SCP Foundation

Сад оставался всё так же невозмутим. Нетронутый человеком в течение сотен тысяч лет, его воды были прозрачны, трава зелена, а солнце большую часть времени занимало своё положенное место на голубизне небосвода. Изредка шёл дождь, меняя величавое спокойствие Сада на тоску и грусть, что дымчатой пеленой опускались на его земли. Но уже следующим утром дожди уходили, Сад высыхал и всё возвращалось на круги своя.

Тем не менее, сегодня всё же шёл дождь.

— C дороги! — прокричал Аарон, несясь по равнине к Вратам.

Страж же, будучи непоколебим и недвижим, проигнорировал его слова, лишь направив свой пылающий клинок в сторону незваного гостя. Мужчина метнул яростный взгляд на незрячий шлем гиганта, однако когда остриё меча начало искриться, испустив в сторону Аарона струю пламени, он, отскочив, достал из-за пазухи небольшую треногу с синим светящимся шариком на конце и, только Страж был готов выстрелить ещё раз, с размаху вонзил якорь реальности в землю.

На мгновение мир покрылся мириадами маленьких бликов, а земля завибрировала под ногами. Внутреннему взору Аарона открылись нити, тысячи повисших в воздухе нитей, каждая из которых играла собственную ноту в бесконечной песне вселенной. Но здесь эта песня звучала фальшиво, достигая пика диссонанса вокруг Стража, где она обращалась в хитросплетение визга, воя и стона. Но стоило якорю активироваться, нити разом настроились друг на друга и пришли в гармонию. Достигнув же Стража, это единое сплетение звуков охватило его, заставляя пламя из меча змеёй обвиться вокруг тела, сжимая, обжигая и изламывая его, не оставляя ничего, кроме побитого обугленного скелета, едва болтающегося в воздухе на тонких голубоватых нитях.

Аарон побежал к Вратам, но усталость с необычайной силой начала давить на него. Он опустил взгляд и увидел вместо своих рук конечности старика, чья жизнь была тронута дланью судьбы и растянута до непомерных масштабов. Его кожа стягивалась, а мышцы работали всё хуже и хуже. С каждым сделанным шагом гул якоря реальности за спиной затихал, пока окончательно не смолк, отчего тело мужчины сумело обрести свою изначальную форму. Добравшись до Врат, он распахнул их и вбежал внутрь.

Сказано было: когда Адам Эль Асем взял женой Еву, в ночь зачатия первого чада пригрезился ей сад Эдема. Дитя их родилось сыном, а когда подросло, возжелал Адам меч, дабы вложить в руку ребёнка. Cад дал ему тот меч. Когда насели на мир людской Дети Ночи и скорбные божества, Сад укрыл их. Таков был Эдем: при всей его бесконечности, те, кто в нём пребывал, всегда были близ желанного им места.

Именно поэтому Аарон Зигель разом обнаружил себя стоящим в луже крови у корней Древа Вечного Бытия, прикованный взором к бледному телу Софии Лайт, чьи стеклянные глаза смотрели в пустоту. Потоки тёмной, густой крови лились из запястий прямо на землю, а рядом лежало тонкое серебряное лезвие, помеченное краснотой последнего издыхания девушки.

У Аарона тряслись руки, а воздух комом застрял в горле, сперев дыхание. Он упал на колени возле девушки, заставив взметнуться вверх брызги крови, что осели на её лице. Кожа была холодной. «Как и во все прошлые разы», — подумал Аарон, и по его спине пополз жуткий холод, ледяной хваткой сжав сердце.

— Смерть! — закричал он, как кричал уже сотни раз. — Смерть! Покажись! Забери меня! Забери меня, но не трогай её! — но ответа не последовало, лишь дождь тихо барабанил по земле; каждая капля — как глаз молчаливого, безразличного бога. Аарон отчаянно оглянулся. Его одежда мокла от воды и крови, а разум стремительно метался в поисках хоть какого-нибудь решения, любого выхода. — Смерть! Сдержи своё обещание! Верни её! Верни её, чтоб тебя!

Он провёл несколько часов, сидя рядом с телом Софии, в надежде, что всё это окажется лишь сном, и что он вот-вот проснётся где-то далеко-далеко отсюда. Через боль вдыхая воздух, он задавал себе одни и те же вопросы, не получая ничего в ответ. Это могло продолжаться вечно, если бы он не заметил перепачканный клочок бумаги в правой руке Софии. Аккуратно разогнув её холодные пальцы и развернув скомканный лист, он начал читать идеально выведенные слова …

…перед тем, как смять их в бесформенный комок бумаги. К этому моменту дыхание мужчины восстановилось, а взглядом можно было резать сталь. Дрожа, Аарон медленно поднялся и начал свой, казалось бы, тысячелетний поход туда, где травы уже давно утратили свою зелень, а воды потеряли прозрачность. Он уже был там однажды, когда Соблазн, затмив ему глаза, вёл прямо в бездну, а Предназначение крепко держал за руку. Пока он шёл, дождь усилился, небо затянуло тучами, а растения иссохли и погибли. Мужчина продолжал свой путь в сторону запустевших садов Старого Эдема, к кратеру невероятных размеров, растянувшемуся почти на километр в каждую из сторон.

