SCP Foundation

Фотография SCP-332 до приобретения им аномальных свойств.

Объект №: SCP-332

Класс объекта: Безопасный

Особые условия содержания: Старшая школа Кирк Лонвуд признана заброшенной, и исходя из этого, содержать объект в течение от января до августа (за исключением слежки со стороны обычного патруля безопасности) нет необходимости. В течение между сентябрем и декабрем вооружённой охране следует постоянно сопровождать SCP-332 и воспроизводить рядом с ними белый шум на высокой громкости. Шум должен быть правдоподобен окружению и содержать звуки ведущихся строительных работ, погоды или транспорта.

Описание: SCP-332 — это осенний оркестр Старшей школы Кирк Лонвуд сезона 1975. Оркестр состоит из тридцати членов, обозначенных с SCP-332-1 до SCP-332-30. Все члены SCP-332 числились в старших классах школы и должны были выпуститься весной 1976 года. Форма и инструменты особей подписаны как «Симфония Глюка».

Большую часть времени, сущности находятся внутри оркестровой комнаты школы и имитируют ведение оживлённой дискуссии. Попытки сотрудников спровоцировать особей в данном состоянии на какую-либо реакцию не увенчались успехом, их биологические процессы не функционируют. Также не удалось причинить им вред или заставить переместиться.

SCP-332 начинают движение по расписанию с футбольным матчем Старшей школы Кирк Лонвуд. Активация происходит между сентябрем и декабрем в 19:00 по местному времени на один или два дня в неделю¹. В течение данного времени, особи SCP-332 продолжают имитацию разговоров. Через тридцать минут члены оркестра выходят на поле и играют песни, становятся у трибун, ждут и через час возобновляют игру. После они возвращаются в оркестровую комнату и начинают разговор сначала, затем снова замирают на середине.

SCP-332 был обнаружен после финального выступления оркестра в сезоне 12 декабря 1975. Согласно показаниям свидетеля, члены оркестра вышли на поле во время финальной игры сезона и выступили, как изначально планировалось. Сыгранные песни отличались от запланированных, однако данный факт не был достаточно выделяющимся для привлечения особого внимания, так как оркестр уже исполнял данные песни в течение последних четырёх месяцев.

Однако после конца игры выяснилось, что тридцать членов оркестра пропали. Ожидалось, что они переоденутся и встретятся с друзьями и семьями, чего не последовало. Особи были обнаружены в оркестровой комнате через сорок пять минут после конца игры и находились в неподвижном состоянии, не реагируя на раздражители. Данный случай вызвал широкораспространённую панику, что указало сотрудникам Фонда на потенциальную аномальную активность.

В процессе составления легенды (что в дальнейшем было осложнено в связи с открытием новых аномалий, относящихся к Старшей школе Кирк Лонвуд) агенты Фонда выяснили, что большинство членов оркестра чувствовали тревогу или обеспокоенность и не испытывали оптимизм по поводу будущего. Не удалось сформировать психологический профиль для членов, не выражавших беспокойства — предполагается, что они скрыто имели схожие опасения.

Для формирования наилучшего представления о ментальном состоянии членов оркестра ниже указаны три выдержки из психологических профилей. Данные выдержки являются наиболее чёткими, в них опрашиваемые прямо указывают на идеи и желания членов SCP-332.

• Интервью между агентом МОГ Дзета-2 Блэквайром и Дидре Маккензи — учительницей изобразительного искусства Старшей школы Кирк Лонвуд — касательно её ученицы, Сэди Фриман (SCP-332-4).

• Ниже приведено групповое интервью между агентом Блэквайром и тремя выжившими студентами школы Кирк Лонвуд, касательно Стивена Фараго (SCP-332-10), тубаиста оркестра. Разговор проходил, пока опрашиваемые играли в баскетбол во дворе Джонни Гиллеспи.

• Последняя запись дневника найдена в доме Натана Бластина (SCP-332-30), члена перкуссионного отделения SCP-332. Основываясь на контекстных подсказках, данная запись была сделана 10 декабря 1975 года.

