомиться с новой организацией, но он чувствовал, эти двое – вполне неплохие люди. Да и выбраться из камеры – это, конечно, плюс.
– Мы нуждаемся в вас, чтобы поговорить… с гигантским кактус-монстром. У нас нет никакого способа подчинить его физически, не сильно повреждая его, так что нам потребуется более деликатное воздействие. Только вы можете помочь нам, мистер Макинтайр. Нам нужна помощь. Нам нужна… Шипастая Угроза.
– Дыыаааа! – на этот раз Рэдклифф вообще выскочила из кресла. – Это было круто! Ну ты доставляешь, Зак.
Лэнгли не столько улыбнулся, сколько показал ей зубы. Это как будто причинило ему боль, и выражение пропало с его лица почти также внезапно, как появилось. Рэдклифф этого и не заметила, а может, просто не придала значения.
– Итак, Дэнечка, чё скажешь, ты в деле?
– Я в деле, – улыбнулся Кактусмен.
Выражение Лэнгли осталось каменным, как обычно, и он отреагировал лишь коротким кивком. Кактусмен попытался не заразиться его равнодушием (меланхолией? Кактусмен не был уверен). По крайней мере, Рэдклифф выглядела счастливой и отплясывала джигу вокруг перевёрнутого стула.
– И что теперь? – спросил Кактусмен, медленно поднявшись с кровати. Он сделал несколько невысоких прыжков, чтобы кровь разошлась по ногам.
Лэнгли открыл рот, чтобы ответить, но Рэдклифф с места в карьер рванула отвечать без подготовки. Лэнгли пожал плечами, взял два кактуса и направился к двери, пока она болтала.
– Ну, мы уже сделали тебе медицинское обследование и всякое такое, так что, по-моему, сейчас надо отвести тебя на нашу квартиру – ты останешься у нас, если я не говорила ещё. Но тебе нельзя будет тут бродить без кого-то из нас, так как ты новенький, особенненький и ещё всяконький.
– Так чем же вы на самом деле занимаетесь? – спросил Кактусмен, выскальзывая за стеклянную дверь. Заглянув в другие комнаты, он поспешил следом за Рэдклифф. В палатах было на удивление пусто, за исключением одной-двух медсестёр там-сям.
– О, мы занимаемся туевой хучей приколов! Ну, это ещё зависит от того, в какой ты ячейке. Например, я занимаюсь тем, что добываю ресурсы – вроде тебя – разными способами. Лэнгли либо со мной, либо делает… ещё что-то. Я не знаю, – когда он об этом рассказывает, мне становится нудно, и я вырубаюсь. Но ты, однако, будешь торчать на базе, потому что ты "жизненно важный сотрудник класса Бета". Но это же лучше, чем тюрьма, ага?
Она прошмыгнула вперёд и закрыла дверь, прежде чем Кактусмен успел выглянуть на улицу. На её лицо пробрался недобрый оскал. Она сделала глубокий вдох, распахнула дверь и выскочила. Кактусмен высунул голову и увидел, как она вскочила на перила, изогнулась всем телом и развела руки.
– Добро пожаловать! – закричала она, и её голос несколько раз отозвался эхом. – В Повстанцы Хаоса!
Площадка снаружи его комнаты тянулась на несколько этажей вверх, и с неё открывался вид на большой зал, полный движения. Люди в штатском, лабораторных халатах, защитных скафандрах и воинской амуниции слились в единое море деятельности. Среди них лавировали тачки и тележки с различными материалами, управляемые нетерпеливыми работниками. Кактусмен заметил раскачивавшуюся клетку, которую бригада рабочих тянула на коротких верёвках, а какая-то большая тварь подталкивала сзади. Всё это издавало шум, который даже здесь, на высоте в тридцать футов, был почти оглушителен.
Они не были ни такими безупречными, как Фонд, ни такими же упорядоченными. Недаром они носят это имя, понял Кактусмен. Здание и различные объекты и инструменты, которые он заметил, выглядели эстетично, но очень уж изношенно. Прищурившись, он увидел, что весь пол покрыт царапинами и потёртостями, – один спошной битый тракт.
Посмотрев налево и направо, Кактусмен заметил другие комнаты вдоль площадки.