Мокрая, твёрдая земля под ногами так и липла к ботинкам, пока он спускался вниз, а горячие слёзы прокладывали свой обжигающий путь по щекам. Окончив спуск, мужчина устремился к центру кратера. Там, уже как десять тысяч лет, недвижно лежало обезображенное тело ангела, с искорёженной и измятой от падения бронёй. Несмотря на тонкий слой пепла, покрывающий тело существа, сияющие слова «Утренняя звезда» выгравированные на шлеме, всё ещё были ясно различимы.

Невдалеке лежал блестящий предмет, хоть и зарытый в грязь, но сверкающий как новенький. Это был золотой меч, лучившийся чистой мощью и энергией. Аарон подошёл к нему ближе и, крепко схватившись, с невероятной лёгкостью вытащил оружие из земли. Глаза мужчины померкли, убеждения закрепились в нём, а в следующее мгновение он исчез. Лишь перепачканный клочок бумаги, слова на котором были так плавно и аккуратно выведены, упал на землю и был унесён потоками мутной дождевой воды.

«У подножья этой горы, — гласили слова в дневнике, — ведут свой дозор Смотрители. Я много лет потратил на изучение структуры данного комплекса, безуспешно пытаясь хоть одним глазком заглянуть в его глубины. Вход и выход тут только один — через запечатанные снаружи ворота, охраняемые целой оравой тяжеловооружённых солдат Багряной Десницы Фонда. Именно внутри этого комплекса вы найдёте последних двух Смотрителей, что не выбирались наружу с самого момента основания Фонда. Я убеждён, что единственные, у кого вообще есть право входить в эту крепость и непосредственный доступ к ней — сами Смотрители и никто более».

Кельвин продолжал читать: «Засим, позвольте откланяться, дорогие читатели. То время и силы, что были пущены мною на наблюдение и изучение этих тринадцати личностей, теперь принимают форму данного дневника. Что будет дальше — зависит от вас, ведь знания можно использовать как на пользу, так и во вред. А я, пожалуй, понаблюдаю за всем этим делом с безопасного расстояния, поскольку любое другое действие в моём случае означает самую верную смерть».

«Ваш верный слуга, — окончание оказалось на удивление простым, — Укулеле».

Кельвин закрыл дневник и отложил его в сторону. Склон, на котором он отдыхал, медленно скатывался вниз к долине, выходящей прямиком к стальным воротам Зоны 01. Хоть солнце уже и начало постепенно скрываться за горизонт, Кельвин отчётливо видел предстоявший ему путь: змеящаяся грунтовая дорога вела напрямую к вратам в самый охраняемый комплекс во всём Фонде — учреждение, что никому не удавалось прорвать.

Телефон он уничтожил уже давно, опасаясь быть найденным Повстанцами после того, как покинул Адама. «Ничто больше не должно отвлекать». Всего семь сотен метров пути и тридцать метров железобетона отделяли его от цели. Тело Оливии он оставил в пещере неподалёку, скрыв её от живности и пытливых глаз. Уходил он с извинением и обещанием:

«Я всё исправлю и вернусь за тобой».

Оставив дневник на земле, он подхватил Копьё и начал спуск. Когда ночь накрыла долину тенью, а звёзды, одна за другой, начали появляться на небосводе, Кельвин осознал, что слышит лишь стрёкот сверчков и свист ветра. Ничто больше не нарушало тишину. И в этом безмолвии, голос Адама пробудился в разуме, неумолимым эхом вторящий:

«Пожалуйста, Кельвин, прошу. Молю тебя, не делай этого. Только не бросай меня».

Мужчина медленно подошёл к стальным дверям Зоны, осторожно оглядываясь в процессе ходьбы: вокруг не было видно ни единой живой души, что особенно подчёркивала царившая в долине тишина. Уже через мгновение он стоял перед двумя огромными, стиснутыми между собой стальными плитами. С долей сомнения Кельвин прикоснулся к воротам и слегка толкнул их вперёд. Двери, раз в десять выше его самого, распахнулись, не издав и малейшего звука.

Он сделал шаг вперёд из тьмы ночи, и его глазам понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к тусклому свету помещения. Двери за спиной резко захлопнулись, и он оказался заперт в огромной комнате, из которой расходилось в разные стороны бесчисленное множество тоннелей и лестницы. В самом центре был расположен небольшой лифт. Кельвин подошёл к нему ближе и стал осматривать. Без сомнений можно было сказать: лифт, хоть и являлся старым, но сделан был вручную с дотошным тщанием и вниманием к деталям. В нём имелась всего одна кнопка, которая не нажималась без ключа. Кельвин отошёл в сторону и начал поиск иного пути.

В самом конце помещения он заметил дверь, отличавшуюся от остальных, с нанесённым на неё логотипом Фонда. Она была большой, и деревянной, а рамой ему служила арка из полированного камня, что была испещрена резными изображениями. Там были чудовища и чудеса; башни, уносящиеся за облака, и их противоположности, уходящие в тёмную глубь.

