SCP Foundation

Мальчик стоит среди длинной очереди мужчин и женщин, одетых в оранжевые костюмы. Вокруг его шеи обёрнут железный ошейник. С лопатой в руках его выпроваживают на холод, где тот, подобно взрослому, сдвигающему огнемётом орды плоти, сдвигает пепел в маленькие кучки. Парень тощ и бледен. Их лагерь уже в течение трёх дней не получал поставок еды, однако охрана всё равно оставалась сыта.

Слышится хлопок, а затем пули начинают дождём поливать обледеневшую землю. Парень ныряет за груду трупов и закрывает уши в попытках отрезать себя от воплей и криков. Ещё секунду шум не утихает, а после — тишина. Когда мальчик открывает глаза, то видит склонившегося над ним Энтони. Мужчина кидает на плечи Адама тёплый плед, а затем поднимает его на руки и несёт к автомобилю.

Аарон Зигель стоит на трибуне, объявляя об окончательном образовании их нового Фонда. Зрители заходятся аплодисментами — на лице мужчины сияет улыбка.

Невероятная Жемчуг удирает по тёмным переулками Трёх Портлендов от наступающих ей на пятки агентов Организации. Девушке кажется, что бежит она уже тысячи часов, и что вот-вот выдохнется. Собачий лай доносится до ушей, ноги горят адским пламенем. Впереди из-за угла выныривает ещё один агент, а потому она резко сворачивает на соседнюю улицу.

Тихий перекрёсток открывается перед Жемчуг, но та не обманывается, ведь слышит: её пытаются окружить со всех сторон. От усталости и отчаяния она падает посреди улицы. Её одежда вся измазана в краске и крови — заметив это, женщина смеётся. «Ну что ж, — думает она, — мне хотя бы дадут сменку»

В следующий миг перед ней с диким визгом останавливается автомобиль — Кельвин показывается из салона и затягивает Жемчуг внутрь. Когда агенты Фонда наконец выходят из переулка, перед ними предстаёт лишь пустынный перекрёсток.

Звонит телефон.

Вдали высится гора огня — слышен рёв двигателей и треск раскалывающегося надвое континента. Земля содрогается. Арианс умело удерживает транспорт на дороге, даже когда она пытается уйти из под колёс. На заднем сидении Аарон молчаливо смотрит в пол.

Мужчина протискивается сквозь маленькую щель меж двух камней, а затем протягивает за собой наплечный мешок. Он воспламеняет спичку и пещера озаряется светом. Крохотные белые жучки, что уже сотни поколений не видывали солнца, разбегаются по углам. Человек зажигает свой фонарь и продолжает путь.

Откуда-то изнутри пещеры несётся воздушный поток — мужчина следует к его источнику. Продвигаясь сквозь проходы, он осторожно пригибается и проводит по камням рукой, словно бы поглаживая их. Низко над головой проносится летучая мышь, отчего мужчина ещё больше убеждается в правильности пути. Он идёт дальше и где-то уже совсем близко слышит звук бегущей воды.

Человек протискивается в ещё один проход, но прежде чем успевает забрать свои вещи, его нога соскальзывает с края и он всем телом валится на землю — фонарь разбивается о камень, масло и огонь выплёскивается во все стороны. Мужчина рывком встаёт, потирая ушибленный о выступ бок. Он уже собирается затушить огонь, но тут его глаз касается невероятное зрелище. Перед ним расстилается водопад, небольшой, но уходящий на много метров вверх. Человек осторожно приближается к нему, подставляя руку под воду, что, как он теперь видит, течёт вверх. Жидкость обволакивает его ладонь. Мужчина разбрызгивает воду, а та продолжает течь из озерца у его ног во тьму над головой.

В тусклом свете пещеры, стоя перед невозможным, лицо Фредерика Уильямса озаряет улыбка.

Адам ворвался на поляну, шлёпая себя ладонями по лицу и уклоняясь от сотен маленьких убийц. За ним шла Оливия, дальше Кельвин, замыкал шествие Энтони. Из них четверых наиболее приспособленной к джунглям оказалась девушка. Кельвин уже успел поскользнуться и упасть в вязкую болотную грязь, что осталась на всей нижней части его тела, отчего мужчина походил на человека-мороженное. Энтони был с головы до ног покрыт потом, вызванным высокой влажностью; всю дорогу он не переставая бранил эту «нахер переёбанную сучью жару». Наконец, Адам, похоже, стал объектом вожделения для роя насекомых, что (по его словам) преследовали парня практически все два последних километра: с того самого момента, как сломалась их машина.

Кельвин объявил о привале, собираясь свериться с картой и некоторыми заметками, полученными от Дельты. Дневник был скуп на детали относительно седьмого Смотрителя: «она часто перемещается» — однако Дельта следили за передвижениями той, что они называли Зелёной, уже множество недель. Как и было написано в книжке, она перемещалась чаще других членов Совета, зачастую оставаясь на одном месте в лучшем случае на пару дней. Но здесь, в глубинах этих лесов, она, судя по всему, находилась уже больше месяца. На Кельвина накатили недавние воспоминания.

«Не нравится мне это, — сказал Энтони, пожёвывая кончик сигары. — Больно уж смахивает на ловушку».

«Ага, — ответил Адам, — у нас ведь даже и уверенности нет в том, что она там. Мы знаем только, что никто не видел, чтоб она уходила. Но ведь есть тонна путей, по которым эта дамочка могла смыться».

Кельвин погладил в размышлениях свою бороду, а затем, с другой стороны комнаты, поймал на себе взгляд Оливии — девушка тут же отвернулась в сторону».

«Ты прав. Дело и впрямь мутное. Но, если наши источники не ошибаются, и она находится там где мы думаем, то лучше шанса может и не представиться. Действовать нужно сейчас».

Так местом их назначения и стала…

— Камбоджа! — воскликнул Энтони отлепляя от своего тела насквозь промокшую рубашку. — Камбоджа! Ну почему именно она? Если тебя не прикончат жуки, то эта проклятущая жара уж точно доконает, — он достал веер, и начал усиленно обмахивать им лицо. — Мне этой части света в прошлом с головой хватило. Если я ещё хоть денёк проведу в этих чёртовых джунглях, то здесь и слягу.

Кельвин осмотрел карту, сориентировавшись по проходящей рядом речке.

— Мы уже близко. Как доберёмся до города, пойдём на встречу с Вандервиром. Он будет тут, в этом баре. Его связные помогут нам подобраться к цели, — он достал из кармана бандану, и начал оборачивать её вокруг лица. — Закройте себе чем-нибудь лица: нам нужно оставаться настолько незаметными, насколько это вообще возможно, — он указал на Адама и Энтони. — К вам, красавицы, это относится вдвойне — уж слишком вы выделяетесь.

Энтони что-то проворчал, а Адам резко мотнул головой — лицо его было красное от шлепков.

— Погоди, это ещё зачем? Чего мы лица-то прятать должны?

—По той же причине, по которой здесь сейчас обитается Смотритель, — сказал Кельвин, убирая карту и дневник, — политическая нестабильность. Вандервир говорит, что у местных революционеров где-то за пазухой припрятан некий артефакт, а потому Зелёная лично прибыла, чтобы переговорить с ними и забрать эту игрушку.

— Чего это Смотритель должна договариваться с революционерами? — спросил Адам, лицо его побелело.

— Не глупи, — проговорил Энтони, закидывая тубус Адама на плечо, — это не дипломатическая миссия. Зелёной такая дрянь не по нраву. Если она здесь, значит скоро случиться что-то очень и очень нехорошее.

Быстро обмывшись и закрыв лица, группа вновь двинулась в чащу, направляясь к ближайшему городу.

Кельвин вжался в стену, когда мимо него, освещая факелами тёмные улицы, прошагала группа бунтовщиков. Где-то поблизости слышались выстрелы и выли сирены, время от времени громыхали танки — это правительство пыталось продвинуть свои войска вглубь города. Дождавшись, пока бунтовщики пройдут мимо, мужчина двинулся дальше на восток. Им пришлось разделиться на ранних подступах к городу из-за толпы, что сформировалась у магазинчика, лежавшего на пути. Энтони сообщил по рации, что он в порядке и двигается к цели, Оливия и Адам смогли найти друг друга в паре кварталах от указанного места.

Под оранжевой тканью навеса Кельвин увидел вывеску, гласившую «У Педро» — она была освещена единственной рабочей лампой, а рядом находилась незапертая дверь. Мужчина проскользнул в неё, оставив шум улицы за спиной.

Заведение опустело ещё днём, когда в одну из витрин влетел брошенный кем-то кирпич, однако несколько посетителей всё ещё сидели у барной стойки. Осколки стекла были сметены в небольшую кучку в углу, и оставлены там до лучших времён. Кельвин спокойно вошёл в здание, не уделяя внимания тем взглядам, что метнулись к нему со стороны завсегдатаев. Он прошествовал в дальний конец комнаты и уселся за столик в углу, склонившись над ним и стараясь максимально не привлекать внимание. В следующий миг к его столику подошёл бармен.

