SCP Foundation

Сидя в затхлом воздухе крошечной квартирки, Винсент Арианс потягивал свой напиток. Наполовину приконченная бутылка и заряженный пистолет лежали на столешнице чуть поодаль. Узкие лучи заходящего солнца пробивались сквозь бреши в шторах, освещая распростёртую на полу фигуру Аарона Зигеля.

Арианс отставил стакан, взял сигарету и глубоко втянул в себя табачный дым, жмурясь от яркого света. Миг спустя Аарон зашевелился. Поднявшись на локтях, он протёр глаза и убрал слюну со своей бороды. Лицо его, припухшее и красное, встретилось с лицом Арианса.

— Что произошло? — прохрипел он. — Где мы? — мужчина опустил взгляд на свои руки, дрожь до сих пор не унялась. — Всё получилось?

Арианс сделал ещё одну затяжку. Дым медленно выплывал из его ноздрей, окутывая мужчину подобно завесе. Лицо его едва виднелось сквозь этот туман.

— Он мёртв, — взгляд Арианса устремился куда-то вдаль. — Всё получилось.

Долгое время Аарон не шевелился, а затем, внезапно, с силой ударил кулаком по полу.

— Получилось, — прошипел он сквозь сжатые зубы. — Получилось.

Взгляд Арианса оставался отрешённым.

— Знаешь, мы все чуть не погибли, — он стряхнул сигаретный пепел на ковёр. — Некоторым из нас так и не удалось спастись.

Покачиваясь, Аарон поднялся с пола, а затем осел назад, припав спиной к стене. Он вытянул руку — Арианс передал ему сигарету.

— Сколько? — спросил Аарон.

— Ты, я. Феликс. Конрад. Ингрид, — загибая пальцы, перечислял Арианс. — В общей сложности пятеро. Феликс уже связался с учёными из других Зон. Некоторые сами связываются с нами. Всем пиздец как не до шуток, — он сделал ещё глоток. — Думали, ты погиб.

Аарон потёр виски.

— Я мало что помню, — он взглянул на Арианса. — Ты выглядишь моложе.

— Ага, как и все мы. А всё та водица, — он осушил стакан. — У нас полно работы, Аарон. Но прежде чем мы за неё примемся, ответь: зачем ты на это решился?

— Это не важно. Дело сделано, — ответил тот, покачав головой.

— Да пошёл ты со своим «это не важно». Это важно, — что-то изменилось, между ними словно бы разверзлась пропасть. — Мы делали такое… Я делал такое, что будет преследовать меня до конца жизни. Но мы всё равно занимались этим, потому что верили, что спасаем мир. У тебя была возможность уничтожить Абаддона. Но ты ею не воспользовался.

С каждой секундой его голос становился всё громче и яростнее.

— Ты сказал, что мне следует бежать, как только ты активируешь детей. Просил не задавать лишних вопросов. И я не задавал. Я доверился тебе, ведь у меня никогда не было причин не верить. Но теперь? О, теперь у меня их с десяток. Объясни, зачем ты убил Фредерика Уильямса?

Повисла долгая пауза. Арианс наполнял очередной стакан, Аарон докуривал сигарету. Облокотившись на стену, он разглядывал лёгкую розоватую припухлость вокруг глаз друга.

— Не было никакого Абаддона, — наконец нарушил молчание Аарон. — Он был лишь наживкой.

— Откуда тебе-то об этом знать? — нервно вздохнув, ответил Арианс.

— Потому что он сам мне так сказал, Винс.

— Чего?

— А когда я отказался верить его словам, — продолжил Аарон, — он показал мне, — мужчина остановился, передав слово тишине; но спустя некоторое время устал от её болтовни и заговорил вновь. — Всё произошло прямо перед Конго. Я был там, с ним, — Аарон выдохнул. Клубы дыма, кружась, покидали его нос и устремлялись к потолку.

Арианс молчал. Аарон осматривал сигарету.

— Чёрт его знает, кто он вообще такой. Возможно, когда-то он был человеком. Может быть. Но не сейчас. Знаешь, это существо способно на вещи — невозможные вещи. Когда пала Зона… — мужчина опустил веки. — Я видел, как он сровнял с землёй целый комплекс, Винсент. Один человек. И больше ничего. Вот, что такое Абаддон.

— Но почему тогда…

Аарон открыл глаза.