Раса гуманоидов, воспевающих мёртвого бога.

Огромная подземная машина, терпеливо ждущая своего часа.

Пустые, чёрные как смоль глаза.

Лица животных, у которых нет имён.

Металлический костюм из загадочного будущего.

Книжные стеллажи, тянущиеся в тёмную бесконечность.

Эти и многие другие изображения украшали арку, но Кельвину были интересны не они. Он наблюдал за фигурой, стоящей перед дверью.

Мужчина не знал кто это, хоть и чувствовал будто встречался с ним ранее. Огромный, метра три в высоту, неизвестный был с ног до головы покрыт стальными пластинами, обволакивающими его тело, словно ткань. На броне тут и там проступали яркие провода, а из спины выходили две стальные трубки. Сначала Кельвин не был уверен, человек ли это вообще, пока не увидел за забралом массивного шлема голубые глаза, пристально наблюдавшие за ним.

Кельвин поставил Копьё рядом с собой и спросил:

— Кто ты?

— Я Предназначение, часть «Багряной десницы», — ответил незнакомец, чей мощный баритон эхом отражался от стен помещения.

— Не припоминаю тебя в Южной Африке, — проговорил Кельвин, распрямляясь. — Что, не по душе стоять плечом к плечу с соратниками?

— Я есть воля Фонда, — продолжал гигант, — здесь — его средоточие.

Кельвин собрался с мыслями. Голос этот был явно ему знаком, но вот откуда? Это не давало мужчине покоя. К тому же, было в гулкой речи титана нечто зловещее, нечеловеческое.

— Мы знакомы? — спросил Кельвин спустя несколько секунд.

Фигура оставалась недвижима.

— Если ты знаком с Фондом, то знаком и со мной, — ответил титан. — Мои слова — слова Фонда. Мой голос — голос Фонда.

Кельвина осенило: на несколько мгновений нахлынули воспоминания о том, как молодой и целеустремлённый агент Фонда с тёмными волосами и голубыми глазами, хохоча гулким баритоном, в одиночку сдерживал целый отряд Повстанческих оперативников. Как же его тогда называли? «Скорбь».

Кельвин взял в одну руку пистолет.

— Ну и что дальше?

— Мне указали оборонять Святилище, до возвращения О5-1. Без его дозволения, никто не проследует внутрь.

— Значит, его здесь нет? — мужчина почти беззвучно ругнулся. Если Смотритель сбежал, то явно не в ближайший посёлок. Уйдут ещё многие месяцы, чтобы обнаружить беглеца в той глубокой дыре, куда он забился. Кельвин не мог этого допустить.

— Нет, — незамедлительно ответил Предназначение, — он на месте, — и не сказав более ни слова, гигант отступил в сторону.

Кельвин замешкался. Пистолет всё ещё крепко сжат в руке. Протянулись несколько долгих секунд, за ними последовала ещё пара мгновений — ничего не происходило. Он расслабленно выдохнул, всунул пистолет обратно в кобуру и направился вперёд. С каждым шагом он становился всё ближе и ближе к неустанному взору Предназначения, но тот лишь смотрел на Кельвина, стоя в стороне. Переступив через порог, мужчина остановился.

— Предназначение, — проговорил он тихо, — к нам никто не присоединится?

— Нет.

— Убедись, чтобы так оно и было.

— Как прикажете.

Кельвин последний раз взглянул в спокойные глаза Предназначения, а затем ушёл во тьму коридора.

Проход не поражал размерами, но в его каменных стенах было вырезано множество детальных картин. Из-за непроглядной темноты мужчина видел лишь размытые образы и силуэты, но даже так понимал, что каждое последующее изображение завораживало и влекло к себе сильнее предыдущего. Ведя рукой по гладкой поверхности, Кельвин щупал пальцами твёрдые края лиц, строений, богов. В безмолвии туннеля шаги его сопровождались шёпотом — голосами, что не могли быть слышны, однако всё равно получали достаточную громкость здесь, в месте меж измерений.

Не теряя времени попусту, он прошёл в следующую комнату, представлявшую собой обширный зал с овальным столом посредине, освещённый множеством скрытых в высоте ламп. На стенах висело бесчисленное количество экранов, что показывали стремительно сменяющие друг друга изображения с камер видеонаблюдения. Он видел длинные коридоры, яркие прожектора, большие здания. Трансляции из лабораторий, полнящихся докторами. Изображения дверей, со стоящими рядом охранниками. Монстров — кошмарных чудовищ, бродящих туда-сюда по своим прозрачным клеткам. Уродливых демонов, выворачивающихся наизнанку, а после сворачивающихся обратно. Недвижимых статуй.

И среди всего этого многообразия находился самый большой экран. Когда Кельвин вошёл в зал, тот загорелся и начал показывать кадры его собственной жизни — все те события, что привели мужчину сегодня сюда. Он видел, как его, будучи двенадцатилетним, отправляют в исправительный центр для несовершеннолетних в Уэллвуде. Видел, как идёт в армию, а затем, как с ним связывается агент Повстанцев.