— Что твоя есть? — вымолвил тот на ломанном английском.

Кельвин дважды стукнул по столу, затем повторил эти действия, а после сделал ещё три удара.

— Я буду то же, что и он.

Бармен на секунду замер, а после кивнул и отошёл от посетителя. Спустя пару мгновений другой человек подошёл к его столику, держа по кружке пива в каждой руке. Он был широк и поджар, его голову венчали пламенно-рыжие волосы, а в уголке рта дымилась сигарета. Мужчина уселся напротив Кельвина, толкнув тому кружку.

— Пей, Кельвин, — сказал прибывший. — И не тормози, ведь к утру мы уже будем трупами.

Кельвин ухмыльнулся сквозь бандану, а затем стремительно убрал её с лица.

— Ван, — ответил тот. — Твоё лицо — услада для глаз.

— Что ж там за глаза-то тогда должны быть? — с усмешкой Вандервир пожал плечами, и отпил из своей кружки. — Где остальные члены твоей супер команды ? Мне обещали толпу головорезов, а не одного стареющего оперативника.

— Нас разделило, — хмыкнув, проговорил Кельвин. — Энтони двигается к смотровой позиции, Лив с парнишкой уже в пути. Думаю, мы столкнёмся с ними на выходе.

Вандервир кивнул.

— Как только они прибудут, действовать надо будет быстро. У нас нет времени на размышления: если бунты рассеются, улетучится наш единственный шанс. На руку нам играет то, что улицы сейчас переполнены мародёрами, и мы на их фоне можем сойти за туристов.

Разговор прервал лай собаки, донёсшийся с улицы, однако тот быстро слился с окружающим шумом. Кельвин сделал ещё глоток.

— Так что же тут вообще происходит?

— Местная политика, — проговорил Вандервир. — Кервье припёрлись сюда пару лет назад и хорошенько засрали всю здешнюю воду. Вообще, они делали то же, что и обычно. Ну ты знаешь: пришли, обустроились, начали копать как сумасшедшие, а после стали ждать, когда ж придут Тюремщики и выгонят их. Только вот на сей раз Фонд не пришёл, — он усмехнулся. — И, думаю, без тебя тут явно не обошлось.

На сей раз пришла очередь Кельвин пожимать плечами. Вандервир продолжил:

— Короче, в этом конфликте участвуют три стороны. Во-первых, местные власти, что уже давненько бегают под каблуком Кервье, и считаются предателями своего народа. Во-вторых, те ребятки — назовём их революционерами — что уже давненько жаждут свергнуть правительство. Когда подробности сделки с Кервье всплыли на поверхность, они решили, что пришёл их звёздный час, и что они, наконец, смогут разрастись до невиданных масштабов. Эта группа окопалась в особняке местного губернатора — вроде как заседают там с ним, пытаясь достигнуть каких-то договорённостей. Но, на самом деле, они сидят там, чтобы Зелёная могла нанести свой удар: подстроить покушение, чтобы погрузить страну в гражданскую войну. Как только нестабильность достигнет нужного уровня, Тюремщики смогут завалиться сюда, зачистить оружейную, и забрать ту игрушку, что они так жаждут заполучить.

— А те люди на улицах? — спросил Кельвин.

— Бунтовщики. Они просто недовольны властью, многие связаны с революционерами, но не все. По большей части, всё, чего они хотят — это бунтовать. Они недовольны, злы, хотят только грабить и разрушать. Из всех трёх сторон, они наиболее опасны, ведь если их настроения перейдут в режим максимальной агрессии, то нас снесёт раньше, чем мы успеем уйти с дороги.

На миг звуки с улицы стали громче, поскольку открылась дверь, и внутрь прошли парень с девушкой. Кельвин кивнул, а Вандервир встал.

— Выдвигаемся, — сказал этот крупный ирландец. — За Повстанцев.

Кельвин пожал его протянутую руку.

— За Повстанцев.

Оливия и Адам встали позади мужчины, а после вся группа быстро выбралась на улицы через неприметный чёрный ход. Бармен нервно кивнул им, когда команда проходила мимо. Оказавшись в переулке, Вандервир указал на свет вдали.

— Нам туда, — сказал он, слегка повысив голос, чтобы перекричать шум толпы. — Там и окопались революционеры. Чтобы пробраться внутрь, нам понадобиться встретиться с одним из моих связных — Чжоу, — мужчина глянул на свой телефон. — Он уже должен был позвонить, но времени ждать дальше у нас нет, так что пошли.

Они отправились в сторону особняка губернатора, двигаясь переулками, чтобы избежать бунтовщиков и иных сборищ. В один момент им пришлось остановиться, ожидая пока пройдёт толпа. Тогда же Кельвин достал рацию и связался с Энтони.

— Энтони, — проговорил мужчина, — приём. Ты где?

Рация затрещала, послышался ответ:

— Добрался до смотровой позиции. Тут было сборище подозрительных ребяток, что грабили магазин электроники, так что я забрался на крышу. Вы где?

— Только вышли от Педро. Есть следы нашей цели?

— Пока нет. Но, думаю, благодаря фирменному костюмчику, заметить её будет не сложно, — рация на секунду затихла. — Будь осторожен, Кельвин: из особняка вышла кучка бойцов. Они избегают главных улиц, потому, похоже, никто их пока не заметил. Но если что-то пойдёт не так, то им не составит труда вмешаться.

Кельвин глубоко вдохнул.

— Принято. Скоро увидимся.

Четвёрка проследовала мимо горящего магазина на узкую улочку, резко сворачивающую в конце. Подойдя к указанному повороту, Вандервир поднял руку, чтобы все остановились, а затем выглянул из-за угла. В следующий миг мужчина обернулся, ругнувшись.

— Мародёры, — он расстегнул кобуру. — Не делайте глупостей.

Мужчина проследовал за угол, остальные не отставали. На подходе к обчищавшей магазин группе их заметил один из грабителей, сразу оповестив своих подельников. Вандервир глубоко вдохнул, улыбнулся и выставил руки.

— Добрейшего вечерочка, друзья мои, — произнёс он настолько радушно, насколько это вообще было возможно. — А мы тут просто мимо проходили. Неприятностей не хотим. Если надо, можем и деньжатами поделиться.

Один из мародёров обернулся к своим соратникам, а затем кивнул Вандервиру. Тот достал свой кошелёк, и сделал пару медленных шагов вперёд, держа его перед собой.

— Вот, забирай, — проговорил мужчина, — никаких фокусов.

Внезапно, пули полетели в грабителей, заставив тех в панике повалиться друг на друга. Один из них достал пистолет и начал стрелять во тьму за спиной. Через секунду пушки были уже у всех. Ван развернулся, чтобы воссоединиться с тройкой товарищей, но шальная пуля задела его ногу, отчего тот, яростно бранясь, полетел на землю. Кельвин подбежал к нему, поднял, а затем они всей группой начали оттаскивать мужчину с улицы. Вандервир обернулся на мародёров, глаза его расширились.

— Газ, — промолвил он, указывая назад. — Тюремщики.

Облако газа обволакивало мёртвых и умирающих, стелясь в стороны группы. Из дымки показались тёмные фигуры в масках и с винтовками, укутанные в спецброню. Даже с такого расстояния Кельвин смог рассмотреть нашивки на их плечах. «Девятихвостая Лиса».

— Дерьмо, — шёпотом проговорил Адам, и группа разом перешла на бег. Кельвин закинул на плечо хромого Вандервира, чтобы поддерживать скорость. Команда пролетела по переулкам, но вне зависимости от того, куда они сворачивали, ещё больше вооружённых фигур появлялось из тени. Они свернули ещё раз и упёрлись в тупик.

— Сука! — воскликнула Оливия, оборачиваясь к проходу: там уже стояли агенты Фонда. Вандервир бешено крутился на плече, безостановочно паля в бойцов. Один из них упал, за ним другой. Пуля отскочила от маски третьего, и тот исчез за спинами остальных. Один из агентов — тот, что стоял впереди — достал широкую цилиндрическую гранату, выдернул чеку, и подкатил к группе. Густой оранжевый газ полился с обоих концов, заполняя переулок.

Кельвин двинулся вперёд, но каждый шаг в облаке ощущался как тысяча. Внезапно, всё его тело словно налилось свинцом. Мужчина услышал, как ругается Вандервир, падая с его плеча, затем до него донёсся звук удара о землю Адама, а после упал он сам, и мир погрузился во тьму.

Кельвин очнулся с гудящей головой и слабостью во всём теле. Глаза его были закрыты какой-то тёмной повязкой. На кистях и голенях он ощутил присутствие наручников. Мужчина вытянул свои руки назад настолько, насколько позволяли его оковы, и дотронулся до чего-то холодного, но определённо живого — Оливия. Где-то рядом раздавалось явственное сопение Адама.