— Перед вами, — произнёс человек у кафедры, указывая на испещрённое различными точками изображение с проектора. — Вселенная. Всё, что когда-либо было или… или когда-нибудь будет, показано на этом слайде. По нашим текущим представлениям это — воплощение бытия.

Он выключил проектор, и на секунду комната погрузилась во тьму. Загорелся новый слайд, изображавший Землю, а точнее её картину, сделанную словно бы немного сверху и с расстояния.

— Это, конечно, мы, — сказал человек, указывая на центр слайда. — Практически все живые существа, о которых мы знаем, родились и умерли на этом огромном куске камня, — многозначительная пауза. — Скажу честно, приходилось мне бывать в местечках и похуже.

Из зрительного зала донеслись вялые смешки. Докладчик вновь сменил слайд.

— А это… атом. Ну, точнее его модель. Наука ещё не позволяет нам увидеть этих малышей, но мы уже чертовски хорошо представляем их внешний вид. Итак, атом — это… это строительный блок, самая элементарная частица во Вселенной. Ну, или должна быть таковой. Возможно, существуют частицы ещё меньше него, которые, в свою очередь, состоят из ещё более маленьких. Сложно сказать, где край этому уменьшению, но, в конце концов, должно же остаться что-то фундаментальное… так ведь? То, что не просто содержит в себе другие строительные блоки, а обеспечивает их существование. Именно это мы и ищем.

Свет в комнате вновь включился, и человек обернулся. На белой рубашке красовалась синяя надпись «Феликс Картер, канд. наук». Его круглые очки держались на красном носу, а серые волосы были аккуратно зачёсаны набок.

— Когда мы создавали, гм, Международную академию по экзистенциальным наукам, то преследовали лишь одну цель: узнать «почему?». С нас не требовали объяснений, и-или выведения чёткой теории почему, гм… почему существует это самое «почему?». Нашей задачей являлось нахождение той части вселенной, которая делает нас — нами. И сегодня я с радостью объявляю, что мы этого добились.

Он сделал жест рукой, и в комнату вошёл другой мужчина. Высокий, в чёрной рубашке и с короткостриженными коричневыми волосами. Вошедший улыбался и вежливо махал ладонью в ответ на бурные аплодисменты. Дойдя до кафедры, он встал и скрестил руки на груди. Его представили.

— Это доктор Фредерик Уильямс из Королевской научной консерватории. Именно с его помощью, в том числе и финансовой, мы, гм, сделали это открытие.

Оба замолчали, когда свет вновь медленно потух, а проектор показал ещё один слайд. Изображение было тусклым и содержало много помех, однако его центр отображался чётко: слайд пересекала белая линия, затухавшая на обоих концах изображения.

— То, что вы сейчас видите, называется нитью, — продолжал доктор Картер. — Мы лишь недавно начали их так обозначать, а поначалу даже не знали как они выглядят. Однако нам удалось реализовать появление этой нити при помощи нескольких высокоэнергетических импульсов, сосредоточенных на крошечном куске озимандиевой плёнки. Мы позаимствовали данный метод у доктора Адама Брайта и его команды, которые проводят свои исследования в США. Они работали над схожим проектом — хотели выявить так называемые «тахионы» — это, гм, базовые кирпичики времени. После небольшой доработки их оборудования, мы случайно смогли заставить случиться то… чего не должно было случиться.

Картинка сменилась. Появилось здание, тянущееся крайне близко к центру нити. Другой слайд: нить исчезла, а здание приняло искажённый, разрушенный вид.

— Вот то, что мы увидели. Лишь на мгновение заставив появиться одну из этих нитей, кирпичиков фундамента Вселенной, а потом слегка поуправляв ею, мы моментально увеличили гравитацию вокруг места её проявления примерно на семь сотен процентов. Я повторюсь: мы манипулировали законами физики при помощи яркого света и камня.

Вновь раздались аплодисменты. Через пару секунд доктор Картер поднял руку, взывая к тишине.

— Сразу после того, как мы, гм, закончим работу над связанными проектами, станет доступна вся документация по этой работе. В течение трёх месяцев мы опубликуем исчерпывающие материалы по нашим исследованиям, и… сделаем первый шаг в просвещённое будущее!