Видел, как тренировался среди других таких же оперативников. Как Дельта назначала его командиром. Видел первую встречу с Энтони. Первую встречу с Оливией. Их общую встречу с Адамом. Видел длинную череду боли и страданий, приведшую его в это помещение. С каждым кадром, что был снят словно бы откуда-то сверху и из-за спины, внутри Кельвина нарастало неприятное чувство. Мужчина видел, что вопреки собственным убеждениям, он не прорывался вперёд в одиночку, как всё это время думал, а только тянулся следом — свисал на нити: сверху покоилась его жизнь, а внизу зияла бездна.

Он схватился за эту ниточку и начал искать её конец. Она вела мужчину от одного края света до другого, от самого дна бездонной пропасти прямо к порогу Смерти, и вот, привела сюда, в эту комнату, прямо к человеку в другом конце зала, сидящему на лестнице с приподнятой к экрану головой.

Мужчина был одет в тёмные брюки свободного покроя и белую рубашку с кровавыми пятнами на груди и рукавах. Тёмные полосы окропляли его лицо. Рядом лежало нечто, завёрнутое в пиджак, однако Кельвин не мог чётко определить чем оно было. Он сделал шаг к незнакомцу, однако тот никак не отреагировал.

— Ты О5-1? — спросил Кельвин.

Мужчина ответил, но голос его был столь тих, что Кельвину пришлось переспросить:

— Что?

— Аарон, — повторил тот. — Меня зовут Аарон

— Аарон? – вновь задал вопрос Кельвин. — Аарон Зигель? О5-1?

— Да.

Кельвин покачал головой и сказал:

— Второй Смотритель, где он?

Аарон не ответил, но тот холод, которым повеяло от него, был красноречивее всяких слов.

— Значит, остался только ты?

— Да, — проговорил мужчина. — Остался только я.

Кельвин достал пистолет и немедленно выпустил пять патронов в сторону Смотрителя. Он знал: все снаряды летели чётко в цель, однако на подлёте, с шипением и яркой вспышкой, они растворились в воздухе. Выстрелив ещё несколько раз с таким же результатом, мужчина прекратил огонь.

— Вставай, Аарон Зигель, — Кельвин всунул пистолет обратно в кобуру и снял со спины копьё. — Пора завершить начатое.

Смотритель не шевельнулся.

— Где ты достал это копьё?

Кельвин промолчал, и через секунду до него донёсся смех Смотрителя.

— Что смешного?

Аарон потёр глаз ладонью.

— Ты преодолел пространство и время, жизнь и смерть, чтобы встретиться со мной. И теперь собираешься убить меня копьём? — Аарон перестал смеяться. — Ты ведь даже не понимаешь, зачем сюда пришёл.

— Я здесь, потому что твоя смерть положит конец раковой опухоли под названием Фонд. Мой долг — избавиться от неё и позволить вселенной залечить раны.

Аарон вразвалку встал, и через приподнятые веки воззрился на Кельвина.

— Нет-нет-нет. Пойми, мы с тобой похожи: полны самых праведных убеждений, толкающих вперёд к действию. Не судьба привела нас сюда. Не предназначение. То была непоколебимая, неописуемая, нечеловеческая воля. И в миллионах других миров и миллиардах иных вселенных нам суждено встретиться именно здесь, именно в этот час. Меня сюда привели собственные убеждения, прямо как тебя привели твои.

Он спустился со ступеней, взяв в руку свёрток.

— Мы, подобно двум неостановимым силам, которые мчатся навстречу друг другу, — сказал Смотритель, доставая из свёртка сверкающий золотой меч. Как только он поднял клинок на вытянутой руке, изнутри донёсся измученный крик, и оружие воспылало белым огнём, облизывающим режущую кромку. В свете меча, Кельвин увидел взгляд Аарона. То был его собственный взгляд.

— Нам не о чем больше говорить, Кельвин Люсьен, — произнёс Аарон, опуская меч. — Сейчас мы испытаем наши убеждения, и лишь смерть решит, чьи были праведнее.

Кельвин кивнул.

— Покончим с этим.

В тиши тёмной комнаты за столом сидел мужчина и читал. Когда-то тьма была ему помехой, однако это осталось в далёком прошлом. Мрак расслаблял, а цвета лишь отвлекали от работы.

Хоть этому человеку и не нужно было «видеть» слова, чтобы их прочесть, он всё равно перевернул отчёт на следующую страницу. «Старая привычка» — подумалось ему. С каждым прочитанным предложением спокойствие мужчины перерастало в холодную и расчётливую решимость.

Дверь открылась. Тонкий луч прорезал помещение, осветив мужчину за столом. Свет пронзил его предплечье, обличив старый шрам от ожога, который тот инстинктивно прикрыл рукой.

Мужчина окинул взором стоявшую в дверном проёме девушку — та колебалась, не решаясь войти. Только тогда он осознал, что его собственное лицо было искажено в гримасе ярости.