Затем, донёсся голос:

— Капитан, капитан, капитан, — медленно, размеренно. Голос был ярок, мягок и богат на интонации, в нём присутствовал лёгкий южный акцент, а также он, вне всяких сомнений, принадлежал женщине. Судя по интонациям, говорившая была абсолютно уверена в себе. — Мне, вероятно, следует почаще поручать вам рутинную разведку, раз уж вы приносите с неё вот такие подарочки.

Другой голос, на сей раз мужской, грубый:

— Это же повстанцы?

— Да, насколько я могу судить, — ответила женщина. Кельвин услышал шаги. — Этот лишний. Значит, один ещё на свободе.

— Что мне с ним сделать? — спросил мужчина.

Женщина затихла, обдумывая варианты.

— Ну, думаю будить его бессмысленно. Зато он точно поможет нам растормошить остальных.

Раздались более громкие шаги, когда мужчина, обутый в тяжёлые ботинки, пересёк комнату. Кельвин услышал, как пуля ложиться в патронник, а затем уши пронзил звук выстрела. Он дёрнулся. Оливия, лежавшая позади него, вскрикнула.

— Гляньте, гляньте, да они проснулись. Поднять их, живо. У нас мало времени, — ещё шаги и Кельвина рывком подняли две пары рук: одна пара толкнула его к стене, другая сдёрнула повязку с лица.

Повстанец поморщился от яркого света. Когда же глаза привыкли к освещению, он встретился взглядами со склонившейся над ним низкой женщиной в тёмно-зелёном деловом костюме. Старухой она не казалась: на вид ей было лет пятьдесят — на ногах надеты чёрные ботинки, украшенные зелёными цветами. Она с интересом наблюдала за ним, как хищные птицы наблюдают за своей добычей. Кельвин повернулся влево, затем вправо, убеждаясь, что Оливия и Адам были всё ещё с ним, и по большей части оставались невредимы. Он глянул в угол комнаты и сразу отвёл глаза: труп Вандервира лежал на полу, с дырой промеж глаз.

Дверь в комнату приоткрылась.

— Что там у вас творится? — спросил голос с той стороны. — Кто стрелял?

Женщина в костюме несколько раз махнула рукой, как бы прогоняя говорившего.

— Ничего особенного. Просто разбираюсь тут с одним личным дельцем. Ты меня понял? Личным. Л-И-Ч-Н-Ы-М. Это значит, что тебя оно не касается. Брысь.

Дверь закрылась, и она с улыбкой обернулась к группе.

— Ну и ну, — сказала она, хлопком сомкнув ладони. — А я уж думала, что придётся убить кучу времени, разыскивая вас троих, но вы сами притопали к одному из моих патрулей. Вот так удача, скажу я вам.

Заметив, что Оливия не может отвести взгляда от Вандервира, женщина вновь махнула рукой.

— Да ты не волнуйся о нём, дорогуша. Он ушёл быстро и легко. А вот вам, к сожалению, такое не светит.

Она развернулась к открытому окну. С улицы доносился шум толпы революционеров.

— Боги, где ж мои манеры, я же совсем забыла представиться! Маменька бы меня за такое по головке не погладила. В общем, имя моё не имеет значения, потому можете обращаться просто — Зелёная. Все меня так зовут. Да чего уж там, даже вы, скорее всего, так делаете. А раз уж речь зашла о вас, — он умолкла, приставив палец к щеке, — пойдём по порядку: худой парнишка — беглый сотрудник класса D, тощая сучка — анартистка, что сумела от нас удрать, а что до тебя — Божечки, да ты же Кельвин Люсьен, не так ли? Надоело закидывать гранатами незащищённые конвои, так что решил стать большим мальчиком и потеребить Смотрителей?

Она громко и тепло рассмеялась.

— Должна признать, Кельвин, стали в твоих яйцах хватило бы на целый полк. Вот уж не знаю, что содержится в водичке твоего родного городка, но, судя по всему, штучка это явно мощная. Некоторым из моих бойцов явно не помешал бы стаканчик-другой этого пойла.

Зелёная вновь развернулась к окну.

— Конечно, я знаю, зачем вы здесь — да чего уж там, мы все это знаем. Некоторые из моих коллег решили, поджав хвосты, сбежать в свои норки, после того трюка, что ты провернул с бедным стариной Феликсом. К слову, вышло весьма находчиво. Знаешь, это забавно, ведь сам Феликс в своё время боялся, что нечто такое в итоге и произойдёт. Чтобы отогнать его страхи, Аарон выкачал источник досуха, да ещё и землю там всю переворошил, чтобы уж точно ничего не оставить. И тем не менее, вот он ты, сделал что-то, что в теории было невозможно. Поразительная находчивость.

Взяв небольшую паузу, она продолжила:

— Но, пока они считают себя вправе прохлаждаться, ожидая, что всё само собой рассосётся, мне нужно трудиться. Фонд не работает сам по себе, и уж точно не работает, когда нет никого, чтобы им руководить. Кроме того, — она обернулась, чтобы взглянуть на группу — взгляд холоден, рот искривлён в дьявольской ухмылке, — я уже годами не чувствовала себя такой живой, как сейчас.

— Да уж, прям зрелый персик, — полушёпотом вставил Кельвин.

— Да ещё и выращенный в Джорджии! — вновь рассмеялась Зелёная. — Ну и совпадение, скажи?¹ — она стремительно пересекла комнату. — Вот, что я собираюсь тебе предложить, Кельвин — считай, это нечто вроде ставки. Ты когда-нибудь видел, что происходит с мухой, когда та попадает в мухоловку? Это походит на азартную игру, только придуманную матушкой природой. Муха ставит на то, что успеет достигнуть сладчайшего, вкуснейшего нектара раньше, чем мухоловка схлопнется над её головой. Муха идёт на это, потому что нектар невероятно хорош, и до него буквально рукой подать.

Она указала на Адама и Оливию.

— Всё просто: я предлагаю тебе обменять множество жизней на одну. Ты позволишь мне убить одного из твоих друзей — кого, выберешь сам — а затем, я дам тебе сделать с собой что угодно. Пытать, убить, расчленить — что захочешь. ИЛИ — и вот тут начинается самое интересное — ты откажешься, и тогда я проследую в ту комнату, — она указала пухлым пальцем на ранее открывавшуюся дверь, — и прострелю шею Инь Хо-как-там-его-зовут — лидеру революционеров. Может, ты и твои друзяшки выберетесь отсюда живыми, но как только до толпы на улице дойдёт, что их солнцеликого лидера прикончили наёмники, которые теперь ещё и в них стреляют, тогда… ух, тогда весь город утонет в крови.

Зелёная присела перед мужчиной, выставив вперёд обе руки.

— Вот он, Кельвин, драгоценный нектар. Прямо перед тобой. Нужно лишь подойди и взять его.

Кельвин попытался выбраться из наручников, отчего один из стоявших позади агентов ударил мужчину прикладом по затылку, заставив того упасть.

— Иди нахуй, — сказал он.

Зелёная закатила глаза.

— Словарный запас у тебя, конечно, разнообразием не блещет. Нужно было в юности посещать церковь, Кельвин.

— Выбери меня, — донеслись сбоку от мужчины слова Оливии. Голос девушки хрипел. — Она всё равно прикончит одного из нас, Кельвин. Но так у тебя хотя бы появится шанс.

— Она права, Кельвин, — рассмеялась женщина. — Сегодня кто-то умрёт, и кто именно это будет — решать тебе. И давай пошустрее, у нас нет кучи времени на раздумья. Мистер Пинг Понг, в соседней комнате, терпеливостью не славится, — она жестом приказала бойцам усадить мужчину на место.

— Хорошо, — выпалил Кельвин, сплёвывая кровь. — Стреляй в меня. Тех двоих отпусти.

Зелёная не рассмеялась, но улыбка её расширилась до невероятных размеров.

— Нет, нет, нет, Кельвин. Правила нашей игры звучали не так. Себя ты выбрать не можешь. Ужель ты думаешь, что идёшь на какую-то благородную жертву? — теперь она рассмеялась. — А я так надеялась, что, после стольких неудач, Повстанцы наконец это поняли. Не бывает благородных жертв, Кельвин. Вот как всё устроено: ты выбираешь между смертью своего друга, а затем меня, и смертью тех людей на улице. Если я выживу, то вернусь к работе, и вскоре мы заменим всех убитых тобою Смотрителей — нам такое уже не впервой. Если же я умру, то на миг ты почувствуешь, будто чего-то добился, а после тебя либо сожрёт толпа, либо прикончат наши агенты, либо ты помрёшь от гриппа или ещё чего-нибудь в том же духе. Может, ты успеешь убить ещё одного Смотрителя — Жан сейчас что-то сдал, так что, думаю, из него выйдет неплохая жертва. Но, в любом случае, рано или поздно настанет момент, когда ты уверишься в тщетности своих попыток и сдашься. Ты ползёшь по горе, что тебе не по зубам, и, поверь, вскоре её вершина окажется ещё дальше. Совсем скоро ты поймёшь, что эта гора непокоряема, и сложишь оружие. А как только ты это сделаешь, ни одна смерть больше не будет иметь значения. Без разницы, твоя это будет смерть, её или моя.