— Думаю, во мне он узрел родственную душу, — мужчина понизил тон. — Я видел, как он прорубается сквозь железобетон так, словно это бумага. Видел, как учёный, по его прихоти, выдыхает изо рта собственный скелет, превратившийся в густую желтоватую дымку. Я видел, как кровь женщины разом обращается в кристалл — острый, как алмаз, и хрупкий, как мел. Это существо позволило мне увидеть всё, ведь решило, что мне никто не поверит. А ещё, оно позволило мне это, потому что… думаю, оно хотел узнать, что я с этим сделаю.

— И ты его уничтожил, — эта фраза далась Ариансу с трудом — ком встал в его горле.

Аарон застыл.

— Да. Я знал, что не обладаю силой, достаточной для его убийства, потому… — он смолк и поднялся в поисках очередной бутылки. Найдя её, он наполнил свой стакан, даже не взглянув на этикетку.

— Возможно, он хотел узнать, способен ли я… нет, достаточно ли у меня для этого духу. Может, он просто хотел увидеть ту силу, что я смогу собрать. В нашей переписке, поначалу, он частенько описывал аномалии как нечто «прекрасное». Говорил о них так, как иные говорят о рассветах. Думаю… не знаю. Наверное, ему вечно было всего мало. Не уверен, что хоть что-то смогло бы утолить его жажду, — Аарон одним глотком осушил стакан.

— Он — это рак, Винс. И я не про Абаддона. Я про Администратора. Его уничтожение было необходимостью. Вообще, всю эту организацию нужно было уничтожить. Она прогнила до самых корней, — мужчина поднял бутылку и вновь перелил её содержимое в стакан.

Дыхание Арианса сбилось, стало тяжёлым. Ему понадобилось некоторое время, чтобы вновь заговорить. Когда же он, наконец, смог себя пересилить, голос его дрожал, выдавая едва сдерживаемые слёзы.

— Если ты знал… знал, всё это время… Мы могли остановиться, Аарон. Могли… могли пощадить их, мы могли…

Аарон с громким стуком поставил бутылку на место.

— Нет, Винс. Нам нужны были Дети. Без них, я не смог бы…

— Мы, блядь, их на части резали и мозги им переёбывали! — яростно вскричал тот.

Аарон поморщился. Арианс согнулся над столом, пытаясь успокоиться.

— Я… я привязывал детей к ебучим операционным столам, Аарон. Привязывал их, а потом помогал тебе вырезать частички их личности. Все до единой. Они кричали, вопили, а мы всё продолжали резать. И постепенно крики угасали, становясь всё тише и тише, пока не превращались в крохотные, едва различимые звуки — всхлипы, что ты всеми силами пытался не слушать. А потом, спустя время, пропадали и они…

Арианс потерял контроль над своим голосом, тот хрипел и дрожал. Мужчина закрыл глаза и сосчитал до десяти.

— Ты говорил, доктор Вильямс просто хотел узнать, каков предел наших возможностей. А что насчёт тебя? — он открыл глаза. — Почему ты не положил этому конец?

— Я тебе уже говорил. Дети нужны были нам, чтобы убить…

— Ты лжёшь.

Молчание.

Арианс откинулся от стола.

— Когда Организации придёт конец, у нас появится куча работы, — его голос внезапно обрёл подозрительное спокойствие, подобно тонкой кромке льда над поверхностью тёмных вод. — Феликс уже собирает учёных и разыскивает место для нашей будущей базы. Они все считают, что Администратор побратался с Абаддоном. Считают, что ты — что-то вроде героя. Ждут, что ты станешь их лидером. И ведь именно это ты и собираешься сделать.

— Винс, — Аарон обернулся к нему, взглянув остекленелыми, широко раскрытыми глазами. — Ты ведь тоже это видел, правда? В тот самый миг, когда всё произошло, когда Дети уничтожили его. Ты видел. Так ведь?

— Да. Я видел.

— Ведь это было… — Аарон силился найти нужное слово. — Это было…

— Не важно, что это было, — отрезал Арианс. — Просто очередное тело, зарытое в глубинах Фонда.

Адам плевался, снимая со своего лица паутину.

— Ты ведь в курсе, что я ненавижу насекомых?

— Уверен, они от тебя тоже не в восторге, — рассмеялся Кельвин.

Густой утренний туман сочился меж деревьев, придавая лесу рассеянный янтарно-жёлтый ореол. Стрекочущий хор насекомых окружал мужчин, словно порицая их за вторжение. Каждый шаг отдавался хрустом опавших листьев под ногами.