Площадка огибала все комнаты, и ещё несколько таких же виднелось выше и ниже. Это напоминало тюрьму, путь со всех сторон комнаты был покрыт лестницами, ступенями, площадками, ведущими к различным комнатам, вмонтированным в бетон.
– Круто, да? – Рэдклифф висела вниз головой, перекинув колени через перила. У Кактусмена закружилась голова от одного только взгляда на неё. Как будто этого было мало, она начала лениво болтать ногами.
– Да, – нервно сглотнул Кактусмен. – Тут немного более… э-э. Не то чтоб грязно, но… Я имею в виду, без обид, я просто…
– А, не парься, – Рэдклифф схватила перила и подтянулась. – То есть, да, тут не такая суперчистота, – та зона, где ты жил, была непорочной, как срань господня, – но здесь есть… понимаешь, характер. Вкус. Все объекты Фонда, где мне когда-либо доводилось бывать, были… безжизненными. Фе.
– Кстати говоря, – сказал Кактусмен, когда они направились к лестнице, где ждал Лэнгли, и пожевал щёку. – Кто-нибудь пострадал, когда вы, ребята, меня… эм-м, "спасли"?
– Что ж, – она сделала небольшую паузу, начиная спускаться. – Я тебе врать не буду, Дэнни. Да, люди пострадали. Люди погибли. Я не знаю, сколько. Я, однако, уверяю тебя, на моих руках нет и унции крови.
Он ожидал этого, но всё равно как будто почувствовал удар в живот. Он сжал перила, ища поддержки и спросил так строго, как мог:
– Зачем?
Рэдклифф явно стало неловко, и Кактусмен от этого почувствовал себя немного лучше.
– Это сложный вопрос. Как ты уже понял, у Повстанцев и Фонда принципиально разные цели. Фонд хомячит аномалии поглубже, а Повстанцы… Повстанцы хотят вытащить их на свет божий. Сделать их нормальными. Сделать нас нормальными, Дэнни.
Из почти каждого дюйма кожи на теле Кактусмена вырвались шипы.
– И это стоит того, чтобы убивать людей? Фонд должен просто умереть и позволить вам делать то, что вы хотите?
Когда Рэдклифф отвернулась от него, не отвечая, Кактусмен потянулся, чтобы схватить её за плечо, забыв, что всё ещё покрыт шипами. Прежде, чем он дотянулся, Лэнгли схватил его за запястье. В двух местах на бинтах засочилась кровь, но Лэнгли не проявил никакой реакции.
– Мистер Макинтайр, пожалуйста, не думайте, будто нам самим от этого легко. Это не так, – он выпустил Кактусмена, выдернул застрявшие в ладони колючки, поднял кактусы, которые поставил было на пол. – Я знаю лучше многих, что не у всех в Фонде ледяное сердце. У меня там были хорошие друзья, когда я там работал. Я занимаюсь этим не только потому, что верю в идеи Повстанцев, но и потому, что знаю: если я не буду этого делать, моё место займёт другой Повстанец. И он может быть не таким великодушным, как я.
Кактусмен пожевал в этот раз язык вместо щеки. Подумал о том, что сказанное имело смысл, но счастливее его это не сделало. Кактусмен не стал зацикливаться на этом и, когда они пошли дальше, состредоточился на втягивании шипов.
Он услышал, как Рэдклифф обратила внимание на кровотечение Лэнгли, и как тот отделался от этого: "Всё равно мне эту руку больше не носить".
Каким бы странным ни был этот комментарий, Кактусмена больше занимали назойливые мысли о Фонде. Ему дали понять, что он многого не знал о фондовцах. Кто он такой, чтобы судить тех, кто бросил им вызов? Тем не менее, мысль о том, что от рук Повстанцев погибли сотрудники Фонда, давалась ему нелегко, и он не был уверен, должен ли он помогать им.
Но тут, как по команде высшей силы, груз на ближайшей тележке покачнулся, съехал вбок и рухнул на пол. Раньше, чем Лэнгли или Рэдклифф успели сказать что-нибудь по этому поводу, Кактусмен бросился вперёд, чтобы помочь новым товарищам. Он поднял одну из бочек, через полосу прозрачного материала на которой было видно красную жидкость внутри. Мужчины с тележкой поблагодарили его, и все вместе они загрузили три упавших бочки обратно на тележку.