Она встала, руки всё ещё вытянуты вперёд.

— Знаешь, что делает жертву стоящей? Продолжение. Ты либо продолжаешь действовать, и живёшь вечно, либо умираешь, и история тебя забывает, — она усмехнулась. — Но хуже всего то, что ты понятия не имеешь, чем вообще занимаешься.

Кельвин открыл было рот, намереваясь заговорить, но Зелёная подняла вверх палец, оборвав его.

— Я знаю, что, по твоему мнению, ты делаешь, дорогой мой, но с самого начала ты шёл по ложному пути. Ты считаешь, что убийство людей остановит Фонд и, что ж, — она на миг смолкла. — Спроси Аарона Зигля, что он думает по этому поводу. Тяжело убить идею.

Она вновь выдвинула руки.

— Последний шанс. Выбирай, муха.

Кельвин вновь попытался выбраться из наручников. Зелёная вздохнула.

— Ладно. В любом случае я на это и рассчитывала.

Она сделала жест капитану, и тот прошествовал к двери. Оливия закричала и ринулась к нему, но была быстро остановлена ударом приклада. Агент выбил дверь и трижды выстрелили в проход. Донеслись крики, он выстрелили ещё, пока те не смолкли. Затем капитан кивнул кому-то в комнате и прошёл в неё — за ним последовали другие агенты. Донёсся звук открытия иной двери, а после нечто тяжёлое с влажным шлепком упало на бетон.

Толпа на улице затихла. Спустя секунду прозвучал выстрел, за ним последовала тысяча иных. Люди взревели, земля затряслась. Стрельба заполнила воздух. Даже внутри здания группа могла учуять запах пороха и горящей плоти. Зелёная обернулась, чтобы забрать свои вещи.

— Знаешь, на счёт того, что я сказала о мухоловках, вот что забавно, даже если мухи решают не трогать нектар и улететь, уже становится слишком поздно. Они никогда не выбираются. Мухи способны на множество разных вещей, но мухоловка? Она способна лишь ловить мух. И тем не менее, те всё равно летят и летят, ведь этот нектар выглядит уж слишком маняще, — женщина обернулась, чтобы взглянуть на команду. — Интересно, кем же станут следующие мушки?

Внезапно, Адам вскочил на ноги — его наручники с дребезгом упали на пол. Парень успел сделать три шага вперёд, а затем Зелёная достала свой пистолет, выставив его в паре сантиметров от лица Адама. Тот разом замер, ноги затряслись. Женщина с улыбкой склонила голову набок.

— Нет, нет, — сказала она, — прости, дорогой, но это будешь не ты.

Кельвин увидел вспышку света в окне, после чего Зелёная отпрянула на шаг, сжимая свою руку и бранясь. Кровь стекала меж её пальцами. На столе подле неё затрещала конфискованная рация:

— Бегите, — это был Энтони.

Когда Зелёная ретировалась из комнаты, Адам схватил со стола ключ. Избавившись от оков, Кельвин забрал оружие и рацию.

— Энтони, — произнёс он, забегая в следующую комнату, — ты видишь цель? Где она?

— На крыше, — ответил тот, — сейчас туда садится вертолёт. Я выдвигаюсь к вам.

За углом их встретили три революционера, взбегающие по лестнице с оружием наперевес. Они разом начали стрелять по группе, вынудив Кельвина нырнуть за стол, а Оливию вернуться в предыдущую комнату. Мужчина открыл ответный огонь, попав одному из неприятелей в плечо, чем заставил его отступить. Оливия стреляла вслепую, но все пули летели мимо. Ещё два человека взбирались по лестнице, а снизу доносилось множество голосов. За гулом лопастей вертолёта Кельвин едва мог расслышать шум толпы внизу.

Он перезарядился, и в процессе уголком глаза заметил Адама, выбегающего из-за спины Оливии с чем-то длинным и узким в руках. Прежде чем Кельвин успел сказать хоть слово, парень уже размахнулся Копьём Неверующего, направляя его в людей на лестнице. За миг до того как Адам пустил его, весь воздух словно бы выкачали из помещения. Тишина обступила комнату, шум стал лишь далёким фоном, а свет померк. Кельвин схватился за грудь, не в силах вдохнуть, и едва смог повернуться в достаточной мере, чтобы увидеть из-за своего укрытия лестницу.

Донёсся оглушительный свист, словно мимо них промчался поезд, затем появилась яркая вспышка света и жар. Копьё прорезало воздух между парнем и лестницей, успешно пронзив всех революционеров и застряв в стене позади них. Тела каждого воспламенялись и тут же обращались в прах, едва сквозь них проходило оружие — последним звуком умирающих становился лишь глухой, тихий вскрик, а после они замолкали навек. Кельвин с трудом встал, на его лице читалось неверие. Адам отпрянул назад, начав сползать по стене, но тут же подошла Оливия и подняла его. Парень провёл рукой по волосам — глаза широко раскрыты, рот распахнут.

— Охуеть можно, — вымолвил он тихо, — не знаю, чего я ожидал, но это… боже ты мой.

— Нет времени, двигаем, — выпалил Кельвин, а после понял, что Адам едва стоит на ногах. — Оливия, останься здесь с ним. Энтони скоро прибудет. Я займусь Зелёной.

Оливия кивнула. Кельвин взлетел по ступеням на крышу, выбив дверь плечом и представ перед вертолётной площадкой. Вертолёт находился всего в паре шагов, а на его продолговатых шасси стояла Зелёная. Увидев мужчину, она приветственно подняла руку.

— Да это же Кельвин! — её голос прорезался сквозь гул вертолёта и крики толпы, уже достигнувшей точки кипения. Стрельба раздавалась по всему району, а одиночные хлопки начинали доноситься издали. Город погружался в безумие. — Гляди, какой мир ты смог построить своими деяниями! Надеюсь, оно того стоило!

Кельвин вытащил свой пистолет и выстрелил. Промазал раз, другой, а затем взрыв сотряс здание, и оружие выпало из его рук. Он дёрнулся, чтобы схватить пистолет, но оказался недостаточно быстр, и тот упал за край крыши. Вертолёт начал взлетать, сопровождаясь громогласным хохотом Зелёной.

Кельвин почувствовал, что кто-то оказался рядом. Энтони встал на одно колено и, прицелившись снайперской винтовкой, произвёл выстрел. Пуля отскочила от металлической пластины рядом с Зелёной. Увидев новоприбывшего, её глаза расширились, приняв странное выражение, чем-то напоминающее радость.

— Ах, Винс, дорогой, ты опоздал! Я так надеялась, что ты придёшь пораньше, чтобы мы смогли немного поболтать! — она отправила ему воздушный поцелуй. — Как только увижусь с Аароном, скажу, что ты передавал приветик!

Энтони снова прицелился и выстрелил, но вновь промахнулся. Вертолёт продолжал подниматься. Ещё выстрел — мимо.

Затем, нечто взлетело из толпы в их сторону — ракета. Она прочертила в небе дугу, а после исчезла в раскрытой двери вертолёта. Мгновение ничего не происходило. Зелёная, казалось, даже не заметила снаряда. Внезапно небо окрасилось алым: вертолёт и ракета воспламенились и полетели к земле. Вращавшиеся винты устремились в толпу, а горящая масса металла столкнулась с ближайшим зданием. Топливо взорвалось и здание, наряду с ошмётками транспорта, обрушилось на людей внизу.

Ещё одна ракета сотрясла землю под ними, затем вторая. Над головой появились низко летящие силуэты, быстро устремившиеся вдаль. Через секунду огонь окрасил горизонт, приближаясь к их позиции. Ещё одна волна силуэтов пронеслась мимо — истребители — и огня стало больше. Одна из ракеты взорвалась на дороге, прямо у входа в особняк, заставив Кельвина потерять равновесие. Энтони поймал его за куртку и поднял на ноги.

— Пора идти, парень, — выпалил он.

Мужчины метнулись к двери, а после вниз — туда, где ждали Адам с Оливией. Указав им идти следом, Энтони провёл группу по другой лестнице к кухням. Они уворачивались от кастрюль и сковородок, что отправляли в их сторону толчки, сотрясавшие стены здания. Цемент и кирпичи уже едва держались, а потолок пошёл трещинами, местами уже обвалившись. Команда свернула за угол, затем за другой. Свернув в третий раз, они оказались у чёрного хода — Энтони выбил дверь плечом, раскрыв её нараспашку, чем позволил группе выбраться наружу.

