Я открыл глаза.

В крохотном кабинете, едва ли с дюжину квадратных метров, умещались стол с креслом, два стула, два шкафа с документами и вешалка для одежды. Слева от входной двери была прибита небольшая перекладина, на которой расположилось квадратное, размером с ладонь, зеркальце.

Сидя за столом, я мог посмотреть правее от стола, и увидеть из выходившего на улицу окна кусочек серого неба. Погода в последние дни была ужасной — пасмурно, дожди, постоянно что-то пытается затечь за шиворот, кругом грязь.

"Зато тепло", ответил я сам себе в приступе меланхолии.

А тепло было и впрямь. Летняя жара в такую погоду сменилась двадцатью градусами, но при этом мне казалось, что постоянно душно, и всё время хотелось открыть окно, и распахнуть униформу, и оглянуться в сторону дующего в лицо ветра.

Спустя столько лет я всё ещё ощущал ледяные когти Гренландии, гладящие меня по затылку, опускающиеся к спине. Воспоминания о том, как я ушёл и никогда не смог оттуда вернуться, вновь нахлынули, с новой силой.

"Это долг, это задача, которую необходимо было выполнить, и необходимо будет выполнять впредь, и повторять успех до тех пор, пока не останется сил, пока кулаки не превратятся в кровавые ошмётки, а глаза не вытекут наружу". Эта цитата была такой внушительной для меня тогда, а после…

— "Скоморох"?

Я зажмурился. Чёрные скалы громоздились надо мной, пока я ощущал тяжесть своего бесценного груза, волочащегося позади.

Груз, полный жизни. И вкуса.

— Морозов!

Я открыл глаза.

— Да, да, я слушаю.

Двое молодых парней, сидевших напротив меня, переглянулись. Оба рослые, одного роста, одного телосложения, коротко стриженные, только что бритые. Полные энергии и сил, такие перспективные "пацанчики", решившие пойти на войну добровольцами. И что им только успели наговорить там, на призывных пунктах?

Валерий, сидящий на левом стуле, широко улыбаясь развёл руки в стороны.

— Вот такой он был, короче.

Я скривил бровь, сомневаясь в его словах.

— Ты уверен?

— Да, — потряс он головой. — Вот точно такой. Весь мраморный, взгляд суровый, на лбу закорючки какие-то. Рот открыт, языком зубы закрывает. Один глаз закрыт, ну, веко чуть ниже другого. На земле вокруг валялись разбитые закорючки пальцев, которые торчали тут и там, пятнадцать штук насчитали.

— А вот тут подробнее. Пятнадцать пальцев, но одна голова на скульптуре?

— Да, — ответил Иван, сидящий справа. — Значится, образ был нечеловеческий.

"Нет, вполне человеческий, но это должен быть или кто-то с помощником, или с лишней парой рук".

— Может быть. А количество зубов, глаз?

— Как ты сказал, посчитали, всё было в норме.

Я потёр виски. Не похоже, чтобы статуя пыталась повторить знакомый мне меметический агент. Если образ создавался с помощью скульптуры, то, возможно, она должна была оказывать аномальное воздействие не-визуального характера.

"Может быть, это просто тотем какой-то. Что он делал, не ясно, но воплощение у него довольно специфическое".

— Говорите, символ на лбу как только нашли сразу разбили прикладами?

— Да, как ты и просил.

— Может зря так сделали. Я не уверен, что это может быть, и если символ там был, то что он делал. Может он для защиты статуи и он уже был повреждён после бомбёжки. Может он активировал её. Что угодно может быть, на самом деле…

В этот момент дверь в кабинет со скрипом открылась.

— Игнат Олегович?

Я поднял взгляд на дверной проём. Двое моих посетителей, сидевших напротив стола, также обернулись.

— Что ещё?

— У нас тут нарушитель, Игнат Олегович.

Агент закрыл дверь, после чего распахнул её вновь, пропуская вперёд "нарушителя".