Взяв себя в руки, мужчина приветственно кивнул девушке, приглашая внутрь. Сделав два шага вперёд, она сказала:

— Ты слышал?

— Да, — он закрыл отчёт. — Уже известно кто в ответе?

— Ещё нет.

Девушка дёрнулась вперёд, намереваясь подойти, однако тут же остановилась — словно бы порыв ветра толкнул её назад.

— Кто бы ни нашёл Пик, он сделал это при помощи мнестиков. Однако запас их строго регулируется, так что мы уже ведём расследование.

— А что с Контрактом?

Девушка промолчала. Он вздохнул.

— Феликс?

— Не найден. Если он упал или был сброшен, то, вероятно, падение идёт до сих пор. Нужно готовиться к худшему.

Мужчина встал, его глаза сфокусировались на костяшках пальцев.

— Понять не могу, как это произошло? Кто это сделал? Кто вообще мог это сделать? Они хоть понимают, что натворили? — мужчина посмотрел на неё. — Дела плохи.

Выражение лица девушки не изменилось.

— Остальные члены Совета уже оповещены о случившемся. Я просто пришла убедиться, что ты в курсе, — она сделала шаг вперёд и положила руку на стол. — Может… Возможно, нам просто…

— Что бы ты не хотела сказать, не надо, — проговорил мужчина ровным тоном, однако на миг его голос всё же дрогнул, — Кем бы они ни были, им просто повезло.

Девушка нахмурилась. Лишь теперь стало заметно изнеможение на её лице. Было что-то, о чём она хотела рассказать — что-то, о чём она хотела сообщить. Но вместо этого девушка просто закрыла глаза и кивнула.

Он протянул свою огрубелую руку к лежавшей на столе ладони, взял её в свою. От кисти девушки веяло холодом.

— Я знаю, ты устала. Знаю. Господи, я знаю. Я…

Мужчина заставил себя прекратить. Вздохнув, он повернул руку девушки и посмотрел на шрам, тянущийся от запястья к локтю. Она выглядела такой хрупкой.

— Мы не можем остановиться. Нам нельзя сейчас сдаваться.

Её глаза оставались закрыты.

— Я знаю.

— Иди же. Отправляйся в Сад. Ты знаешь, как попасть туда — там будет безопаснее. Я вызову оперативную группу, и мы разберёмся в произошедшем. Я позвоню тебе, как закончу.

Девушка сжала его руку и, наконец, открыла глаза.

— А как же ты?

Он улыбнулся.

— Мне нужно разобраться с парой дел, а потом я приду к тебе.

Он обошёл стол и обнял девушку, она также обхватила его. Спустя несколько безмолвных мгновений, девушка подняла голову.

— Я…

Раздался телефонный звонок. Поморщившись, мужчина ослабил хватку.

— Прости. Я…

Её взгляд разом охладел. Кивнув, она разомкнула руки.

— Понимаю.

Без лишних слов она развернулась и оставила мужчину в одиночестве.

Он потянулся к телефону.

— Бухгалтер, значит. Прям с большой буквы Б, — Энтони счёл это прозвище забавным. — Он у них что, один на всю контору?

Оливия усмехнулась.

— Ты ж представь, сколько ему тогда считать приходится. Видать, он какой-то офисный мега-планктон.

— Планктон восьмидесятого левела, — поправил её Адам, не отрывая глаз от ноутбука.

Все с недоумением воззрились на него.

— Ну, типа, как в рпг? В Варкрафте, там? Или Ультиме? Ну или… — Адам поднял взгляд, а затем, нахмурившись, продолжил печатать. — Бля, какие ж вы древние.

Энтони затянулся сигаретой и перевёл взор на стоящего в другом конце комнаты Кельвина.

— Хорошо. Ну и как ты планируешь найти этих ублюдков? Сомневаюсь, что они просто заседают в каком-нибудь баре неподалеку. Уверен, они зарылись где-нибудь, обвесив всё аномалиями так, что даже Мордор сошёл бы за Шир.

Он посмотрел на Адама, который, не отрывая взгляда от экрана, одобрительно поднял вверх два больших пальца. Кельвин кивнул.

— А вот тут-то и начинается самое интересное. Наш загадочный агент довольно много написал в дневнике о Смотрителях и даже чуток о том, где они живут и могут спрятаться. Но вся эта информация ситуативна — далеко не факт, что она нам пригодится. Поэтому мы и отправимся первым делом за Бухгалтером. Он тот, кто за всё платит. Уберём его, и список возможных убежищ остальных Смотрителей существенно сократится.

— Прекрасно, — начала Оливия, откинувшись на спинку стула. — Значит, нам нужно только найти Двенадцатого. Он ведь всего лишь один из Тринадцати почти что всемогущих полубогов, которые, к тому же, знают, что на них объявлена охота. Да у тебя план-то хоть есть, Наполеон?

— У нас есть Адам, — сказал Кельвин, указывая вправо.

— А, ну да. Точняк. Ага, да, я смогу найти его, — невпопад ответил Адам, отвлёкшись от компьютера.

— О, вне всяких сомнений, — фыркнул Энтони.

Адам проигнорировал его.