— И магию, — дополнил Адам, продолжая вытирать рот. — Если составить список вещей, которые я ненавижу, то в нём будет всего два этих пункта: «Жуки и магия». А ты притащил меня на задание, в котором есть обе эти вещи, — он умолк, чтобы сплюнуть остатки паутины. — Почему именно меня? Почему не Энтони или Оливию? Уж они-то с этим точно получше бы справились.

— Оливия занята — разбирается с Лжецом, — Кельвин достал дневник из кармана, а затем открыл его и пролистнул пару страниц. — Что же до Энтони, так он собирает информацию на Чужака.

— Ладно. Хорошо. Но эта дамочка — она ведь, грубо говоря, что-то типа волшебницы, ага? Как ты намерен с ней разбираться? У тебя же есть какой-то план?

— Скажу тебе больше, у меня их несколько, — Кельвин перевернул страницу, продолжая читать на ходу.

— Круто, расскажешь?

— По большей части суть у них одна — мы стреляем ей в лицо.

— Это… — Адам нахмурился. — Это не план.

— Ну, до сих пор он неплохо срабатывал, — Кельвин поднял взгляд от дневника, и обернулся на Адама. — А уж если дело запахнет жареным, то у меня припасено кое-что особенное. Оружие.

— Какое?

— Не могу сказать.

— Ой, да ладно? Ну блин, это…

— Нет, — оборвал его Кельвин. — Я буквально не могу сказать, — он закрыл дневник и остановился. — Мы на месте.

Адам ещё сильнее нахмурился и осмотрел представшую перед ним полянку.

— Не вижу ничего особенного. С чего ты взял, что мы пришли?

— Вслушайся.

Парень умолк и сосредоточился на звуках.

Тишина.

— Ты же знаешь, что некоторые из содержащихся в Фонде аномалий способны дать прикурить даже Богам? И если оставить их без присмотра, то они могут весь мир с землёй сровнять?

— Ну да, — Адам облокотился на ствол одного из деревьев, осматривая прогалину. Тишина и чувство некой отрешённости этого места были всеобъемлющи. Нарушать подобное спокойствие казалось кощунством. — Всё так.

— И ты знаешь, что Фонд существует уже где-то, ух, как бы не соврать — лет сто, двести? — Кельвин вновь засунул дневник в карман.

— Ага, — кивнул Адам.

— Ну тогда, пришло время контрольной по истории: если в Фонде содержится такая куча аномалий судного дня, а он сам существует всего около века, то кто же занимался этими аномалиями раньше?

Адам приложил все усилия, чтобы не закатить глаза.

— Да никто. Аномалий не было до Фонда. Смотрители создали их, чтобы получить бессмертие. Блин, ну ты серьёзно что ли? Это ж даже дети знают.

— Но на деле, всё было не совсем так. Ведь есть аномалии, существовавшие до Фонда. И кроме того, как вообще можно «создать» аномалии, если их никогда и не было в мире?

Адам скрестил руки на груди. В размышлениях его брови сошлись к переносице.

— А на самом деле, случилось вот что, — продолжил Кельвин, вышагивая вдоль края поляны. — Количество аномалий просто-напросто начало стремительно возрастать. Фонд не создавал проблему — он лишь её усугубил.

— Но как?

Кельвин нашёл то, что искал. Два молодых деревца, стоявшие плечом к плечу. Он закрыл глаза, глубоко вдохнул и засунул руку в пространство между ними.

Его рука по локоть исчезла в пустоте.

Глаза Адама размером сравнялись с чайными блюдцами. Кельвин потянул руку назад, и та возвратилась целой и невредимой. Он обернулся к Адаму, показательно шевеля пальцами.

— Они тянули за нити, которые не следовало тянуть. Пытались использовать их. Да что там, они пытались заставить эти нити служить своим целям.

— Какого хуя ты только чт…

— Это Путь. Туннель между мирами. Кусочек распущенной нити, — Кельвин вновь повернулся к деревьям и пропустил туда руку. — Чтобы пройти через него, нужно обладать правильным Стуком.

Адам прошествовал к Кельвину, вперившись взглядом в то место, где раньше находилась рука мужчины.

— Правильным… Чем?