Брюнет, лет тридцати, под белым халатом прятались гавайская футболка и синие, хлопковые штаны. Узкая бородка без усов, вместе с густыми бровями и хмурым взглядом подчёркивали его национальную принадлежность.

Держался он уверенно, несмотря на то, что был задержан в обеденное время в неподобающем виде прямо в здании охраны учреждения.

— Что, Паш, опять?

— Опять, Игнат Олегович, — спокойной ответил нарушитель.

Я махнул рукой и двое оперативников, встав со стульев, отставили те к стенке кабинета. Обогнув вошедшего, они вышли из кабинета.

— Тебя предупреждали о последствиях таких прогулок.

Я достал блокнот и, перелистнув десяток страниц, нашёл записи о предыдущем нарушении.

— Кто на этот раз тебя прислал?

— Начальник отдела срочно просил.

Я сделал запись в блокнот.

— Так. Где бумаги?

— Он срочно просил.

Я потёр брови пальцами правой руки.

"Когда же они, наконец, поймут, что так нельзя работать?"

— Нет, никаких "срочно".

— Но, Игнат Олегович, у нас может возникнуть чрезвычайная…

— Нет. Бумаги вперёд. Утвердите у начальника службы. Затем несите мне.

— Но он в отъезде.

— Тогда заместителя.

— Но он ещё не назначен.

— То есть?

— Ну…

— То есть, с прошлого месяца, когда был инцидент, вы так и не назначили заместителя, и не взяли с него образец подписи?

— Да.

Я потёр глаза.

— Ну и катись тогда.

— Игнат Олегович…

"Достал."

Я демонстративно ударил ладонью по столу, прервав попытку вымолить у меня разрешение.

— Вы с прошлого инцидента дали объяснительную? Дали. И что там было написано? Как вы отвели всех собак на меня? И теперь присылаете ко мне, к моим людям, чтобы те участвовали в вашей ерунде, пока вам не привезли новую партию расходников?

Я встал из-за стола и подошёл к окну.

Зона 813 больше походила на военный лагерь, разбитый по совпадению вокруг бетонного скальпа зонуправления, с глазницами окон, с челюстью, зачерпнувшей земли. Скелет этого монстра уходил глубоко под землю, пока голый череп, блестя редкими окнами, возвышался над палатками, небольшими двухэтажными сооружениями складов и охраны.

Планировалось, что в течении года здесь появится военный городок, аэродром, НИИ и перерабатывающий завод, по-секрету работающий на инженерно-техническую службу. Чеченская война разорвала всякие планы, и теперь здесь был просто небольшой лагерь, окружённый наспех возведённой стеной с колючей проволокой, да парой КПП.

Я оглянулся на "нарушителя".

"Надо было бы узнать, зачем на этот раз потребовались мои сотрудники. Может быть, это очередной «‎безопасный», с которым никаких проблем не возникнет."

Но продолжать разговор в конце обеда решительно не хотелось.

— Вы сняли с себя всякую вину в прошлый раз, потому что мои парни согласились участвовать, и собираетесь сделать это и теперь. Без моего ведома. Чёрт знает с какой целью.

— Игнат Олегович, но у нас же план-график испытаний…

— А, да, как будто я не знаю, какой у вас там план-график. Он стоил вашему прошлому руководителю должности. Я не собираюсь также рисковать своей. Тебе напишу выговор за ходьбу в белом халате за пределами зонуправления, а пока пиз…

Я замер на полуслове.

Грохот взрыва опрокинул все чувства в колодец. Упав на дно, они забурлили — адреналин хлынул в мозг, и я вновь, как во время боёв в Грозном, вошёл в режим боевой готовности.

Стекло в окне задрожало. Грохот выстрелов. Душераздирающий, но такой далёкий, крик.

Я пригнулся и подскочил вновь к окну. Мой посетитель завалился на бок, схватившись за голову, закрывая уши.