После выступления доктор Уильямс, доктор Картер и его команда разговаривали с группой исследователей в фойе аудитории. К ним подошли два человека, один из них протянул руку.

— Доктор Уильямс, — сказал подошедший, — очень рад познакомиться с вами. Винсент Арианс из Оксфорда. Буду откровенен, ваши исследования поразили меня до глубины души.

Мужчина ростом повыше улыбнулся.

— Мистер Арианс, конечно же. Всегда рад встречи с выпускником моей родной альма-матер. — Он повернулся ко второму человеку. — А ваш приятель?

— Аарон Зигель, — сказал человек, пожав доктору руку вслед за Ариансом. — Корнелл.

От удивления глаза доктора Уильямса расширились.

— Прославленный физик. Осмелюсь сказать, я даже отчасти думал, что вы опередите нас с этим открытием, доктор Зигель.

Аарон улыбнулся.

— К сожалению, в рамках поздних исследований мы свернули не в ту стезю. Решив заняться изучением атома, нашей команде следовало сделать то, что предприняли вы, и уж тогда-то мы бы точно вас опередили. Но, увы. Тем не менее, ваши результаты просто поражают.

В глазах доктора Уильямса отразилась грусть.

— Да, доктор Картер произвёл невероятное исследование. Очень жаль, что его придётся опровергнуть. Он действительно сделал многое в рамках этой работы.

До Арианса не сразу дошёл смысл сказанного.

— Стойте, он… что?

Прежде чем было произнесено ещё хоть слово, к ним подошла черноглазая девушка. Худощавая, с тёмными короткостриженными волосами, в синем платье и длинных чёрных перчатках. Девушка подошла к доктору Уильямсу из-за спины, положила руку на плечо и что-то прошептала в ухо. Тот кивнул.

— Господа, боюсь, вынужден откланяться, — он начал оборачиваться, но остановился. — Ох, где же мои манеры: мистер Арианс, доктор Зигель, это доктор София Лайт. Она работала над нашим проектом бок о бок с доктором Картером и остальной командой здесь, в Лондоне.

Женщина слегка улыбнулась и кивнула.

— Рада знакомству.

Аарон кивнул в ответ, Арианс продолжал обдумывать услышанное. Уильямс порылся в кармане и вытащил белую визитку, на которой красовался логотип с тремя стрелками.

— Вот моя визитка, доктор Зигель, — сказал он. — Позвоните, пока вы ещё в городе, и мы организуем более внятную встречу. Мистер Арианс, вы также можете присоединиться. Перед нашей организацией лежит бездна интересной работы, и нам нужны лучшие умы, способные стать во главе исследований, — он пожал плечами. — Обдумайте это. До встречи, господа.

Доктор Уильямс надел шляпу и пальто, а после проследовал за доктором Лайт к двери.

«Однажды мужчина очнулся ото сна и осознал, что не сохранил памяти ни о себе, ни о том, как попал сюда»

Оливия выбралась на балкон художественной галереи и достала из-за уха белую, тонкую сигарету. Пока она пыталась выудить из кармана зажигалку, кто-то открыл дверь за спиной.

— Знаешь, от этих штучек и помереть недолго, — Энтони Райт не походил на человека, привыкшего к костюму и галстуку. Он надевал их как кандалы. — Уж я-то знаю, — добавил мужчина, показывая полупустую пачку жвачек.

— Энтони! — тонкая фигура Оливии рванулась к мужчине с грацией маленького, но смертоносного стилета. Девушка крепко обняла его. Несмотря на то, что Энтони уже пять лет как бросил курить, от него всё ещё несло табаком.

Он обнял Оливию огромной ручищей и нежно потрепал по голове. Они встали рядом, опершись руками на перила балкона. Утро ещё не настало: городские улицы внизу наполнял оранжевый свет. Прохладный нежный бриз дул в лицо, донося запахи океана.

— Я так рада, что ты пришёл, — сказала ему Оливия, наконец достав зажигалку — дешёвый кусок зелёного пластика, купленный по пути на выставку. После пары попыток зажечь огонь, вещица выплюнула лишь пару искр.