Они стояли между державшимся на последних издыханиях особняком и развалинами здания, принявшего на себя горящий вертолёт. В конце переулка виднелась толпа, нападающая на солдат, открывших огонь по людским массам. Над ними проносилось множество самолётов, сбрасывающих бомбы на обезумевшее население. Энтони обернулся к другому концу улочки.

— Туда, — он указал в направлении взгляда, — на подходе я заметил там парковку. В ней должно быть что-нибудь, что поможет нам убра…

Его оборвал нечеловеческий вопль. Развернувшись к пылающим развалинам, они увидели обгоревшую фигуру, выходящую из под обломков. Её кожа наполовину сползла с лица, а одна из рук была оторвана ниже локтя. Фигура хромала к переулку, пытаясь балансировать на том, что осталось от ног. Её глаза полностью выгорели: в глазницах присутствовал лишь клубящийся дым.

Существо повернулось к ним и раскрыло рот — глухой стон вырвался из её обугленной глотки, заглушив собой все звуки. Фигура сделала шаг к ним, затем другой. Инстинктивно Кельвин выстрелил: пуля прошила плоть и кости существа насквозь, но оно всё равно двигалось дальше. С очередным стоном фигура подняла руку, направляя пистолет в грудь Кельвину. Он слишком поздно осознал что происходит, но, к тому моменту как раздался выстрел, он уже лежал на бетоне.

Над ним стоял Энтони, схвативший рукой его шею. Ещё один выстрел, старик отпрянул. Оливия вскрикнула и начала стрелять в ответ. Кровь растекалась по рубашке Энтони. Третий выстрел в их сторону срикошетил от тротуара, поскольку стрелявшая уже падала, обращаясь в дымящие, тлеющие и недвижимые останки. Энтони обернулся, словно бы намереваясь уйти, но упал, едва не ударившись головой об бетон, однако тут под него вовремя скользнул Адам, поймав старика и смягчив тем самым падение. Кельвин поднялся на ноги и поспешил к остальным.

Красные капли стекали с того места, где Энтони схватил его за шею. У самого же старика кровь хлестала из раны на груди. Оливия пыталась прижать пулевое отверстие рукой, но Энтони её отогнал. Он сделал вдох, затем ещё один. Каждый из них словно бы длился целую вечность и всякий последующий становился ещё более рваным и неуверенным, чем предыдущий. Кельвин встал над раненым товарищем — кровь теперь попадала на его ботинки всякий раз, как Энтони кашлял. Подобно завесе, чувство безысходности начало затягивать всё вокруг.

Внезапно, мужчина что-то почувствовал: предмет, о котором позабыл, а теперь вдруг вспомнил. Он засунул руку в карман и вытянул оттуда пузырёк с чистой, сверкающей жидкостью. Кельвин протянул его к лицу раненного. Отблески пожаров искрились на поверхности сосуда, словно фейерверки, пущенные в дождливый день. Адам заметил происходящее, и его глаза расширились. Оливия замерла и также пристально всмотрелась в Кельвина. Почти неосознанно мужчина поднял руку, чтобы вытащить пробку.

— Нет! — сквозь переполненный кровью рот прохрипел Энтони. — Кельвин… нет. Нет. Не надо.

Оливия, со слезами, струящимися по лицу, взглянула на старика.

— Энтони, прошу. Прошу, пожалуйста, мы можем тебя спасти, мы можем…

— Нет… — ответил тот, покачав головой. — Только не так. Нет, — его взгляд, до того блуждавший вокруг, резко сфокусировался на Кельвине. — Моя ошибка. Моя. Не твоя.

Кельвин сомневался, его рука находилась всего в каких-то миллиметрах от пробки пузырька. Затем, так же стремительно как он вытащил его, Кельвин засунул сосуд обратно в карман. Энтони вздохнул.

— Винсент, — прошептал он, хрипя. Голос был едва различим на фоне окружающего шума. — Арианс. Так меня звали, — он поднял руку и Кельвин обхватил её своей. — Но здесь и сейчас… для тебя… я Энтони, — он улыбнулся.

Затем, сделав последний, тяжёлый вдох, Энтони Райт погиб.

Кельвин встал первым. Он сделал несколько глубоких вдохов, отчаянно пытаясь прогнать все мысли из головы.

— Нужно идти, — проговорил он. — На парковку. Он сказал, что там могут быть машины. Надо выбираться отсюда.

Адам поднял взгляд — глаза красны от слёз.

— Мы не можем оставить его здесь. Не можем, — он обернулся к Оливии, словно ища поддержки, но женщина яростно копалась в содержимом своей сумки. Спустя секунду она достала тонкую кисть и небольшую баночку со светло-голубой краской. Жестом она указала Адаму отойти, и тот сделал пару неуверенных шагов подальше от трупа.

Лёгкими и умелыми движениями она провела несколько длинных линий вдоль тела их мёртвого друга. В местах, где те пересекались, свет сиял сквозь краску, словно бы выбиваясь из под неё. Она провела ещё несколько полос, а затем пару дополнительных, поперёк их, после чего отошла. Тело Энтони лежало покрытое множеством тонких линий светящейся голубой краски, что медленно мигала и пульсировала. Женщина склонилась над стариком и поцеловала его в лоб.

Подобно молнии, все линии разом засветились. Каждый квадрат на теле, образованный их пересечением, начал размываться и затемняться, словно оказавшись заполнен множеством витражных осколков. Вскоре все они образовали стеклянный кокон вокруг Энтони. Оливия ударила деревянным концом кисти об него, сломав инструмент. Стекло треснуло, и воздух вокруг группы заполнился сверкающим облаком кристальных бабочек. Каждая из них пела одну ноту песни, заглушившей собой весь хаос вокруг. Бабочки опустились к группе, а затем улетели ввысь. Стекла больше не было. Не было и Энтони.

Кельвин схватил их обоих, и бегом потянул к концу переулка, в сторону заднего двора особняка. Взрывы гремели в ночном небе, и тёмные фигуры вокруг группы отступали в леса за городом. Когда команда достигла парковки, то обнаружила, что половина автомобилей была в огне, а посредине здания зияла десятиметровая воронка. Они прошли через открытые ворота и осмотрелись.

— Твою мать, — сказала Оливия. — Что нам теперь делать?

Неожиданно, из-за угла вынырнул военный джип, и остановился рядом с ними. Дверь открылась, выпустив из салона мужчину: черты его лица были скрыты за капюшоном и банданой.

— Берите машину, — произнёс он, — езжайте на север, пока не выберетесь из страны. Карта в бардачке поможет вам добраться до следующего связного, — мужчина взглянул на пылающий город за их спинами. — Смотритель мёртв?

Кельвин кивнул. Неизвестный не шелохнулся.

— Где Райт?

Никто не ответил. Мужчина молча передал пакет Кельвину.

— Здесь еда, вода, и боеприпасы. Этого должно хватить до следующей точки. Поторопитесь: Смотрители разослали свои отряды зачистки по всем окрестным лесам, чтобы поймать вас.

Он сделал пару шагов в сторону чащи, а затем обернулся.

— За Повстанцев.

— За Повстанцев, — эхом ответил Кельвин.

Мужчина исчез за деревьями, и группа забралась в джип. Когда рядом упала ещё одна бомба, они двинулись по грунтовой дороге прочь от парковки, на север, в чащу.

— Перед вами, — произнёс человек у кафедры, указывая на испещрённое различными точками изображение с проектора. — Вселенная. Всё, что когда-либо было или… или когда-нибудь будет, показано на этом слайде. По нашим текущим представлениям это — воплощение бытия.

Он выключил проектор, и на секунду комната погрузилась во тьму. Загорелся новый слайд, изображавший Землю, а точнее её картину, сделанную словно бы немного сверху и с расстояния.

— Это, конечно, мы, — сказал человек, указывая на центр слайда. — Практически все живые существа, о которых мы знаем, родились и умерли на этом огромном куске камня, — многозначительная пауза. — Скажу честно, приходилось мне бывать в местечках и похуже.

Из зрительного зала донеслись вялые смешки. Докладчик вновь сменил слайд.

— А это… атом. Ну, точнее его модель. Наука ещё не позволяет нам увидеть этих малышей, но мы уже чертовски хорошо представляем их внешний вид. Итак, атом — это… это строительный блок, самая элементарная частица во Вселенной. Ну, или должна быть таковой. Возможно, существуют частицы ещё меньше него, которые, в свою очередь, состоят из ещё более маленьких. Сложно сказать, где край этому уменьшению, но, в конце концов, должно же остаться что-то фундаментальное… так ведь? То, что не просто содержит в себе другие строительные блоки, а обеспечивает их существование. Именно это мы и ищем.

Свет в комнате вновь включился, и человек обернулся. На белой рубашке красовалась синяя надпись «Феликс Картер, канд. наук». Его круглые очки держались на красном носу, а серые волосы были аккуратно зачёсаны набок.