По стенам застучали. Хруст выбиваемой крошки кирпича и цемента. Треск окон. Крики снизу.

Очередь прошла вдоль моего окна, разорвав раму, наделав дыр в стене. Вышибая отверстия с кулак размером, пули разнесли дверцы шкафа, стоявшего за моим столом. Разорвали спинки стульев. Одним попаданием снесло с петель дверь, и, загнувшись на угол, она повалилась на пол коридора снаружи.

Я последовал примеру Павла, закрывая уши от невыносимого грохота. Едва слышно было, как что-то тяжёлое движется в нашу сторону.

"Танк? БТР? Наш?.."

Послышался короткий хлопок, а после — взрыв, прямо под окнами.

На меня посыпалась стеклянная крошка, ещё оставшаяся в покосившейся раме.

Раздались выстрелы, крики. По-странному знакомое наречие.

Приподнявшись над полом, я выглянул в окно.

Прямо напротив нашего здания охраны учреждения горел почерневший БТР. Кто-то бежал в нашу сторону, заходя в здание — высовываться рассмотреть убегающих я не стал.

"И так понятно, что к чему."

Танк, выехавший из-за угла горящего склада, поехал в сторону зонуправления, поводя дулом в сторону нашего здания.

С первого этажа раздались крики, автоматные очереди и одиночные выстрелы пистолетов.

Я украдкой подбежал к покосившемуся от попадания столу. С силой дёрнув ящик, вырвал дверцу, опрокинув на пол бумаги и пистолет Стечкина, с кобурой-прикладом и запасной обоймой.

— Паш!

Мой гость, дрожа, скорчившись возле опрокинутого стула, никак не мог прийти в себя, пряча лицо в ладонях.

— Ну и хер…

В коридоре раздался топот. Я выставил перед собой правую руку.

Вдох. Открыть рот. Ладонь ребром, большой палец ко мне. Закрыть правый глаз, ровно на половину, чтобы продолжать видеть кончик большого пальца. Средний палец ровно, большой ровно, остальные наклонить…

В проёме показалось дуло автомата Калашникова ещё до того, как я закончил подготовку жеста. Очередь прошла в метре от меня, раскурочив остатки шкафа, но я даже не пошевелился.

Бородач в тёмно-зелёном камуфляже лишь на секунду показался в проёме, заглянув "одним глазком", но ему и этого хватило. Он вошёл в кабинет, и, опустив автомат, медленно пошёл ко мне.

Я повёл рукой в сторону и боевик встал рядом с окном. Взяв в левую руку пистолет, я не отводил взгляда от вошедшего, целясь в дверной проём.

Показался ещё один боевик, удивлённо смотрящий на происходящее в кабинете. Этот был старее, с седыми прядями волос, сморщенным лицом.

Долго рассматривать я его не стал. Зажал курок и приклад пистолета упёрся мне в левое плечо. Пара очередей уронила мужчину на пол.

Я резко встал. Когда убрал узор на руке, стоящий у окна боевик осунулся, будто потеряв интерес к происходящему. Крепкий хук с правой вернул его в реальность, опрокинув на пол.

Я поднял с пола выпавший из его рук автомат и передёрнул затвор. Заклинившая пуля вылетела наружу, звякнув на бетонном полу.

— ЦIог маж до хьа!

"Я тебе жопу надеру?.."

Я опустил глаза на Павла, продолжавшего прятать лицо от происходящего. Вздохнув, я ударил боевика ногой. Голова моджахеда подпрыгнула, как мячик, после чего тот вновь выругался.

— Пирши шевеци, бичо!

Я достал сигарету из нагрудного кармана комбинезона и, щёлкнув зажигалкой, закурил.

"По методичке это…Так, как там было?"

— Хьо суна кIел ву, — ответил я.

"Надо же, вспомнил."

С улицы раздалась автоматная очередь. Оглядываясь на моджахеда, держащегося рукой за голову, я подошёл к двери. Пистолет я ни на секунду не спускал с лежащего на полу нападавшего.