Энтони взял из её руки негодный предмет, словно отбирая опасную игрушку.

— На, — он достал свою старую, богато украшенную зажигалку, сделанную из чистой бронзы. На этом артефакте зазубрин было больше, чем на нём самом. — Я бы ни за что не пропустил сегодняшний день, дорогая. Хоть мне и пришлось тащиться в этот дрянной Сиэтл.

Оливия закатила глаза. Зажигалка Энтони с первого раза дала пламя. Она наклонила голову, чтобы коснуться огня кончиком сигареты.

— Ой, да прекращай. Я же знаю, ты считаешь всё это дело напыщенной галиматьёй художников-недоучек.

— Ну-ну, не наговаривай на меня. Я, конечно, не могу сказать, что понял глубинный смысл «Мадонны из творожного сыра», но…

Оливия метнула в него резкий взгляд.

— Тебе она не понравилась?

Энтони опешил.

— Стоп, это что, твоя работа? Я хотел сказать, м-м…

Она рассмеялась.

— Нет, я прикалываюсь. Эта работа — дерьмо, а сноб, сваявший её, ни капли не смыслит в искусстве, — девушка повернулась к городу и глубоко затянулась. С выдохом клубы дыма вырвались из её ноздрей, устремляясь к балконному потолку. — Как там Кельвин?

— Нормально. Просил передать, что извиняется за то, что не смог приехать, ведь он…

— Занят. Знаю. Чтоб его, я знаю, — Оливия закрыла глаза. — Так много всего сейчас происходит.

— Да. Не думаю, что кто-либо из нас всерьёз такое предполагал… — Голос Энтони затих. — Они нуждались в Бухгалтере сильнее, чем казалось. Потеряв его, они потеряли финансирование — всё раскрылось. Персонал начал паниковать, Зоны — рушиться. Да о чём вообще речь, если два Смотрителя померли той же ночью.

Что-то дёрнулось на задворках сознания Оливии. Что-то, о чём она вечно забывала.

— Сколько сейчас осталось Зон?

— Ещё около двух сотен. Мы списали Зону 173 на прошлой неделе. Остались только трупы да тараканы, — он помотал головой. — Самые обыкновенные тараканы.

Оливия повернулась к Энтони, силясь вспомнить, когда тот успел так постареть. Да что там «постареть» — одряхлеть, и настолько смертельно устать. Морщины на его лице углубились и въелись в кожу, а глаза попали в осаду тёмных, непроницаемых кругов. В её сознании вновь что-то зашевелилось.

— А ты вообще как? Держишься?

— Забавно, — проговорил Энтони, всё ещё вглядываясь в город. — Тратишь вот всю жизнь на борьбу с монстрами и тушение пожаров, и думаешь, что это самое сложное. Что это работа, требующая стальных нервов. Работа, которая по итогу убьёт тебя. Но это не так, — его взгляд сошёлся со взглядом Оливии. — Убирать пепелища и отстраивать всё заново — вот самое сложное.

Девушка нахмурилось. Что-то хотело пробиться, требовало от неё действий.

— Не пойми меня неправильно. Сейчас всё стало лучше, — он натянуто улыбнулся. — Нам не надо пытать людей. Не надо их убивать. Не надо издеваться над детьми, чтобы сдерживать кошмарных монстров, — он вновь повернулся к городу.

Оливия закрыла глаза.

— Энтони…

— Я не знаю, как мы, мать его, это сделали, но мы победили. Мир… он всё ещё в дерьме. Знаешь, когда я ложусь спать, то всё ещё вижу кошмары. Но с каждой ночью становится немного лучше. Кошмары проигрывают.

Она залезла в карман, немного в нём покопалась и вынула предмет наружу.

— В любом случае, гм… прости, разошёлся я тут, как старый хрыч. Слушай, Оливия. Я кое о чём хотел тебя попроси…

Оливия погрузила все десять сантиметров блестящей, острой как бритва стали в сердце Энтони Райта. В первую секунду глаза старика затмило замешательство и шок. Затем он отшатнулся и оцепенело взялся за рукоять. Взгляд опустел.