— Когда мы создавали, гм, Международную академию по экзистенциальным наукам, то преследовали лишь одну цель: узнать «почему?». С нас не требовали объяснений, и-или выведения чёткой теории почему, гм… почему существует это самое «почему?». Нашей задачей являлось нахождение той части вселенной, которая делает нас — нами. И сегодня я с радостью объявляю, что мы этого добились.

Он сделал жест рукой, и в комнату вошёл другой мужчина. Высокий, в чёрной рубашке и с короткостриженными коричневыми волосами. Вошедший улыбался и вежливо махал ладонью в ответ на бурные аплодисменты. Дойдя до кафедры, он встал и скрестил руки на груди. Его представили.

— Это доктор Фредерик Уильямс из Королевской научной консерватории. Именно с его помощью, в том числе и финансовой, мы, гм, сделали это открытие.

Оба замолчали, когда свет вновь медленно потух, а проектор показал ещё один слайд. Изображение было тусклым и содержало много помех, однако его центр отображался чётко: слайд пересекала белая линия, затухавшая на обоих концах изображения.

— То, что вы сейчас видите, называется нитью, — продолжал доктор Картер. — Мы лишь недавно начали их так обозначать, а поначалу даже не знали как они выглядят. Однако нам удалось реализовать появление этой нити при помощи нескольких высокоэнергетических импульсов, сосредоточенных на крошечном куске озимандиевой плёнки. Мы позаимствовали данный метод у доктора Адама Брайта и его команды, которые проводят свои исследования в США. Они работали над схожим проектом — хотели выявить так называемые «тахионы» — это, гм, базовые кирпичики времени. После небольшой доработки их оборудования, мы случайно смогли заставить случиться то… чего не должно было случиться.

Картинка сменилась. Появилось здание, тянущееся крайне близко к центру нити. Другой слайд: нить исчезла, а здание приняло искажённый, разрушенный вид.

— Вот то, что мы увидели. Лишь на мгновение заставив появиться одну из этих нитей, кирпичиков фундамента Вселенной, а потом слегка поуправляв ею, мы моментально увеличили гравитацию вокруг места её проявления примерно на семь сотен процентов. Я повторюсь: мы манипулировали законами физики при помощи яркого света и камня.

Вновь раздались аплодисменты. Через пару секунд доктор Картер поднял руку, взывая к тишине.

— Сразу после того, как мы, гм, закончим работу над связанными проектами, станет доступна вся документация по этой работе. В течение трёх месяцев мы опубликуем исчерпывающие материалы по нашим исследованиям, и… сделаем первый шаг в просвещённое будущее!

После выступления доктор Уильямс, доктор Картер и его команда разговаривали с группой исследователей в фойе аудитории. К ним подошли два человека, один из них протянул руку.

— Доктор Уильямс, — сказал подошедший, — очень рад познакомиться с вами. Винсент Арианс из Оксфорда. Буду откровенен, ваши исследования поразили меня до глубины души.

Мужчина ростом повыше улыбнулся.

— Мистер Арианс, конечно же. Всегда рад встречи с выпускником моей родной альма-матер. — Он повернулся ко второму человеку. — А ваш приятель?

— Аарон Зигель, — сказал человек, пожав доктору руку вслед за Ариансом. — Корнелл.

От удивления глаза доктора Уильямса расширились.

— Прославленный физик. Осмелюсь сказать, я даже отчасти думал, что вы опередите нас с этим открытием, доктор Зигель.

Аарон улыбнулся.

— К сожалению, в рамках поздних исследований мы свернули не в ту стезю. Решив заняться изучением атома, нашей команде следовало сделать то, что предприняли вы, и уж тогда-то мы бы точно вас опередили. Но, увы. Тем не менее, ваши результаты просто поражают.

В глазах доктора Уильямса отразилась грусть.

— Да, доктор Картер произвёл невероятное исследование. Очень жаль, что его придётся опровергнуть. Он действительно сделал многое в рамках этой работы.

До Арианса не сразу дошёл смысл сказанного.

— Стойте, он… что?

Прежде чем было произнесено ещё хоть слово, к ним подошла черноглазая девушка. Худощавая, с тёмными короткостриженными волосами, в синем платье и длинных чёрных перчатках. Девушка подошла к доктору Уильямсу из-за спины, положила руку на плечо и что-то прошептала в ухо. Тот кивнул.

— Господа, боюсь, вынужден откланяться, — он начал оборачиваться, но остановился. — Ох, где же мои манеры: мистер Арианс, доктор Зигель, это доктор София Лайт. Она работала над нашим проектом бок о бок с доктором Картером и остальной командой здесь, в Лондоне.

Женщина слегка улыбнулась и кивнула.

— Рада знакомству.

Аарон кивнул в ответ, Арианс продолжал обдумывать услышанное. Уильямс порылся в кармане и вытащил белую визитку, на которой красовался логотип с тремя стрелками.

— Вот моя визитка, доктор Зигель, — сказал он. — Позвоните, пока вы ещё в городе, и мы организуем более внятную встречу. Мистер Арианс, вы также можете присоединиться. Перед нашей организацией лежит бездна интересной работы, и нам нужны лучшие умы, способные стать во главе исследований, — он пожал плечами. — Обдумайте это. До встречи, господа.

Доктор Уильямс надел шляпу и пальто, а после проследовал за доктором Лайт к двери.

«Однажды мужчина очнулся ото сна и осознал, что не сохранил памяти ни о себе, ни о том, как попал сюда»

Оливия выбралась на балкон художественной галереи и достала из-за уха белую, тонкую сигарету. Пока она пыталась выудить из кармана зажигалку, кто-то открыл дверь за спиной.

— Знаешь, от этих штучек и помереть недолго, — Энтони Райт не походил на человека, привыкшего к костюму и галстуку. Он надевал их как кандалы. — Уж я-то знаю, — добавил мужчина, показывая полупустую пачку жвачек.

— Энтони! — тонкая фигура Оливии рванулась к мужчине с грацией маленького, но смертоносного стилета. Девушка крепко обняла его. Несмотря на то, что Энтони уже пять лет как бросил курить, от него всё ещё несло табаком.

Он обнял Оливию огромной ручищей и нежно потрепал по голове. Они встали рядом, опершись руками на перила балкона. Утро ещё не настало: городские улицы внизу наполнял оранжевый свет. Прохладный нежный бриз дул в лицо, донося запахи океана.

— Я так рада, что ты пришёл, — сказала ему Оливия, наконец достав зажигалку — дешёвый кусок зелёного пластика, купленный по пути на выставку. После пары попыток зажечь огонь, вещица выплюнула лишь пару искр.

Энтони взял из её руки негодный предмет, словно отбирая опасную игрушку.

— На, — он достал свою старую, богато украшенную зажигалку, сделанную из чистой бронзы. На этом артефакте зазубрин было больше, чем на нём самом. — Я бы ни за что не пропустил сегодняшний день, дорогая. Хоть мне и пришлось тащиться в этот дрянной Сиэтл.

Оливия закатила глаза. Зажигалка Энтони с первого раза дала пламя. Она наклонила голову, чтобы коснуться огня кончиком сигареты.

— Ой, да прекращай. Я же знаю, ты считаешь всё это дело напыщенной галиматьёй художников-недоучек.

— Ну-ну, не наговаривай на меня. Я, конечно, не могу сказать, что понял глубинный смысл «Мадонны из творожного сыра», но…

Оливия метнула в него резкий взгляд.

— Тебе она не понравилась?

Энтони опешил.

— Стоп, это что, твоя работа? Я хотел сказать, м-м…

Она рассмеялась.

— Нет, я прикалываюсь. Эта работа — дерьмо, а сноб, сваявший её, ни капли не смыслит в искусстве, — девушка повернулась к городу и глубоко затянулась. С выдохом клубы дыма вырвались из её ноздрей, устремляясь к балконному потолку. — Как там Кельвин?

— Нормально. Просил передать, что извиняется за то, что не смог приехать, ведь он…

— Занят. Знаю. Чтоб его, я знаю, — Оливия закрыла глаза. — Так много всего сейчас происходит.

— Да. Не думаю, что кто-либо из нас всерьёз такое предполагал… — Голос Энтони затих. — Они нуждались в Бухгалтере сильнее, чем казалось. Потеряв его, они потеряли финансирование — всё раскрылось. Персонал начал паниковать, Зоны — рушиться. Да о чём вообще речь, если два Смотрителя померли той же ночью.

Что-то дёрнулось на задворках сознания Оливии. Что-то, о чём она вечно забывала.

— Сколько сейчас осталось Зон?

— Ещё около двух сотен. Мы списали Зону 173 на прошлой неделе. Остались только трупы да тараканы, — он помотал головой. — Самые обыкновенные тараканы.

Оливия повернулась к Энтони, силясь вспомнить, когда тот успел так постареть. Да что там «постареть» — одряхлеть, и настолько смертельно устать. Морщины на его лице углубились и въелись в кожу, а глаза попали в осаду тёмных, непроницаемых кругов. В её сознании вновь что-то зашевелилось.