— Бухгалтер, насколько нам известно, математический гений, специализирующийся на статистическом анализе. Он — информационная губка: впитывает данные, анализирует и находит скрытые взаимосвязи, которых не видят другие. Всё, что он делает, основывается на этих самых связях. Вся его рутинная деятельность: то, что он носит и что пьет, повседневные дела — всё это основано на прогнозах, которые он сделал при помощи всё тех же взаимосвязей.

Парень развернул монитор для наглядности. В его браузере было активно несколько вкладок, а текущая находилась на графике с ценами на акции.

— Вы, наверное, и сами теперь понимаете, что такой человек способен сделать с биржей. Он ведёт анализ быстрее, чем компьютер. Он может предсказать взлёты и падения ребяток из Forbes всего лишь посмотрев на сраное расписание метро. И хоть его способность видеть все эти взаимосвязи аномальна, сами связи неаномальны от слова совсем — просто обычному человеку не под силу понять их или расшифровать.

— Ладно, — сказал Энтони. — Но как это поможет…

— Расписания поездов, — прервала его Оливия. Она всматривались в одну из вкладок на экране. — В Токио?

Адам с улыбкой кивнул. Он открыл вкладку, демонстрируя переведённое расписание метро.

— В дневнике об этом упоминается. Я заставил Александра трескать цифры в течение нескольких неде…

— Александра? — прищурился Энтони.

— Он так назвал свой компьютер, — ответил Кельвин. — И что тебе удалось найти?

— По сути, существует какая-то странная корреляция международных рынков недвижимости с расписанием поездов, распечатанных в Токио в пятый день каждого третьего месяца, — сказал Адам. — А уж зная как этот мужик пунктуален, ставлю сотню, что он лично поедет в Токио, чтобы проверить расписания, пока те ещё тёпленькие.

— Погоди, — Оливия наклонилась, чтобы получше разглядеть изображение. — Ты сказал, что он может делать предсказания, основываясь на непонятных никому данных, так? Но не сумеет ли он таким образом понять, что ему не стоит быть там, где мы его будем ждать?

Адам склонил голову набок.

— Тебе интересно, может ли он видеть будущее?

— Ну да. Разве это, по сути, не одно и тоже? — Оливия отвернулась от экрана и сфокусировала взгляд на Адаме. — Если он может видеть взаимосвязи, которые не видят другие, то разве он не способен разузнать какую-нибудь информацию, которая сообщит ему, что мы рядом? Или даже о том, кто мы такие?

— Я так не думаю, — сказал Кельвин. — Ну, то есть, числа тоже могут ошибаться.

Адам встряхнул головой.

— Нет, она… в общем, по большей части она права. Числа не способны ошибаться. Это просто информация. Но Бухгалтер не может быть в чём-то уверен на сто процентов. Он просто делает предсказания, и у них всех есть определённый шанс успеха. В чём суть: он может знать, что есть 75-процентный шанс того, что на него нападут сегодня. Может знать, что с 30-процентной вероятностью это будут пять человек, 25-процентный шанс, что их будет четверо, 20-процентный шанс того, что их будет трое… ну и так далее.

Энтони помассировал пальцами брови.

— Слушайте, неужели нам правда нужно так заморачиваться с вероятностями, чтобы убить этого клерка? Я понял, он умён, но что-то не припомню, чтобы расписания метро останавливали пули.

— Но пули не остановят того, кого невозможно найти, — ответила Оливия. Затем она повернулась обратно к Адаму. — То есть, он может выстраивать чрезвычайно сложные и комплексные предсказания, основываясь на случайных обрывках данных, верно?

— Верно, — кивнул Адам.

Оливия криво усмехнулась.

— В таком случае, думаю, я точно знаю как его одолеть.

Чёрное авто свернуло в сторону делового района Токио. Из него вышел человек, настолько неприметный, что при обычных обстоятельствах даже отсутствие у него каких-либо примечательных черт не сошло бы за примечательную черту.

Его шикарный костюм и тёмные очки прекрасно сочетались с роскошью района. Кожа мужчины была янтарно-золотой. Несмотря на знание точного времени, он всё равно опустил взгляд на часы, а после закрыл дверцу машины и сделал три шага вперёд по тротуару. Автомобиль уехал.

Его поступь была просчитана — каждый шаг предопределён. Он не делал ошибок, не рисковал и брал в расчёт вероятность каждого происшествия.

Именно поэтому, когда он заметил молодого парня, приближающегося к нему через улицу, то немедленно перешёл к действию. Парню было лет 20, короткая стрижка, пальто нараспашку — славянин, сделал предположение Бухгалтер, будто бы отгадывая загадку. По цвету его обуви Бухгалтер понял, что тот намеревался его убить. По рыночной цене на персики Бухгалтер понял, что тот был не один.

Он сделал шаг влево. Толпа бизнесменов как раз выходила из соседней закусочной, создав препятствие в виде пятнадцати человек между ним и потенциальным убийцей. Одним из бизнесменов был японец, лет за пятьдесят. Он прихрамывал, а плешь уже проступала на его голове. Это означало, что второй убийца сидит в третьем окне маленького винного магазина через дорогу.