— Мне жаль, — прошептала Оливия, а затем сбросила тело с балкона.

И миру пришёл конец.

«Внезапно на мужчину снизошёл голос, молвивший: "Твоё второе желание исполнено. Теперь время для третьего — заключительного"»

— …вай. Ну же, ну же, мать твою, просыпайся…

Блики света пробивались сквозь веки Оливии. Уши переполнял нескончаемый шум.

Кто-то тряс её за плечи.

— Проснись, проснись…

Она широко открыла глаза и тут же об этом пожалела. Яркие, слепящие лучи солнца устремились прямо в её зрачки, вынудив сощуриться. Оливия затёрла кулаком свой левый глаз.

— Что… где я?

Парень перестал трясти её и опустился на стул.

— Бля. Ну слава богу.

Оливия продолжала тереть свой глаз, позволяя зрению подстроиться под обстановку. Она лежала на кровати в дешёвом мотеле. Мощный кондиционер шумел по левую сторону, а под ним сквозь шторы пробивалось солнце. В комнате слабо пахло кокосовым маслом.

Адам сидел сбоку от кровати. Казалось, он не спал уже несколько дней. На тумбочке стоял ноутбук, рядом лежал пистолет.

Оливия поморгала и вырвалась из оцепенения.

— Адам? Что за…

— Что ты помнишь?

Оливия нахмурилась. Её брови тёрлись друг о друга, будто шестерёнки в огромной разностной машине. Она пыталась вспомнить события, приведшие её сюда. Последним, что отпечаталось в памяти, было…

— Я видела что-то вроде сна. Там был Энтони, но он… будто постарел на сотни лет. Всё было неправильным. Нереальным. Походило на реальность, но…

Адам кивнул.

— Что-то было не так, ага?

— Да, — Оливия закрыла глаза и выманила память о сне из дальнего уголка в подсознании. — Энтони бросил курить, но у него была с собой зажигалка. Мы были в Сиэтле, который вообще не имеет выхода к океану, но я всё равно чуяла его запах. И чем больше об этом думала…

— Тем сильнее казалось, что это обман.

Она кивнула и открыла глаза. Адам работал с ноутбуком.

— Я не знаю, как именно, но как-то я поняла, что единственным способом прекратить это было…

— Да, — перебил Адам, прилагая все усилия, чтобы не встречаться с ней глазами. — Я знаю.

Оливия нахмурилась и села.

— Адам? Ты… ты не хочешь поговорить о…

— Всё нормально. Мы выбрались оттуда, — он переместил файл на ноутбуке из одной папки в другую. — Ты не помнишь, как мы сюда добрались, так ведь?

Оливия покачала головой.

— Не помню.

— Я тоже. К счастью, думаю, у нас был припасён план на такой случай, — он дважды щёлкнул мышкой, открыв файл. На экране ноутбука появилось лицо Кельвина. Неподвижный взгляд мужчины словно бы впивался в смотрящих. Он, по-видимому, находился в офисе. — Кельвин загрузил видео на мою Александру, приложив сообщение о том, чтобы мы его воспроизвели, если поймём, что… что не можем вспомнить, как сюда попали.

Оливия рывком пересела на край кровати за Адамом. Он нажал клавишу «Воспроизвести».

Поверх видео появилось ещё одно окно с запросом двух паролей. Над одной строкой красовалось имя «АДАМ», над другой — «ОЛИВИЯ».

— Оно зашифровано? — спросила Оливия, хмуро уставившись на экран.

— Вроде. Не помню… Конечно, есть пароль, который я мог бы использовать, — проговорил Адам, печатая что-то в строке под своим именем. Когда он нажал «Enter», его имя загорелось зелёным. Он повернулся к Оливии. Та размышляла, покусывая губу.

— Оливия?

Что-то зашевелилось в её разуме.

Не прекращая думать, она схватила пистолет Адама с тумбочки и послала три пули прямо в его череп.

И миру пришёл конец.

«Человек подумал немного и, не видя иного выхода, загадал своё последнее желание: "Позволь мне вспомнить обо всём, что я забыл"»

— Оливия?