— А ты вообще как? Держишься?

— Забавно, — проговорил Энтони, всё ещё вглядываясь в город. — Тратишь вот всю жизнь на борьбу с монстрами и тушение пожаров, и думаешь, что это самое сложное. Что это работа, требующая стальных нервов. Работа, которая по итогу убьёт тебя. Но это не так, — его взгляд сошёлся со взглядом Оливии. — Убирать пепелища и отстраивать всё заново — вот самое сложное.

Девушка нахмурилось. Что-то хотело пробиться, требовало от неё действий.

— Не пойми меня неправильно. Сейчас всё стало лучше, — он натянуто улыбнулся. — Нам не надо пытать людей. Не надо их убивать. Не надо издеваться над детьми, чтобы сдерживать кошмарных монстров, — он вновь повернулся к городу.

Оливия закрыла глаза.

— Энтони…

— Я не знаю, как мы, мать его, это сделали, но мы победили. Мир… он всё ещё в дерьме. Знаешь, когда я ложусь спать, то всё ещё вижу кошмары. Но с каждой ночью становится немного лучше. Кошмары проигрывают.

Она залезла в карман, немного в нём покопалась и вынула предмет наружу.

— В любом случае, гм… прости, разошёлся я тут, как старый хрыч. Слушай, Оливия. Я кое о чём хотел тебя попроси…

Оливия погрузила все десять сантиметров блестящей, острой как бритва стали в сердце Энтони Райта. В первую секунду глаза старика затмило замешательство и шок. Затем он отшатнулся и оцепенело взялся за рукоять. Взгляд опустел.

— Мне жаль, — прошептала Оливия, а затем сбросила тело с балкона.

И миру пришёл конец.

«Внезапно на мужчину снизошёл голос, молвивший: "Твоё второе желание исполнено. Теперь время для третьего — заключительного"»

— …вай. Ну же, ну же, мать твою, просыпайся…

Блики света пробивались сквозь веки Оливии. Уши переполнял нескончаемый шум.

Кто-то тряс её за плечи.

— Проснись, проснись…

Она широко открыла глаза и тут же об этом пожалела. Яркие, слепящие лучи солнца устремились прямо в её зрачки, вынудив сощуриться. Оливия затёрла кулаком свой левый глаз.

— Что… где я?

Парень перестал трясти её и опустился на стул.

— Бля. Ну слава богу.

Оливия продолжала тереть свой глаз, позволяя зрению подстроиться под обстановку. Она лежала на кровати в дешёвом мотеле. Мощный кондиционер шумел по левую сторону, а под ним сквозь шторы пробивалось солнце. В комнате слабо пахло кокосовым маслом.

Адам сидел сбоку от кровати. Казалось, он не спал уже несколько дней. На тумбочке стоял ноутбук, рядом лежал пистолет.

Оливия поморгала и вырвалась из оцепенения.

— Адам? Что за…

— Что ты помнишь?

Оливия нахмурилась. Её брови тёрлись друг о друга, будто шестерёнки в огромной разностной машине. Она пыталась вспомнить события, приведшие её сюда. Последним, что отпечаталось в памяти, было…

— Я видела что-то вроде сна. Там был Энтони, но он… будто постарел на сотни лет. Всё было неправильным. Нереальным. Походило на реальность, но…

Адам кивнул.

— Что-то было не так, ага?

— Да, — Оливия закрыла глаза и выманила память о сне из дальнего уголка в подсознании. — Энтони бросил курить, но у него была с собой зажигалка. Мы были в Сиэтле, который вообще не имеет выхода к океану, но я всё равно чуяла его запах. И чем больше об этом думала…

— Тем сильнее казалось, что это обман.

Она кивнула и открыла глаза. Адам работал с ноутбуком.

— Я не знаю, как именно, но как-то я поняла, что единственным способом прекратить это было…

— Да, — перебил Адам, прилагая все усилия, чтобы не встречаться с ней глазами. — Я знаю.

Оливия нахмурилась и села.

— Адам? Ты… ты не хочешь поговорить о…

— Всё нормально. Мы выбрались оттуда, — он переместил файл на ноутбуке из одной папки в другую. — Ты не помнишь, как мы сюда добрались, так ведь?

Оливия покачала головой.

— Не помню.

— Я тоже. К счастью, думаю, у нас был припасён план на такой случай, — он дважды щёлкнул мышкой, открыв файл. На экране ноутбука появилось лицо Кельвина. Неподвижный взгляд мужчины словно бы впивался в смотрящих. Он, по-видимому, находился в офисе. — Кельвин загрузил видео на мою Александру, приложив сообщение о том, чтобы мы его воспроизвели, если поймём, что… что не можем вспомнить, как сюда попали.

Оливия рывком пересела на край кровати за Адамом. Он нажал клавишу «Воспроизвести».

Поверх видео появилось ещё одно окно с запросом двух паролей. Над одной строкой красовалось имя «АДАМ», над другой — «ОЛИВИЯ».

— Оно зашифровано? — спросила Оливия, хмуро уставившись на экран.

— Вроде. Не помню… Конечно, есть пароль, который я мог бы использовать, — проговорил Адам, печатая что-то в строке под своим именем. Когда он нажал «Enter», его имя загорелось зелёным. Он повернулся к Оливии. Та размышляла, покусывая губу.

— Оливия?

Что-то зашевелилось в её разуме.

Не прекращая думать, она схватила пистолет Адама с тумбочки и послала три пули прямо в его череп.

И миру пришёл конец.

«Человек подумал немного и, не видя иного выхода, загадал своё последнее желание: "Позволь мне вспомнить обо всём, что я забыл"»

— Оливия?

Она открыла глаза и увидела, что лежит на диване в маленьком уютном офисе. У стены находился книжный шкаф с кучей томов в кожаных переплётах, перед ним — большой блестящий стол.

Над ней стоял Кельвин. Он выглядел отстранённо (хотя иного вида у него, кажется, никогда и не бывало), но во взгляде можно было уловить намёк на беспокойство.

Оливия немедленно ударила коленом в солнечное сплетение мужчины.

Кельвин согнулся и подался вперёд. Девушка рывком вскочила с дивана и подбежала к столу, неуклюже пытаясь найти скрытый запор под одним из ящиков. Оливия была в этом офисе бесчисленное множество раз. Если она всё правильно помнила, то тайник должен был быть где-то… здесь!

Когда Кельвин смог, наконец, вдохнуть, Оливия уже направляла пистолет прямиком в его сердце.

Мужчина поднял руки и сделал шаг назад.

— Оливия…

— Заткнись, — она прищурилась. — Дай подумать.

Кельвин не ответил.

— Какой-то ублюдок играется с моей головой. Я уже прошла через две итерации. Одна была с Энтони, другая — с Адамом. Каждый раз они хотели у меня что-то узнать, — произнесла девушка, пытаясь собраться с мыслями. — Каждый раз я понимала, что что-то не так. Какая-то деталь выбивалась из контекста. Зажигалка Энтони. Компьютер Адама — он называет его «Александр», а не «Александра». И чем дольше я об этом думала, тем сильнее понимала, что…

Кельвин начал опускать руки.

— Оливия, послушай…

— Я сказала заткнись! — рявкнула она. — Итак. Каждый раз сеть распутывалась, когда я осознавала, что что-то не так. Каждый раз я понимала, что единственным выходом было… — её дыхание участилось.

Кельвин сделал ещё шаг назад.

— Я должна убить тебя, — прошептала она.

— Оливия. Всё хорошо, успокойся. Давай просто обсудим всё, ладно?

— Тут нечего обсуждать. Энтони, Адам, теперь Кельвин. Ты всего лишь ещё один сон. Ещё одна… — она поджала губы. — Ложь. Ты Лжец. Ты блядский Лжец.

— Оливия, — Кельвин говорил всё быстрее и быстрее. — Пожалуйста, послушай меня. Ты можешь быть права. Кто-то играется с твоей головой. Но не я. Я не Лжец.

— Тогда каким хуем… — она чуть сильнее сдавила пальцем спусковой крючок.

— Послушай. Просто послушай, ладно? Ты помогала мне с исследованиями. Потом заснула в офисе. Теперь ты проснулась и наставила на меня пистолет, — Кельвин всё ещё держал руки поднятыми. — Ты сказала, что в тех снах всё прояснялось, когда ты замечала нечто неправильное. А тут…?

Оливия нахмурилась.

— Пока нет. Но… — она окинула взглядом офис. Всё выглядело так, как и должно было: в отличие от предыдущих двух снов, здесь всё было ей знакомо. Но означало ли это…?

— Ты сказала, что первый сон был с Энтони, потом с Адамом. Подумай, будь я действительно Лжецом, сделал бы я следующий сон с Кельвином?