Напротив входа в кабинет, распластавшись у стены, был второй боевик. Лицо и грудь изрешечены пулями. Прислонившись к стене, я осторожно выглянул в коридор.

"Наверняка их ждут."

Внезапно с тела, лежащего в коридоре, раздался шуршащий голос.

— Санна?.. Жоп… Хӏунда?..

" Как?… Ответ… Почему?.."

Я обернулся к Павлу, медленно вставшего на четвереньки. Сделав широкий шаг в сторону моджахеда в моём кабинете, я с размаху заехал ему с ноги в голову.

— Паша, следи за этим недоноском.

Прицелившись в коридор, я подошёл к трупу и снял с него рацию.

"Так… Один. Меня ранили. Ахмат мёртв."

— Цхьаъ… Соьга човйан. Ахмат дакъа.

Тишина.

"Что я им сейчас сказал, ещё раз?.."

— Муха Ахмат?..

Щёлкнув рацией, я кинул ту на пол. Подбежал к окну и посмотрел наружу.

Под нами, укрывшись за догорающим БТР, сидели трое боевиков. Четвёртый, стоя поодаль, за деревом, растущим под стенами здания, оглядывался по сторонам.

Я подхватил автомат лежавшего в коридоре боевика и, вынув магазин, взвесил в руке. То же самое сделал с автоматом боевика в кабинете.

"Почти пусто."

Павел уже сидел, прислонившись к стене, тяжело дыша. Он не сводил глаз с лежавшего без сознания боевика.

Я наклонился к нападавшему и осмотрел его куртку. Ни запасных магазинов, ни пистолета.

"Суицидник".

До этого не шевелившийся боевик схватил меня за руку. Я едва успел закрыться прикладом пистолета в левой руке, спрятав лицо от армейского ножа.

Очередной хук с правой выбил пару зубов боевику и он завизжал неразборчивые ругательства. Его рука металась туда сюда, пытаясь задеть меня за ноги.

Я встал над ним. Сделал шаг назад и направил пистолет в лицо, которое он укрывал рукой, продолжая кричать. Нажал на курок. Выстрел прошил руку лежащего и разнёс затылок. Щелчок, и я заменил пустой магазин.

— Павел, сиди смирно и не шевелись, пока я тебе не скажу.

Я выглянул в коридор.

Пока что никого не было видно, но у боевиков не займёт много времени начать проникать в здание. Их должны будут прижать остальные охранники, если они ещё живы. Если нет — то всё равно, двое чеченцев перестали выходить на связь и их товарищи захотят убедиться, всё ли у них в порядке.

"Если их четверо, то хотя бы один не поведётся на меметическую угрозу."

Я махнул рукой Павлу. Тот медленно встал и подошёл ко мне.

Я протянул ему автомат.

— Держи. Будешь прикрывать меня.

— В смысле?!

— Ты стоишь за мной. И смотришь во все стороны. Любое движение видишь — стреляешь. Понятно?

— Но…

— И не смей, повторяю, не смей смотреть на меня. Только со спины. Чтобы не было видно рук. Понял?

— Но я не умею…

— Ты служил? Или жопу просиживал в кабинете?

— Отдел "П". Исследователь. Зачли за службу.

— Понятно. Просто стреляй во всё, что движется. И прислонись ко мне спиной. Сам всё сделаю.

Я повесил пистолет на плече и отряхнул руки.

— Что Вы делаете?

— Не думай. Прислонись к моей спине своей спиной. И ступай шаг-в-шаг.

— А на лестнице?

— На лестнице… Похер, до неё ещё дойти надо. Вставай!

Я встал в коридоре, чувствуя, как Павел прислонился ко мне сзади.

"Раньше так приходилось выходить с другим оперативником. Там хотя бы было на кого положиться."