— Тем, что открывает Путь. Иногда это определённое время или какой-то предмет; порой это ритуал, слово, мысль. Здесь же Стук — это фрагмент знаний. Что-то, что имеет для тебя значение, — Кельвин вновь обернулся на парня. — Учти, ты забудешь о том, что выбрал, как только пройдёшь внутрь.

— М-м…

— Подумай о совсем крохотном кусочке информации. Том, что тебе нравится помнить, но без которого ты легко сможешь обойтись. Затем пройди между деревьями. Кстати, приготовься — поездка предстоит ещё та, — Кельвин развернулся, и сделал шаг вперёд. От него не осталось и следа.

Адам некоторое время прожигал взглядом то место, где только что стоял мужчина. Затем, резко выдохнув, он закрыл глаза и шагнул вперёд. Ему ведь точно не нужно помнить, как расшифровывается THAC0?

Парень прочувствовал всё разом: пространство и материя растянулись подобно плавленому сыру. Лес остался позади, а в лицо, словно приветствуя его, ударил поток воздуха. Возникло чувство, словно он на зубодробительной скорости мчится по бесконечному туннелю, состоящему из света и звука.

Мир вокруг него заходился рёвом. Он пытался говорить, кричать, вопить, но всякий звук, что слетал с его губ, с умопомрачительным ускорением отправлялся назад, в пустоту за спиной. Холодные далёкие звёзды наблюдали за ним сверху и снизу.

А затем — словно вселенная была лишь резинкой, которую сначала растянули, а теперь отпустили — всё разом встало на свои места.

Адам полетел вперёд, приземлившись на пол руками и грудью.

— Ты там как? Я же говорил, что поездочка будет ещё та, — Кельвин протянул руку Адаму, помогая подняться.

Теперь они находились в помещении. Воздух, особенно с непривычки, казался холодным. Полы были гладкие, ровные, оранжевого цвета. Вставая, Адам огляделся.

— Это… — он никак не мог подобрать нужных слов.

Мужчины находилась в гигантском помещении офисного типа, освещённом десятками длинных флуоресцентных ламп. Сотни серверов, размером с холодильник, тихо гудели, стоя у стен комнаты. Адам не узнавал их модели, но был готов поспорить, что родом те откуда-то из середины восьмидесятых. Они напоминали машины, использовавшие в качестве записывающих устройств катушки с магнитной лентой — те самые, что размером с музыкальную пластинку.

Несколько столов с большими, «пузатыми» монохромными мониторами стояли рядом с серверами. Адаму даже удалось разглядеть нечто, напоминавшее древнюю машину для просмотра диафильмов — в последний раз он видал что-то подобное дома у своего отца, на чердаке.

— … не то, чего я ожидал.

От комнаты во все четыре стороны расходились коридоры, ведущие в прилегающие помещения — с виду они все выглядели одинаково. Проходы не оканчивались в означенных помещениях, а следовали дальше, пока не уходили за пределы их поля зрения (или пока не оказывались загорожены каким-либо оборудованием).

— Привет? — сказал Кельвин в один из коридоров. Мужчина так и не покинул первую комнату. — Есть кто дома? — ответом ему стал лишь равномерный гул множества машин. — Здесь точно должен кто-то быть.

— Это… Что это вообще за место? — Адам прошествовал к одному из серверов, изучающе его рассматривая. Каждая машина была снабжена ярким логотипом, изображавшим змея с изумрудными глазами и серебряной короной. — Да этим штучкам лет на вид больше, чем мне.

— Скорее всего, так оно и есть, — Кельвин нахмурился, взглянув на парня. — Это одна из частей Библиотеки. Фонд использует её для архивации работ всех миров, что были раньше. Складируют здесь искусство, музыку, литературу— рукописи и печатные издания — любую информацию.

— На микроплёнке, — Адам, казалось, не удивился. — Погоди, «миров, что были раньше»?

— Да. Нам нужно найти Библиотекаря. Это место практически бесконечно: потеряйся тут, и умрёшь с голоду прежде, чем разыщешь ещё хоть кого-нибудь.

— Библиотекаря? — Адам наклонился, чтобы рассмотреть одно из устройств поподробнее. — Слушай, а вот этот не работает.

— Да, Библиотекаря. Они — часть Библиотеки, знают, где и что находится, — Кельвин вдруг запнулся, и обернулся на Адама. — Стоп, что ты сказал?

— Это устройство. Оно не работает, — Адам уже достал свой карманный набор инструментов и принялся откручивать крышку. — Оно подключено к сети, переключатель в положении «вкл», но машинка не гудит.