Она открыла глаза и увидела, что лежит на диване в маленьком уютном офисе. У стены находился книжный шкаф с кучей томов в кожаных переплётах, перед ним — большой блестящий стол.

Над ней стоял Кельвин. Он выглядел отстранённо (хотя иного вида у него, кажется, никогда и не бывало), но во взгляде можно было уловить намёк на беспокойство.

Оливия немедленно ударила коленом в солнечное сплетение мужчины.

Кельвин согнулся и подался вперёд. Девушка рывком вскочила с дивана и подбежала к столу, неуклюже пытаясь найти скрытый запор под одним из ящиков. Оливия была в этом офисе бесчисленное множество раз. Если она всё правильно помнила, то тайник должен был быть где-то… здесь!

Когда Кельвин смог, наконец, вдохнуть, Оливия уже направляла пистолет прямиком в его сердце.

Мужчина поднял руки и сделал шаг назад.

— Оливия…

— Заткнись, — она прищурилась. — Дай подумать.

Кельвин не ответил.

— Какой-то ублюдок играется с моей головой. Я уже прошла через две итерации. Одна была с Энтони, другая — с Адамом. Каждый раз они хотели у меня что-то узнать, — произнесла девушка, пытаясь собраться с мыслями. — Каждый раз я понимала, что что-то не так. Какая-то деталь выбивалась из контекста. Зажигалка Энтони. Компьютер Адама — он называет его «Александр», а не «Александра». И чем дольше я об этом думала, тем сильнее понимала, что…

Кельвин начал опускать руки.

— Оливия, послушай…

— Я сказала заткнись! — рявкнула она. — Итак. Каждый раз сеть распутывалась, когда я осознавала, что что-то не так. Каждый раз я понимала, что единственным выходом было… — её дыхание участилось.

Кельвин сделал ещё шаг назад.

— Я должна убить тебя, — прошептала она.

— Оливия. Всё хорошо, успокойся. Давай просто обсудим всё, ладно?

— Тут нечего обсуждать. Энтони, Адам, теперь Кельвин. Ты всего лишь ещё один сон. Ещё одна… — она поджала губы. — Ложь. Ты Лжец. Ты блядский Лжец.

— Оливия, — Кельвин говорил всё быстрее и быстрее. — Пожалуйста, послушай меня. Ты можешь быть права. Кто-то играется с твоей головой. Но не я. Я не Лжец.

— Тогда каким хуем… — она чуть сильнее сдавила пальцем спусковой крючок.

— Послушай. Просто послушай, ладно? Ты помогала мне с исследованиями. Потом заснула в офисе. Теперь ты проснулась и наставила на меня пистолет, — Кельвин всё ещё держал руки поднятыми. — Ты сказала, что в тех снах всё прояснялось, когда ты замечала нечто неправильное. А тут…?

Оливия нахмурилась.

— Пока нет. Но… — она окинула взглядом офис. Всё выглядело так, как и должно было: в отличие от предыдущих двух снов, здесь всё было ей знакомо. Но означало ли это…?

— Ты сказала, что первый сон был с Энтони, потом с Адамом. Подумай, будь я действительно Лжецом, сделал бы я следующий сон с Кельвином?

Дыхание Оливии замедлилось. Ничто не выбивалось из общей картины, ничто не выглядело лишним…

— Один раз — случайность. Два — совпадение. Три — закономерность, — сказал Кельвин. — Я думаю, Лжец хочет принудить тебя к моему убийству.

Сила, с которой она сжимала спусковой крючок, ослабла.

— Ты сказала, что он пытался вытянуть из тебя информацию. Какую?

— Я… про Энтони я не знаю. Он сказал, что хотел о чём-то спросить. В случае с Адамом, кажется, это был пароль, но…

— Пароль?

Оливия опустила пистолет, однако всё ещё не выложила его из руки.

— Да, — она заставила себя выровнять дыхание. — Ладно, ладно. Просто… дай мне минутку, хорошо?

Кельвин медленно опустил руки, но всё ещё держался на некотором расстоянии.