Бухгалтер поправил часы, отразив солнечный свет от их поверхности в окно. Снайпер был ненадолго ослеплён. Теперь, когда ни один из убийц не мог его увидеть, мужчина направился в соседнее офисное здание.

— Блядский блик, — прорычал Энтони в микрофон. — Вы его видите?

Пробиваясь через толпу, Адам покачал головой.

— Нет. Потерял его. Он предвидит каждый наш шаг. Думаю, сейчас он в том здании с синими стёклами. Двигаю туда.

Оливия выглянула из-за угла и дотронулась до наушника.

— Кельвин, мне присоединиться?

— Да, — ответил тот после секундной паузы.

Оливия помчалась в офисное здание. Адам растолкал последних людей перед собой и нагнал её.

Здание встретило их огромным, отделанным мрамором трёхэтажным фойе. Большая лестница соединялась с каждым этажом, а также, в качестве альтернативы ступеням, имелся стеклянный лифт. Адам метался глазами по этажам.

— Какой этаж? — спросил он.

— Никакой. Сюда, — Оливия схватила его за руку и потянула за собой.

Они помчались в дальний конец здания к аварийному выходу, что вёл в переулок. Оливия распахнула дверь, и они с Адамом вновь оказались на улице, где их встретил звук приглушенного выстрела.

— Сука! — Оливия оттолкнула Адама к укрытию между мусорными контейнерами и нырнула следом. Вытащив карманное зеркальце, она с помощью отражения начала осматривать переулок.

Двое мужчин в костюмах стояли у выхода на улицу, а между ними находился Бухгалтер, сверявший время по своим наручным часам.

— Хм. Всё по плану, — заявил он. — Итак, у нас имеется около минуты, а после, увы, мне надо будет поспешить на поезд. Так что же я могу для вас сделать?

Оливия изучала отражение в зеркале. Адам искоса глянул на соперника и нахмурился.

— Он ведь даже спрятаться не пытается, — прошептал парень. — Мы ж просто можем…

Она снова дотронулась до наушника.

— Кельвин, нам следует так сделать?

— Нет, — почти сразу ответил Кельвин.

— Продолжай тянуть время, — сказала Оливия, посмотрев на Адама.

Адам кивнул, повернулся в сторону переулка и выкрикнул:

— Так ты, значит, и есть Бухгалтер?

— Верно, такова моя должность. Однако знаешь, у меня и имя есть, так что если…

— Мы знаем, кто ты, — выкрикнул в ответ Адам. — Мы здесь, чтобы тебя прикончить.

—Да, мне об этом известно. Ну что же, в таком случае, вот он я. Вперёд. Стреляйте.

Оливия жестом указала Адаму продолжать.

— Вот оно как. Но знаешь ли ты, почему конкретно, мы хотим тебя убить?

— Двадцать девять секунд. Вы наверняка те, о ком я узнал буквально этим утром. Те, кто разорвал наш контракт со Смертью. Полагаю, вы хотите убить меня из-за какой-то идеологической бредятины.

— Бредятины!? — голос Адам взлетел чуть не до фальцета. Оливия потянулась к его плечу. — Да ты хоть знаешь на какой горе трупов стоит твоя организация? Сколько людей мрёт каждый день только чтобы вы, сучьё поганое, могли и дальше сидеть на жопе и дёргать свои ниточки?

— Я никогда никого не убивал. А вот ты, несомненно, уже успел замараться в крови. Скольких убил? Десяток? Сотню? Ты хотя бы имена их узнал? — спросил Бухгалтер. Он снова взглянул на часы. — А дети среди них были? Ну это так, из интереса спрашиваю.

Адам попытался сбросить хватку Оливии, но та лишь сильнее его сдавила.

— Не надо, — прошептала она. — Он играет с тобой.

— Да пошёл он в пизду, — прорычал Адам, сжимая пистолет так сильно, что костяшки на руке побелели. — Говорит так, будто сам никогда не убив…

— Что же, если вы не собираетесь вылезти и прикончить меня, то я, пожалуй, уйду пораньше. — сказал Бухгалтер, вновь взглянув на часы. — Семь секунд.

— Мы упускаем свой шанс, — прошипел Адам. — Нахер, я его сейч…

— Нет, ведь Кельвин сказал…

Адам уже вставал на ноги, Оливия ринулась следом. Руками врезавшись в его лодыжки, она заставила парня согнуться. В следующий миг оглушительный хлопок пронёсся по переулку. Дыра размером с кулак теперь зияла в мусорном контейнере позади — точно там, где секунду назад находилась голова Адама.

Из дыры клубился дымок. Уставившись на него, Адам и Оливия прижались спинами к стенке другого мусорного бака.

— Ну пиздец, — прошептал Адам.

— Снайпер, — дополнила Оливия.

— Одна, — объявил Бухгалтер. — Всем лечь на землю.

Ещё несколько хлопков эхом разнеслось по улице — компанию им составили отдалённые крики. Оливия и Адам уловили звук бьющегося стекла. За хлопками последовала перестрелка.