— Не лезь туда, — сказал Кельвин, приблизившись.

— Почему это? Да бля, чего б нам вообще его не расхерачить? — ответил Адам. Когда Кельвин подошёл к нему вплотную, парень уже открутил последний болт и начал снимать крышку.

— Потому что это было бы очень и очень нехорошо, Адам. Они здесь не просто складируют книжки из потерянных миров — они хранят тут данные обо всех находящихся на содержании аномалиях. Потеряв эти машины, они могут потерять информацию, что критична для успешного сдержи…

Крышка отъехала в сторону. Изнутри на мужчин смотрела практически полная пустота: провода были вырваны, а из оборудования присутствовала только катушка с магнитной лентой. Её поверхность была плотно испещрена огромным количеством рунических символов. Под взглядом мужчин катушка продолжала медленно вращаться, несмотря на отсутствие какого-либо видимого источника питания.

— Что за нахуй? — спросил Адам.

Кельвин схватил парня за плечо и оттянул назад.

— Не трожь, — прошипел он.

— Но что это такое?

— Данная вещь обладает дэвитским происхождением, — донёсся голос из-за их спин. Они резко обернулись: Кельвин схватился за пистолет, висящий на бедре, Адам встал в боевую позицию с отвёрткой, готовясь использовать её как нож.

Существо возвышалось над ними: худое, длинное, оно носило мантию цвета полированного серебра. Капюшон был задёрнут, скрывая все аспекты лица; тем не менее, Адаму удалось разглядеть его кожу: бледная, с лёгким изумрудным отливом, она обладала грубой, шероховатой текстурой.

Кельвин на секунду поднял пистолет к груди, но затем медленно его опустил.

— Библиотекарь.

— Мы ищем Архивариуса, — сказал Адам, опуская отвёртку.

— Она здесь более не присутствует, — уведомило их существо.

— Тогда где же она? — нахмурился Кельвин. — И что, мать его, дэвитская технология делает внутри одного из серверов Фонда?

— И вдогонку: кто вообще, нахрен, такие эти дэвиты? — прибавил Адам.

— Она нарушила свой договор со Змеем и вкусила запретные знания. Она вписала себя в историю, к ней не относящуюся. Что же до её текущего местоположения, — проговорил Библиотекарь. — Скажем так, если вы ищите этого человека, то я способен вас провести. Вниз, пожалуйста.

Они спускались. Длинные лестницы вели через бесконечные ряды книжных полок и художественных галерей, полнящихся непонятными и ужасающими картинами; пересекали уходящие вдаль коридоры, из которых доносились лишь лёгкие отзвуки музыкальных композиций. Каждая дверь, мимо которой они проходили, сдерживала за собой целые вселенные, до краёв забитые знаниями. Но группа спускалась всё ниже и ниже.

Адам понял, что время здесь не подчинялось обычным законам: он не мог точно сказать ни как долго они спускались, ни как давно вообще прибыли в это место. Когда парень решил взглянуть наверх, то увидел, что потолок уже давно пропал из виду. А они всё спускались и спускались.

По прошествии, казалось, целой жизни, ступени кончились. Их ноги вновь ступили на твёрдый камень, а звуки шагов исчезли в тенях позади. Тьма здесь была непроницаема: даже фонарь Библиотекаря словно бы потускнел, начав отбрасывать меньше света. В течение некоторого времени им пришлось продвигаться по этому неприветливому месту, являвшемуся гигантской пещерой, усыпанной колоссальных размеров колоннами, чьи верхушки скрывались далеко во тьме над головами.

— Это — фундамент Библиотеки, — донеслись до мужчин слова Библиотекаря — первые слова, что они услыхали за последние десятилетия. — Данные колонны были высечены самим Змеем в бесконечности до начала времён. Все мыслимые и немыслимые знания покоятся на них.

— Кхм, извиняюсь, их построила змея? — вмешался Адам.

Библиотекарь бросил на него снисходительный взгляд.

— Змей зовётся Змеем в вашем мире, поскольку именно в такой форме он проявляется вне стен этого места. Здесь же, во Тьме бесконечности, он способен принимать множество обличий.

— «Тьма бесконечности»? А это ещё что такое?