Сделав пас левой рукой, будто бросая невидимый камень в сторону, я вытянул руку горизонтально. Правую руку занёс вверх и медленно повёл вниз перед собой, отсчитав две секунды. Вывернул руку, чтобы большой палец смотрел вниз. Согнув мизинец, согнул средний и прижал тот большим. Левую руку согнул в локте и повернул ладонью вниз.

Закрыть глаза. Широко улыбнуться, оголяя зубы.

Я почувствовал, как Павел задрожал, когда я начал издавать низкое мычание. Или я его напугал, или меметический эффект сработал.

Этот агент назывался "виселицей". Каждый, кто мог увидеть меня спереди или сбоку начинал ощущать, как его горло сдавливает невидимой рукой. В зависимости от точности исполнения сжатие бывало такой силы, что могло обезглавить увидевшего сразу, на месте.

А теперь — отпустить посторонние мысли.

Шаг. Шаг. Шаг. Шорох окрошки под ногами. Треск деревяшек. Позади тяжёлое дыхание и шаги. Я будто в пещере. Всё вокруг отдаёт эхом.

Знакомое дыхание. Кто-то третий идёт слева от меня. Его костлявые пальцы держатся за локоть. Его дыхание обжигает холодом. Он тянется ко мне. Я чувствую, как костяшки перебирают под одеждой, всё ближе к моему горлу.

Шаг. Шаг. Шаг.

Мы в пролёте лестницы. Я вспотел, меня пробивает холод, но я не открываю глаза.

Шаг. Шаг. Шаг.

В этом месте нет лестниц. Нет ступеней. Нет стен.

Шаг. Шаг. Шаг.

Шум. Будто бы прибой. Будто кто-то коснулся меня…

— Игнат!

Я чувствую, как чьи-то губы касаются моих. Руки под одеждой гладят грудь. Если я открою глаза, я увижу чей-то взгляд, прислонившегося ко мне незнакомца…

— Игнат!

Тряхнув руками, я открыл глаза и тут же вновь зажмурился. Свет разрезал сетчатку, отпечатав мир без стен, без препятствий, обернув горизонт вокруг моего взгляда.

Головокружение. Меня затошнило, но я подавил давно знакомое чувство и, тряхнув головой, сбросил оцепенение.

— Игнат!

— Что?

— Они…

Я вновь открыл глаза.

"Когда мы оказались на улице?"

Передо мной лежало три обезглавленных тела. Я посмотрел налево и нашёл ещё одно под деревом, пронизанное пулевыми отверстиями.

— Ты его так?

— Да.

— Отлично.

Я распрямился и, подойдя ко всё ещё горящему БТР, осмотрел окрестности.

Второй и третий склады горят.

Вышку наблюдения будто прижала невидимая рука, разрушив, смяв в труху всё, что было выше земли.

Танк, перевёрнутый, с оторванной башней, висел в воздухе в сотне метров от зонуправления.

— Ничего себе.

На такое был способен далеко не каждый чеченский колдун. Судя по разбитым окнам в зонуправлении, и бегающим туда-сюда охранникам учреждения, танк висел в воздухе без какого-либо внимания со стороны заклинателя.

— Что это? — раздалось из-за спины.

— Что?

— Танк… в воздухе.

— Никогда не видел, как чудачат колдуны?

Молчание.

Я вышел из-за БТР и, в полный рост, по открытой местности пошёл в сторону горящего склада, вокруг которого начали суетиться охранники.

— Игнат Олегович!..

— Почему без прикрытия, в полный рост бегаем? Тут могли остаться боевики…

— Игнат Олегович, всех выкурили.

— Игнат Олегович, наши отстреляли по зданию, где засели боевики, и когда у них виски заломило поняли, что Вы живы.

— Слышим, стреляют, и этот звук… ну, "ммм", вот такой. Мы и сразу соориентировались.

— Больше боевиков не осталось?

— Нет.

— Сколько бородачей было?

— Две бронемашины, одна за другой. Вторая въехала в зонуправления и провалилась под полы первого этажа.