— Хорошо. Но ведь, выходит какая-то бессмыслица. Ты же не знаешь паролей, которые могли бы понадобиться Лжецу. Он больше ни о чём не спрашивал? — мужчина смолк, а потом добавил. — Он ведь не требовал твоей копии дневника, да? Кстати, она же всё ещё у тебя?

Оливия покачала головой.

— Нет, Лжец не упоминал дневник, и, да, копия всё ещё со мной, — свободной рукой она ощупала основание своего запястья. Небольшой бугорок всё ещё был на месте. — Дневник здесь, как всегда.

Лжец расплылся в улыбке.

— Так вот оно что.

И миру пришёл конец.

«Забавно, — обладатель голоса засмеялся, исполняя последнее желание человека. — Ведь это было первым, о чём ты попросил»

Оливия чувствовала, как во рту словно бы стремительно растворяется нечто, походящее на мел. Вещество оставило после себя слабый привкус мяты на языке.

Она вынудила себя открыть глаза, а потом сразу их закрыла. Яркий, ослепительный свет проник прямо в зрачки — усиливалось давление в висках.

Она находилась в неизвестной больничной палате. Девушке даже не надо было смотреть по сторонам, чтобы понять это — она просто знала. Оливия ненавидела больницы. Досчитав до десяти, она открыла глаза и подождала, пока те привыкнут к свету.

Да. Это было медицинское учреждение, а она была привязана к кровати. Замечательно. Рядом с ней стояло несколько белоснежных аппаратов, большая часть которых ритмично попискивала. Она подняла голову настолько, насколько это позволяли нейлоновые завязи, и попыталась осмотреть помещение.

На полу лицом вниз лежали медсестра и врач. Из-под их тел расползалось кроваво-красное пятно. Рядом стояла женщина средних лет в безукоризненном белом костюме. Она сжимала в руках пистолет и смотрела на Оливию.

Оливия моргнула. Она ошиблась: то был молодой человек с выбритыми висками и кислотно-зелёными волосами. На нём был шипастый жилет, усеянный мокрыми брызгами. В левой руке парень сжимал окровавленный складной нож.

Она вновь моргнула. Теперь это был человек неопределённого пола. Кожа его сильно отливала охрой, а лицо изобиловало пирсингом. На теле, поверх мешковатой накидки угольного цвета, было натянуто несколько ремней. Вместо ножа неизвестный сжимал алюминиевую бейсбольную биту, на которой, вперемешку с волосами, свисали кусочки плоти.

Она моргнула вновь. Теперь это был мужчина с острыми зубами и когтями, которые могли пронзить даже сталь. Она моргнула. Энтони. И снова. Кельвин.

Она опять моргнула.

Это был Лжец.

— Как твоя рана?

Оливия взглянула на своё запястье. Свежие швы крест-накрест пересекали недавно сделанный разрез от основания ладони до локтя. Смутное воспоминание пыталось пробиться сквозь её разум. Девушка облизнула губы и выдала ложь:

— Она… только слегка побаливает.

— И всё же, не забывай менять повязки. Да и антибиотики, конечно, тоже не помешают, — левая сторона рта Лжеца чуть приподнялась. — Врачи, конечно, прописали бы тебе чего-нибудь, но, боюсь, сейчас им немного не до этого.

— Кто… — Оливия обернулась к телам на полу. — Что происходит? Кто эти люди?

— Они работали на меня. Мы тебя захватили, — сказал Лжец. — Ты была доставлена сюда для… обработки. Я должен был узнать, что тебе известно. Понять, с собой ли у тебя дневник, или хотя бы выведать, где он, — он удовлетворённо сжал губы. — Знаешь, спустя столько лет я даже забыл о существовании этой книжонки. Покидая Организацию, агент, написавший её, рассказал нам о её содержании. Думаешь, узнав об этом, мы разом ринулись менять свои жизни и предпочтения, чтобы нас нельзя было так просто выследить? К сожалению, нет… мы пали жертвами собственных привычек.

Оливия не могла припомнить ни одного события после убийства Бухгалтера. Лжец, должно быть, заметил её замешательство.

