Это был первый день полевой службы агента Джонсона. Его отправили на патрулирование. Ничего опасного, но всё же он сильно нервничал. Что если он не готов, спрашивал он командира, что если он облажается? Тот сказал, что волноваться не стоит, его направляют под наблюдением одного из лучших.
- Ты Джонсон? — голос раздался из блестящего чёрного Доджа Чарджера, остановившегося у скамьи, на которой сидел Джонсон. Тот кивнул.
- Запрыгивай.
За рулём сидел крепко сбитый мужчина средних лет в мятом сером костюме и ужасном зелёном галстуке. Джонсон не знал, чего он ожидал, но явно не этого.
- Агент Коэн, я полагаю?
- Единственный и неповторимый. Значит ты тот новичок, с которым они заставляют меня нянчиться? Не отвечай, конечно так и есть. В первый раз на настоящем задании?
- Да, простите.
- Не за что извиняться, все мы должны где-то начинать, да? Будь хорошим мальчиком, дай мне сигарету из пачки в бардачке. Себе тоже возьми.
- Спасибо, я не курю.
Коэн недоверчиво посмотрел на него.
- Некурящий полевой агент? Ты первый. Ну ладно, каждому своё.
Почему-то Джонсон почувствовал, что должен объясниться.
- Просто жене не нравится, когда я курю. Она говорит, что из-за этого в доме воняет. — Он не стал добавлять, что ему самому на запах плевать.
Коэн кивнул, сочувственно ухмыляясь.
- Женщины. Житья с ними никакого нет.
- И без них жизнь не мила?
Коэн завёл мотор и Чарджер заворчал, оживая.
- Это твои слова, не мои.
Агент Джонсон не мог понять, что представляет собой этот неряшливый человек, а Коэн не стремился начинать беседу, так что Джонсон решил взять инициативу.
- Скажите, Коэн, как вы начали работать здесь? — он добавил, просто пытаясь начать разговор, — Меня завербовали сразу после академии. - Джонсон был очень этим горд — он был лучшим на своём курсе.
- Аргентина, 1955.
Джонсон сморгнул.
- Подождите, двадцать лет назад, Аргентина… — он внезапно побледнел — Вашим первым делом был Создатель Цепей? Господи боже, Коэн!
Коэн продолжал рулить, проделав несколько сомнительной законности манёвров, продвигаясь в потоке.
- Самое смешное, что я не состоял в Организации тогда. Я случайно пересёкся с Создателем, когда занимался своими делами.
- Какими делами?
- Охотой.
- Не знал, что Аргентина была популярным местом для охоты.
- Не на животных. Ну же, парень, ты кажешься достаточно умным, чтобы сложить два и два. Я, молодой еврейский парень, охотившийся в Аргентине в пятидесятых. Как ты думаешь, на кого я охотился?
- Ой. Так вы были в… Простите, мне жаль.
- Мне тоже. Я остался единственным из всей семьи. Из городка с населением почти в тысячу человек выжило меньше пятидесяти. У меня в этом мире ничего не осталось. Ничего, кроме мщения. Я провёл первые десять лет после войны, отравляя жизнь монстров, которые забрали мою семью.
- Вы ужасающе открыто говорите об этом, Коэн. То, что вы делали, было не вполне законно.
Коэн сощурился.
- Думаешь, мне есть дело? Я бы устроил долбаный парад, чтобы рассказать, что я сделал, и к чёрту последствия. Некоторые говорят, что месть — пустое чувство, что от мщения удовлетворения не получаешь. Эти люди явно не делали того, что делал я. Месть — фантастическая штука, блять.
Увидев выражение его лица, Джонсон понял, что будет глупо продолжать эту тему.
- Так вы охотились в Аргентине… — продолжил он.
Стареющий мужчина, кажется, немного расслабился.
- Генрих Краузе. Он был мелкой сошкой, незаметным куском дерьма по сравнению с теми, кого я уже достал. Он распоряжался конфискацией собственности евреев в некоторых частях Венгрии. Клерк смерти. Мне было плевать. Я хотел покончить с ним медленно и болезненно. Создатель Цепей добрался до него первым.
- Расскажете, что там произошло? На инструктаже нам сказали только, что это было гадко, и всё.
- Краузе жил в маленькой деревне в часе езды от Буэнос-Айреса. Мои источники сообщили, что он начал там новую жизнь под вымышленным именем. Он даже завёл новую семью, взамен той, что он оставил в Германии, сбежав. С этим парнем пришлось повозиться. Я добрался до Фин дель Камино де ла Альдеа поздно вечером. Найти его дом было несложно — у него единственного была приветственная табличка на немецком. Этот ублюдок жил так, будто был в полной безопасности. Как же он ошибался.
Коэн остановился у грязной забегаловки, но не пошевелился, чтобы выйти из машины. Он взял новую сигарету, неловко вертя в руках прикуриватель. Он чуть не обжёгся, но, наконец, прикурил, сделал глубокую затяжку и продолжил.
- Я понял, что что-то не так, едва ступив на эту идеальную лужайку перед домом. Дверь была открыта, но свет не горел. Я подумал, что кто-то успел раньше меня, возможно, кто-то из этих моссадовских ребят, о которых я слышал, но почему-то мне не казалось, что это были они. Что-то здесь было неправильно. Я достал пистолет и вошёл. У Краузе, похоже, был какой-то пунктик на часах, в его доме их было полно — часы с кукушкой, большие напольные часы, любые, какие можешь представить.
- А Создатель Цепей?