Дыхание Оливии замедлилось. Ничто не выбивалось из общей картины, ничто не выглядело лишним…

— Один раз — случайность. Два — совпадение. Три — закономерность, — сказал Кельвин. — Я думаю, Лжец хочет принудить тебя к моему убийству.

Сила, с которой она сжимала спусковой крючок, ослабла.

— Ты сказала, что он пытался вытянуть из тебя информацию. Какую?

— Я… про Энтони я не знаю. Он сказал, что хотел о чём-то спросить. В случае с Адамом, кажется, это был пароль, но…

— Пароль?

Оливия опустила пистолет, однако всё ещё не выложила его из руки.

— Да, — она заставила себя выровнять дыхание. — Ладно, ладно. Просто… дай мне минутку, хорошо?

Кельвин медленно опустил руки, но всё ещё держался на некотором расстоянии.

— Хорошо. Но ведь, выходит какая-то бессмыслица. Ты же не знаешь паролей, которые могли бы понадобиться Лжецу. Он больше ни о чём не спрашивал? — мужчина смолк, а потом добавил. — Он ведь не требовал твоей копии дневника, да? Кстати, она же всё ещё у тебя?

Оливия покачала головой.

— Нет, Лжец не упоминал дневник, и, да, копия всё ещё со мной, — свободной рукой она ощупала основание своего запястья. Небольшой бугорок всё ещё был на месте. — Дневник здесь, как всегда.

Лжец расплылся в улыбке.

— Так вот оно что.

И миру пришёл конец.

«Забавно, — обладатель голоса засмеялся, исполняя последнее желание человека. — Ведь это было первым, о чём ты попросил»

Оливия чувствовала, как во рту словно бы стремительно растворяется нечто, походящее на мел. Вещество оставило после себя слабый привкус мяты на языке.

Она вынудила себя открыть глаза, а потом сразу их закрыла. Яркий, ослепительный свет проник прямо в зрачки — усиливалось давление в висках.

Она находилась в неизвестной больничной палате. Девушке даже не надо было смотреть по сторонам, чтобы понять это — она просто знала. Оливия ненавидела больницы. Досчитав до десяти, она открыла глаза и подождала, пока те привыкнут к свету.

Да. Это было медицинское учреждение, а она была привязана к кровати. Замечательно. Рядом с ней стояло несколько белоснежных аппаратов, большая часть которых ритмично попискивала. Она подняла голову настолько, насколько это позволяли нейлоновые завязи, и попыталась осмотреть помещение.

На полу лицом вниз лежали медсестра и врач. Из-под их тел расползалось кроваво-красное пятно. Рядом стояла женщина средних лет в безукоризненном белом костюме. Она сжимала в руках пистолет и смотрела на Оливию.

Оливия моргнула. Она ошиблась: то был молодой человек с выбритыми висками и кислотно-зелёными волосами. На нём был шипастый жилет, усеянный мокрыми брызгами. В левой руке парень сжимал окровавленный складной нож.

Она вновь моргнула. Теперь это был человек неопределённого пола. Кожа его сильно отливала охрой, а лицо изобиловало пирсингом. На теле, поверх мешковатой накидки угольного цвета, было натянуто несколько ремней. Вместо ножа неизвестный сжимал алюминиевую бейсбольную биту, на которой, вперемешку с волосами, свисали кусочки плоти.

Она моргнула вновь. Теперь это был мужчина с острыми зубами и когтями, которые могли пронзить даже сталь. Она моргнула. Энтони. И снова. Кельвин.

Она опять моргнула.

Это был Лжец.

— Как твоя рана?

Оливия взглянула на своё запястье. Свежие швы крест-накрест пересекали недавно сделанный разрез от основания ладони до локтя. Смутное воспоминание пыталось пробиться сквозь её разум. Девушка облизнула губы и выдала ложь:

— Она… только слегка побаливает.

— И всё же, не забывай менять повязки. Да и антибиотики, конечно, тоже не помешают, — левая сторона рта Лжеца чуть приподнялась. — Врачи, конечно, прописали бы тебе чего-нибудь, но, боюсь, сейчас им немного не до этого.

— Кто… — Оливия обернулась к телам на полу. — Что происходит? Кто эти люди?

— Они работали на меня. Мы тебя захватили, — сказал Лжец. — Ты была доставлена сюда для… обработки. Я должен был узнать, что тебе известно. Понять, с собой ли у тебя дневник, или хотя бы выведать, где он, — он удовлетворённо сжал губы. — Знаешь, спустя столько лет я даже забыл о существовании этой книжонки. Покидая Организацию, агент, написавший её, рассказал нам о её содержании. Думаешь, узнав об этом, мы разом ринулись менять свои жизни и предпочтения, чтобы нас нельзя было так просто выследить? К сожалению, нет… мы пали жертвами собственных привычек.

Оливия не могла припомнить ни одного события после убийства Бухгалтера. Лжец, должно быть, заметил её замешательство.

— Тебя обработали амнезиаками. И не один раз. Кстати, ты знала, что это моя основная обязанность в Фонде? Поддерживать секретность, исполнять протокол «Покров». Делать так, чтобы никто не вспомнил того, что не должен.

Он похлопал пистолетом по своему бедру.

— И, конечно, заполнять убедительной ложью образовавшиеся дыры в памяти.

— Почему я всё ещё жива? Почему мы вообще разговариваем?

— Потому что ты со своими друзьями это заслужила. Потому что у тебя таки был журнал. Ну, или малая его часть. Подкожный имплант с данными, чуть ниже запястья.

— Я не понимаю.

Лжец улыбнулся. Оливия всё ещё не могла разглядеть черты его лица, но распознала в них усталость.

— Не все когнитивные угрозы аномальны.

Кодовая фраза пронзила разум Оливии, будто она разом нашла кусок пазла, даже не осознавая, что собирает его. В её памяти всплыли изображения. Теперь она всё вспомнила.

— Ты был одним из нас, — прошептала девушка. — Был частью Повстанцев, членом третьей Дельты. Я слышала, как Энтони рассказывал о тебе. Сэм… Сэм Бьель — Повстанцы вечно говорили, что Фонд пытал тебя в течение нескольких недель, чтобы вызнать все тайны, но ты не сказал ни слова. Я не… я не понимаю.

Лжец закрыл глаза и кивнул.

— Это правда. Я действительно не сказал им ни слова, но не по тем причинам, что ты думаешь. Дело в том, что я просто-напросто ничего уже тогда не помнил.

Он вздохнул.

— Меня послали в Бенгальский залив за одной аномалией. Наш корабль перевернулся во время шторма, и я ушёл под воду, запутавшись в какой-то сети. Я дрейфовал во тьме, где глазам было не за что ухватиться, а затем меня затянуло в Пустоту. Нашли меня через несколько месяцев, и Фонд сразу узнал, кто я такой и на что был способен. Меня отдали Зелёной — этой ведьме — и она создала мне новую личность. Новую ложь, в которую можно было верить, — Лжец открыл глаза и встал на ноги, подойдя к Оливии. — Твой друг Кельвин, несомненно, узнал об этом из дневника. Он умный мальчик. В твоей копии содержалась лишь та часть книжечки, в которой фигурировал я. Знаешь, впервые за долгие годы увидеть своё имя, это… я будто поднялся из морской пучины, пролежав там сотни лет.

Лжец начал убирать завязи с конечностей Оливии.

— Я расчистил путь к главному входу. Ещё минут десять там будет пусто. Когда выйдешь — увидишь серый фургон на парковке. Двери не заперты, ключи в бардачке. Там же найдёшь флешку, инструкции и карту.

— Флешку? — Оливия села, чувствуя покалывание в конечностях от прилива крови. Предплечье отдавало пульсирующей болью.

— На ней ключевая информация. В том числе местонахождение вашей следующей цели — Архивариуса, — Лжец отступил на шаг. — Скажи своим друзьям, чтобы были осторожны, ведь в ней, вероятно, осталось меньше человеческого, чем в любом из нас.

Оливия кивнула, покачивая ногами, чтобы ускорить циркуляцию крови. Через пару мгновений она встала на пол.

— … а ты?

— А что я? — спросил Лжец и рассмеялся. — Я ведь тоже не безгрешен. Может и забыл свою цель, но это не оправдывает все принятые решения. Я делал это сам, а не по чьей-то указке. Дальше меня не ждёт ничего хорошего: если Фонд сразу меня не прикончит, то я проведу остаток жизни в бегах из-за своих знаний. А снова забывать истину и возвращаться к ним я не намерен. Истина позволила мне освободиться, — он вновь сел на стул, положив пистолет на колени. — Поспеши. Время не ждёт.

Оливия подошла к нему и взяла за руку, но тот не взглянул на девушку. Собираясь уходить, она в последний раз обернулась на Лжеца и на миг показалось, что ей открылось его истинное лицо. После этого девушка проследовала по коридору, направляясь к выходу.

Добравшись до лестницы, Оливия услышала одинокий выстрел.