– Рад помочь, – заверил Кактусмен, переводя дыхание. От попытки перекричать этот галдёж, конечно, слышнее не стало. Он пошевелил ноющими пальцами и помахал мужчинам на прощание.
Когда он вернулся к Рэдклифф и Лэнгли, последний задумчиво смотрел на бочки, и это было первое настоящее выражение его лица, которое увидел Кактусмен.
– Вы в порядке? – спросил Кактусмен. Коктейль из любопытства и удовлетворения своим недавним незначительным героизмом почти вымыл из его головы предыдущие мысли с эффективностью, достойной амнезиака, зачем-то задержавшегося в организме.
– В порядке, – сказал Лэнгли. Его взгляд на мгновение задержался на тележке, прежде чем переключился на Кактусмена. – Ну всё. Пошли.
Троица покинула большой зал и вошла в один из многочисленных туннелей, исходивших из него. Движение немного ослабло, и Кактусмен больше не сталкивался плечом с людьми, но всё же коридор был полон народа. Он посмотрел вокруг, осознав, насколько близко держатся к нему Лэнгли и Рэдклифф. Они думают, что он собирается удрать или что? Или просто слишком осторожны, предположил он.
– А чего вы хотите от этого кактуса? – спросил он через плечо.
– А я гребу, – Рэдклифф вскинула ладони, преувеличенно пожав плечами. – Мне просто сказали, мол, надо чтоб ты его успокоил, что ты супер-важный, и что нельзя допустить, чтобы с тобой что-то плохое случилось.
– Э-э… Мистер Лэнгли?
– Я тоже не знаю. У Повстанцев действует очень строгое правило насчёт необходимости ознакомления. Учитывая вашу природу в целом, я сомневаюсь, что это что-то особо агрессивное.
Кактусмен думал, что бы ответить, но потерял мысль, увидев очень высокое… нечто, движущееся навстречу по коридору. Нечто было футов этак пятнадцать высотой и состояло из круглой головы и большого количества конечностей. По бокам его кругляшки висели разные электронные устройства, в том числе что-то, напоминающее гарнитуру. Оно расшаркалось перед Лэнгли, тот склонил голову в ответ. Кактусмен развернулся и отошёл назад, чтобы получше рассмотреть существо, и оно лишь бросило на него странный взгляд одного из шести глаз. Рэдклифф запрыгала вокруг, а затем протянула руку, по которой существо хлопнуло одной из своих конечностей.
– Это Джонсон, – объяснила Рэдклифф, заметив взгляд Кактусмена. – Люблю этого парня.
– Джонсон?
– Ну, один пень его настоящее имя никто произнести не может. Оно длинное, со странными модуляциями. А ещё от него уши кровоточат, – она улыбнулась. – Трансреальное существо, я права?
Кактусмену пришлось приложить некоторые усилия, чтобы не попятиться после её объяснений. Он скованно кивнул и отвернулся, запомнив, что от обсуждения с Рэдклифф что угодно становится хуже.
Через несколько поворотов толпа в туннелях комплекса поредела и, наконец, здесь остались только Кактусмен и его провожатые. Через каждые двадцать футов коридора виднелись двери, на которых красовались номера. Рэдклифф подошла к номеру 836 и извлекла из руки ключ, который воткнула в дверную ручку. Когда замок щёлкнул, она вдавила ключ в свою левую ладонь, и он стал погружаться в кожу без какого бы то ни было сопротивления, пока не исчез полностью.
– Приветствую, мистер Макинтайр, добро пожаловать домой, – слегка поклонившись и сделав широкий жест рукой, Рэдклифф пригласила Кактусмена внутрь.
Квартира была небольшой и захламленной всевозможными коробками и различными безделушками, громоздившимися на полу и полках. Столы и шкафчики были покрыты пачками из-под еды, грязной посудой и пустыми бутылками. Вся эта Мусорная Гора грозила разразиться лавиной. По всей комнате, однако же, имелось несколько тщательно проложенных троп. Кактусмен побродил взглядом между абсурдно большим телевизором с плоским экраном и старой мебелью, после чего пожал плечами.