- Придержи коней, я к этому подхожу. Я обыскал весь дом и не нашёл ничего, кроме проклятых часов. Оставался только сарай. Я заметил следы борьбы на заднем дворе, но их было немного. Что бы ни напало на Краузе, оно справилось с ним очень быстро. Там был след, ведущий к двери и несколько капель крови. Я открыл дверь пинком.
Коэн внезапно замолчал и вышел из машины. Джонсон поспешил за ним.
- И что? Что вы увидели?
Коэн вздохнул.
- Парень, мы собирались пообедать, а разговор о том, что я там увидел — верный способ испортить аппетит. Достаточно сказать, что там были цепи и кровь. Создатель Цепей не окончил трапезу, я застал его, когда он закусывал женой Краузе. Сам Краузе был в полной отключке, но целёхонек. Но вот его маленькая дочка…
Коэн сурово посмотрел на Джонсона.
- Ну вот ты и добился своего. Я собирался пообедать, а ты всё испортил. Теперь можно с тем же успехом вернуться к патрулированию, так что садись-ка в машину.
Джонсон подчинился и Коэн вновь вывел Чарджер на дорогу. Он открыл окно и сплюнул.
- Я пришёл слишком поздно, спасти её было уже нельзя. Создатель Цепей уже поглотил её, преобразовал её… Сделал своей. Мне было плевать, кем был её отец, ни один ребёнок не заслуживает такого. Она была ещё жива, в определённом смысле, но, как бы неопытен я ни был тогда, я понял, что ей конец. Цепи были повсюду — вокруг рук и ног, протыкали кожу, торчали изо рта, из глаз. Я едва не обмочился, но мне хватило мозгов понять, что нужно бежать. Создатель явно не хотел упускать добычу и послал ребёнка за мной. Убегая, я слышал, как звенят её цепи, как они тащатся по грязи. Я не представляю, как она… оно умудрилось догнать меня, но у него получилось. Я обернулся как раз в тот момент, когда оно… она кинулась на меня. Ты должен понять, выбора у меня не было.
- Вы застрелили её?
Коэн отвернулся от Джонсона, сделав вид, что поправляет боковое зеркало.
- Прямо между глаз. У бедной твари не было ни единого шанса. Хоть я был напуган до усрачки, я не мог оставить её так. Не знаю, о чём я думал, но я отнёс её в дом, в комнату, которая, как я решил, принадлежала ей при жизни. Я уложил её посреди её игрушек и кукол, запер дверь и сел рядом с ней, наставив пистолет на дверь. Я слышал, как Краузе кричал в сарае, казалось, это продолжалось часами. Неожиданно для самого себя, я, в итоге, заснул и проснулся утром. Я услышал голоса на заднем дворе и увидел людей, обыскивавших сарай. Один из них заметил меня и позвал во двор. Он сказал, что бояться нечего, что они обо всём позаботились. Конечно же, он лгал. Создатель Цепей просто-напросто сбежал той ночью. Нам потребовалось ещё пять лет, полных крови и пота, чтобы поймать его.
- И что было, когда вы спустились?
- Их командир спросил меня, кто я, и почему-то я рассказал ему правду. Я рассказал, зачем пришёл туда, что я увидел прошлой ночью и что я сделал. Он слушал молча. Когда я закончил, он сказал, что у меня есть выбор. Я могу пойти с ними и защищать людей от существ, подобных тому, что я только что видел, или он пустит мне пулю в голову.
Джонсон сморгнул.
- Это несколько… Жёстко.
Коэн пожал плечами.
- У них тогда не было этих крутых амнезиаков, и процесс набора был временами, ну, более прямолинейным что ли. Фонд всё ещё очень страдал от последствий войны. Естественно, я выбрал работу. И я не жалею.
- Как вы думаете, почему командир решил взять вас?
- Помимо моей внешности и обаяния? Потому что мне было нечего терять, ничто не связывало меня с миром. Это полезное качество для агента — никто не сможет надавить на него.
Неожиданно выражение лица Коэна изменилось и впервые Джонсон увидел в нём настоящую теплоту.
- Ну, это не сработало как было задумано. Я встретил свою жену, работая в Фонде. Я до сих пор не понимаю, что такая умная женщина нашла в кретине вроде меня, но я уж точно не жалуюсь. — Коэн повернулся к Джонсону и улыбнулся. — Мой старший совсем чуть-чуть младше тебя.
- А я, кажется, понимаю.
Часы шли, лениво утекая в ритме, задаваемом двигателем Чарджера и, наконец, время дежурства подошло к концу. Коэн подбросил Джонсона до дома. Выйдя из машины, Джонсон обернулся и спросил:
- Как вы со всем этим справляетесь? Не только с Создателем Цепей, вообще всем, через что вам пришлось пройти? Как вам удаётся идти дальше? Как вообще хоть кто-то справляется?
Коэн как-то странно посмотрел на него.
- Кто сказал тебе, что я пошёл дальше? В каком-то смысле, для меня всегда будет 1955 год. Как и всегда будет 1942. Когда тебя ломает так, как сломало меня, собраться уже не получиться. Всё что остаётся — попытаться как можно крепче склеить то, что от тебя осталось.
- Так как же вы это делаете? Почему?
- Я делаю то, что делаю потому, что кто-то должен. И потому что мне это нужно, чтобы сохранить рассудок. Никто не сможет защитить человечество от него самого, так что лучшее, что мы можем сделать — защитить его от всего остального. Помни наш девиз, сынок.
- Обезопасить. Удержать. Сохранить.
- Легко забыть о последнем. Но на самом деле только оно и считается. Эти цепи мы надеваем на себе по своей воле. Запомни это.
С этими словами он тронул машину с места. Смотря на исчезающий за углом Чарджер, Джонсон понимал, что он запомнит.