— Тебя обработали амнезиаками. И не один раз. Кстати, ты знала, что это моя основная обязанность в Фонде? Поддерживать секретность, исполнять протокол «Покров». Делать так, чтобы никто не вспомнил того, что не должен.

Он похлопал пистолетом по своему бедру.

— И, конечно, заполнять убедительной ложью образовавшиеся дыры в памяти.

— Почему я всё ещё жива? Почему мы вообще разговариваем?

— Потому что ты со своими друзьями это заслужила. Потому что у тебя таки был журнал. Ну, или малая его часть. Подкожный имплант с данными, чуть ниже запястья.

— Я не понимаю.

Лжец улыбнулся. Оливия всё ещё не могла разглядеть черты его лица, но распознала в них усталость.

— Не все когнитивные угрозы аномальны.

Кодовая фраза пронзила разум Оливии, будто она разом нашла кусок пазла, даже не осознавая, что собирает его. В её памяти всплыли изображения. Теперь она всё вспомнила.

— Ты был одним из нас, — прошептала девушка. — Был частью Повстанцев, членом третьей Дельты. Я слышала, как Энтони рассказывал о тебе. Сэм… Сэм Бьель — Повстанцы вечно говорили, что Фонд пытал тебя в течение нескольких недель, чтобы вызнать все тайны, но ты не сказал ни слова. Я не… я не понимаю.

Лжец закрыл глаза и кивнул.

— Это правда. Я действительно не сказал им ни слова, но не по тем причинам, что ты думаешь. Дело в том, что я просто-напросто ничего уже тогда не помнил.

Он вздохнул.

— Меня послали в Бенгальский залив за одной аномалией. Наш корабль перевернулся во время шторма, и я ушёл под воду, запутавшись в какой-то сети. Я дрейфовал во тьме, где глазам было не за что ухватиться, а затем меня затянуло в Пустоту. Нашли меня через несколько месяцев, и Фонд сразу узнал, кто я такой и на что был способен. Меня отдали Зелёной — этой ведьме — и она создала мне новую личность. Новую ложь, в которую можно было верить, — Лжец открыл глаза и встал на ноги, подойдя к Оливии. — Твой друг Кельвин, несомненно, узнал об этом из дневника. Он умный мальчик. В твоей копии содержалась лишь та часть книжечки, в которой фигурировал я. Знаешь, впервые за долгие годы увидеть своё имя, это… я будто поднялся из морской пучины, пролежав там сотни лет.

Лжец начал убирать завязи с конечностей Оливии.

— Я расчистил путь к главному входу. Ещё минут десять там будет пусто. Когда выйдешь — увидишь серый фургон на парковке. Двери не заперты, ключи в бардачке. Там же найдёшь флешку, инструкции и карту.

— Флешку? — Оливия села, чувствуя покалывание в конечностях от прилива крови. Предплечье отдавало пульсирующей болью.

— На ней ключевая информация. В том числе местонахождение вашей следующей цели — Архивариуса, — Лжец отступил на шаг. — Скажи своим друзьям, чтобы были осторожны, ведь в ней, вероятно, осталось меньше человеческого, чем в любом из нас.

Оливия кивнула, покачивая ногами, чтобы ускорить циркуляцию крови. Через пару мгновений она встала на пол.

— … а ты?

— А что я? — спросил Лжец и рассмеялся. — Я ведь тоже не безгрешен. Может и забыл свою цель, но это не оправдывает все принятые решения. Я делал это сам, а не по чьей-то указке. Дальше меня не ждёт ничего хорошего: если Фонд сразу меня не прикончит, то я проведу остаток жизни в бегах из-за своих знаний. А снова забывать истину и возвращаться к ним я не намерен. Истина позволила мне освободиться, — он вновь сел на стул, положив пистолет на колени. — Поспеши. Время не ждёт.

Оливия подошла к нему и взяла за руку, но тот не взглянул на девушку. Собираясь уходить, она в последний раз обернулась на Лжеца и на миг показалось, что ей открылось его истинное лицо. После этого девушка проследовала по коридору, направляясь к выходу.

Добравшись до лестницы, Оливия услышала одинокий выстрел.