– Я немного коллекционер, – объяснила Рэдклифф, вскочила на кожаный диван и потянулась. – Чувствуй себя как дома!
– Извините за беспорядок, – сказал Лэнгли, слегка пожав плечом. Он выскользнул из обуви и сбросил её рядом с дверью. Кактусёнка и Шиповку он разместил на одном из столов, направив большой светильник непосредственно на занимаемое или пространство. – Постарайтесь ни обо что не пораниться.
– Боже, вот это лажа была бы, а? – сказала Рэдклифф включив телевизор. – Мы его оттуда вытащили, сюда притащили, а он возьми да убейся, споткнувшись о мои ништяки от Развлечудова.
Кактусмен достаточно легко пробрался по тропе, и достиг дивана. Рэдклифф мгновение на него таращилась, прежде чем до неё дошло, что надо подвинуться, чтобы освободить место. Лэнгли между тем шуршал в кухонных ящиках.
– Вы голодны, Макинтайр? – спросил он, показывая несколько пакетиков лапши рамэн. Кактусмен просто кивнул. – Алекс?
– Сваргань чего-то, а я пока выберу кино, – Рэдклифф вскочила с дивана, сбегала в какую-то из других комнат и быстро вернулась с коробкой DVD.
– Итак… это всё? – спросил Кактусмен. – Мы собираемся смотреть кино и есть лапшу?
– Тебе не нравится рамэн? – отвлеклась Рэдклифф от DVD-плеера. – У нас и всякое другое есть, просто скажи.
– Нет, я имею в виду, это всё? Я думал, вы такие ребята, которые меняют мир к лучшему или вроде того. А вы просто… смотрите фильмы.
– Пора бы переключиться, Дэнечка. То есть, не всегда же ты Кактусмен, верно? Надо же иногда и Дэниелом Макинтайром бывать.
– Гм… Верно.
Рэдклифф одарила его странным взглядом, наклонив голову вбок почти на девяносто градусов. Внезапно её горло издало сдавленный звук, а затем она начала хохотать. Её же рука зажала ей рот, и она дёргалась в течение ещё нескольких секунд, как будто смех пытался найти какой-то другой выход. В конце концов она сумела проглотить его и неловко улыбнулась Кактусмену. Перешагнула через грязный стол, села очень близко к Дэнни и обняла его.
– Бедный, бедный ты дурачок. Ну, не переживай! – из её правой ладони выскочил очень поддельного вида цветок и пощекотал Кактусмена под носом. – Мы тебя быстро исправим. Ну, то есть, наверное. В конце концов. И уже сейчас мы трое можем стать найлучшейшими приятелями!
– Мой боевой дух прямо до небес поднялся.
– Мне лучше знать, да? Вот посмотри на меня! Я, наверное, до хрена надоедливая, и я Бета-класса! Это очень хорошо. И теперь у меня уже два супер-депрессивных приятеля, которых я могу просто наполнять радостью и энтузиазмом, несмотря на тот факт, что это, скорее всего, наносит вам умственный ущерб, но я не могу прекратить, то ли потому что я действительно не могу фильтровать свои мысли, то ли потому, что быть болтливой дурочкой – это просто защитный механизм при моей совершенно лажовой работе на организацию, с методами которой я согласна не полностью. Тем не менее, это всё равно лучше той альтернативы, когда какие-то старые пердуны решили за своими столами, что я не нормальна и меня надо запереть, как будто я какой-то уродец в кунсткамере, а не волшебник в большом шоу, которым мне хотелось бы быть! Но всё же! По крайней мере, я больше не страдаю из-за физических опасностей в моих миссиях.
Ошарашенный Кактусмен просто смотрел на её ухмылку. Его разум было начал работать на полную мощность, и теперь он чувствовал, как снова погружается в муть. Почему-то ему бросился в глаза маленький скол на её левом большом резце. Издав что-то похожее на писк, её рот открылся и спросил:
– Так что, хочешь посмотреть кино, Кактусмен?
Дэниел Макинтайр моргнул.
– Да. М-м. Кино – это звучит хорошо, на самом деле. И зови меня просто Дэниел.