— Я прикрываю. Вперёд, — прогремел голос Энтони в наушнике.

Оливия и Адам бросились к двери. Послышались сирены, сквозь которые прорвался отчётливый визг шин уезжающего авто Смотрителя.

Иногда Бухгалтер думал о том, каково это — жить в неопределённости, не обладать возможностью предсказать наиболее вероятный исход, основываясь на данных пред тобой. Он верил: то было ужасное, невыносимое состояние — будто ты заперт в плену совершенно нелогичного кошмара. Эта мысль часто сопровождалась чувством невероятной жалости.

Сейчас же он жалости не испытывал.

Подходя к посадочной станции, Смотритель сверил часы и мысленно вернулся в переулок. Он уже двадцать три раза прокрутил в голове произошедшее там, но так и не сумел найти во всем этом смысла. Ничего из произошедшего не соответствовало «модели».

Он верно предугадал прибытие двух убийц, верно предугадал появление их товарища. Но его модель с огромной долей вероятности подразумевала, что стоя на открытом пространстве и общаясь с ними, он сможет выманить хотя бы одного, чтобы тот был немедленно застрелен засевшим в засаде снайпером.

Он знал, что на самом деле ничто не предопределено. Всякое правило имеет исключения, в любом абсолюте есть доля сомнения. Всё известное ему было лишь толикой от общей неизвестности.

Но шанс того, что оба убийцы выйдут сухими из воды, по его подсчетам, равнялся шансу того, что торнадо сначала соберёт карточный домик, а после упорядоченно запакует его обратно в колоду. Это было за гранью «невероятного» — это было ни чем иным, как «чудом».

Свидетелем чего он стал? Удивительного совпадения? События столь же вероятного, как и зарождение жизни самой по себе?

Он вошёл в вагон. Предоставив билет, направился в купе, раздвинул створки двери и занял своё место. По ходу того, как город уносился вдаль, он осмыслил модель в двадцать четвёртый раз, а затем решил, что всё это лишь пустяк.

Раздвижная дверь открылась. Мужчина уже не совсем средних лет с тёмными, понемногу седеющими волосами вошёл внутрь, заняв место напротив. Затем он небрежно сунул руку в карман и достал оттуда револьвер, прицелившись аккурат в сердце Бухгалтера.

Смотритель вытаращился на прибывшего с непониманием. Это было невозможно. Это не могло быть возможно.

Два чуда? За один день?

— Как? — пролепетал он.

Кельвин нырнул свободной рукой в пакет и достал оттуда маленькую, непримечательную монету. Затем он поместил её на кончик большого пальца и подбросил, поймав в воздухе. Мужчина показал результат Бухгалтеру.

Решка.

— Ты… — шестеренки в его голове начали вращаться.

— Ты неплох в предсказании комплексных систем, — начал Кельвин, — но лишь тогда, когда они работают по установленным правилам. Ты не можешь просчитать их, если все исходы подчинены случайности.

— Но откуда ты знал, что я буду…

— Ты ведь сам сказал, что торопишься на поезд. Рядом были только две железнодорожные станции, вот я и подбросил монетку.

Бухгалтер закрыл глаза и улыбнулся.

— Как же это бестактно. Тебе повезло, просто повезло.

— Верно. Но ведь сработало же?

— Сработало, — он открыл глаза и взглянул прямо на Кельвина. — Ну что же, я попался. Так чего ты от меня хочешь?

Кельвин положил перед собой листок бумаги и достал ручку, после чего пододвинул их к Бухгалтеру.

— Имена, — бросил он. — Местоположения. Всех, кто остался.

Бухгалтер вздохнул.

— Ты хочешь, чтобы я выдал имена и местоположения других Смотрителей? Что, может мне ещё и номера их кредиток назвать?

Кельвин постучал револьвером по столу.

— Не самое удачное время для шуток.

Бухгалтер откинулся обратно на сиденье и ослабил галстук.

— Я не буду этого делать. Ты провернул забавный фокус, чтобы застать меня врасплох — отдаю тебе должное. Однако теперь, когда мы здесь, я точно знаю, как всё закончится. Зачем бы мне помогать тебе? Подставлять своих коллег, зная что ты в любом случае меня убьёшь?

— Вот что я тебе скажу: между смертью от пули, и смертью под колёсами поезда есть определённая разница, — пожал плечами Кельвин.

Мужчина сглотнул.

— Это варварство. Но, в любом случае, такой исход маловероятен. До следующей остановки осталось недалеко, и там будет слишком много народу. Моя смерть — на конце этого ствола.

— И тебя это не заботит?

Бухгалтер облизал губы.

— Конечно заботит. Я уже успел забыть о смерти, а теперь сижу в ожидании неё — это ни что иное, как настоящий ужас. Но я не собираюсь просить пощады у террориста, — он наклонился вперёд. — Ты хотя бы осознаёшь, что делаешь?

Ответа не последовало. Бухгалтер вздохнул.

— Дерзай. Мы оба знаем, что сейчас произойдёт.

Кельвин нажал на курок.