Я отвернулся от охранников в сторону здания.

Парадный вход был снесён начисто. Стена над ним развалилась. Характерные трещины от тяжёлых колёс на бетонных ступенях.

— Неплохо. А скольких насчитали?

— Два десятка. Дюжина завалилась в здание. С ними кто-то был, танк вон, в воздух поднял и разорвал пополам. Выпавших наружу расстреляли, одного мы сейчас откачиваем.

— Ясно. Научники?

— Те, кто ходил в общую столовую, вывозим в город. Из здания охраны только вы вышли.

Раздался голос Павла позади меня:

— В здании все мертвы. В столовой прятался ещё один, ему голову оторвало начисто, когда он с автоматом на лестницу вышел.

Охранники вокруг понимающе закивали.

— Так. Ладно, продолжаем тушить склады. Хватайте всё, что тяжёлое и стреляет, и собирайтесь у общей столовой. Выделите людей, пусть следят за зонуправлением. Стрелять во всё, что движется. Боевики не могли проникнуть ниже второго подземного этажа, там дальше гермоворота…

— Но с ними колдун!

— Ты бывал под землёй? Видел символы на стенах? Если он хоть что-то увидел, то он снизу колдовать не сможет.

— Игнат Олегович!

— Что?

— Мы с Кириллом его разглядеть успели, когда они снесли шлагбаум. Он вышел из БТР, который танк взорвал, и раздавил вышку. Он в повязке был, с длинной серой бородой.

— В чёрной рясе?

— Так точно.

Я провёл ладонью по лицу.

"Надо же, сколько крови у меня из носа натекло. И из глаз. И из ушей."

— Твою мать. Это Рахшей-Нагкад. Как же всё не вовремя!

— Рахшей-Нагкад? — послышалось сзади.

Вокруг меня остались Павел и ещё четверо охранников. Остальные занимались делом. Кто-то пытался тушить склады, уже окончательно рухнувшие, но угрожающие возможностью дальнейшего пожара по всему лагерю. Кто-то раздавал приказы, собираясь разойтись по территории и окружить здание зонуправления.

Я обернулся к исследователю.

— Рахшей-Нагкад, это такой колдун. Второй по силе среди чеченских. Слепой. Глухой. Алкаш. Моя головная боль последний год. Я надеялся, что со смертью Дудаева этот чёрт больше мне докучать не будет. Был заказ сверху на его устранение год назад, так там вся опергруппа и полегла.

Я похлопал его по плечу и ткнул пальцем в одного из охранников.

— Серёг, проводи исследователя к остальным учёным. Оставшиеся, слушаем сюда.

Когда Павел с охранником ушли, мы с оставшимися подошли поближе к зонуправлению.

— Мне понадобится четыре гранаты, автомат, два пистолета и по метательному ножу. И такой же набор на каждого, кто пойдёт со мной.

— Игнат Олегович…

— Я уже сталкивался с Рахшей-Нагкадом. Если он узнает, что мы рядом, то, пока он помнит о нас, автоматы, пистолеты и гранаты будут взрываться прямо в руках. Было дело, проходили. И тем более, там десяток чертей, если из них никого не успели положить ещё. Их надо будет как-то выкуривать.

— У нас нет такого арсенала. Боевиков только числом и взяли. Всё остальное на складе было, да персональное.

— Снаряжение МОГ, которую нам сюда должны были расквартировать. Оно где?

— Получили на прошлой неделе. В ЗэУ, ячейки хранения. Второй надземный этаж.

— Вы трое идёте со мной и прикрываете.

Мне дали автомат, мне дали взгляды восьми испуганных глаз. Осталось дать мне время, которого катастрофически не хватало.

Рахшей-Нагкад. Опаснейший из оставшихся колдунов. Пока его старшие коллеги разом переходили под контроль ФСБ, налаживающего дела с кланами, и толкавшими Кадыровых к власти,