— Вы зовёте Змея подобным именем, поскольку именно так вы способны его воспринять, однако на деле он не таков. Змей — это материальное воплощение одного из основных элементов реальности — информации. Мысль, что мысли вообще способны на существование, идея, что у всякой вещи есть хоть какое-то непоколебимое, предельно объективное описание, — он умолк. — Под нами располагается пустошь, находящаяся за гранью жизни и смерти — абсолютное ничто. Молчаливый брат Змея правит теми землями. Всякое существо, забредшее туда, разом прекращает существовать в любом мыслимом виде.

Библиотекарь остановился и развернулся.

— Этот фундамент — барьер, меж Тем что есть, и Тем чего нет. За этими дверьми, — он указал на вырисовывающийся из тьмы массивный силуэт двустворчатых врат, отливающих бронзой, — источник всех знаний, место, ставшее центром фундамента Библиотеки. Там покоятся три книги, что не должны быть потревожены. Они критичны не только для существования нашей вселенной, но и для существования всех вселенных. Вы узнаете их, как только увидите.

Кельвин кивнул.

— Прежде чем мы проследуем внутрь, я бы хотел потребовать возврат.

Библиотекарь медленно склонил голову, а затем отодвинул подол своей мантии, доставая из её глубин короткий металлический тубус — поверхность предмета была целиком усеяна рунами.

— Когда, много лет назад, вы предоставили нам сей предмет, наша уверенность в том, что вы возвратитесь для его получения, была крайне низка. Однако, похоже, вы довольно сильно изменились с того дня, — Библиотекарь с опаской осмотрел цилиндр. — В мире существует очень малое количество вещей, о которых нет информации в Библиотеке, и одна из этих вещей — содержимое данного контейнера. Надеюсь, оно принесёт вам удачу.

Адам взял тубус, зажав его в руках. Когда он поднял взгляд, чтобы заговорить, Библиотекарь уже исчез. Фонарь всё ещё висел в воздухе, на том самом месте, где ранее стоял их спутник. Перед мужчинами возвышались врата.

— Ну что, — сказал Кельвин, проверяя магазин. — Пошли.

Они толкнули створки и проследовали внутрь. Проходя через порог, Адам ощутил то же тошнотворное чувство спешки, что сопровождало его поездку через Путь. Спустя миг чувство пропало, и парень раскрыл глаза.

Они стояли на вершине пологого склона, покрытого зелёной травой. Синее небо было усеяно белыми облачками. Впереди расстилалась долина, а в её центре росло два дерева. Под одним из них, скрестив ноги, восседала женщина, одетая в простое белое платье. У её стоп лежали две книги. Третья находилась в руках: женщина читала её, изредка покусывая красный фрукт.

Она не обратила никакого внимания на новоприбывших. У неё были коричневые волосы, а на переносице покоились очки. Адам решил, что на вид женщине около тридцати. Подходя, он разглядел проблески седины у корней её волос. Книга в руках была старой, обёрнутой в кожу с золотым переплётом. Маленькими золотыми буковками что-то было выгравировано на обложке, однако ни Адам, ни Кельвин не сумели чётко рассмотреть надпись. Когда они приблизились, Кельвин заговорил:

— Ты Архивариус? — слетело с его губ.

Женщина кивнула.

Кельвин также кивнул. Он достал своё оружие, прицелился ей в лоб и сделал три выстрела. Архивариус даже не шелохнулась. Когда эхо выстрелов перестало разноситься по долине, она подняла глаза. На лице не было и намёка на сквозные отверстия.

— Ты читаешь, Кельвин? — спросила женщина.

Кельвин достал магазин из пистолета, кинул его в карман и снял другой с пояса.

— Нет, — ответил тот, — в последнее время мне было слегка не до этого. — Он взвёл оружие и вновь направил его на Архивариуса. — Ну так что, у тебя здесь нет материального тела? Или, может, мне нужны особые священные пули, окаймлённые серебром? — донеслось ещё три выстрела. Архивариус всё так же смотрела на него.

— А я вот читаю, — произнесла она, закрывая книгу и кладя её на землю рядом с недоеденным фруктом, — и, сказать по правде, делаю это довольно часто. Видишь ли, я писатель, и чтобы достичь мастерства в этом деле недостаточно лишь марать бумагу, нужно ещё и просматривать бумагу, замаранную кем-то другим.

Она облокотила затылок на крону дерева и устремила свой взгляд прямо в глаза Кельвина.

— Знаешь, сколь многое можно выудить из книг? Я вот знаю. Очень многое. По правде сказать, чтение может принести тебе столько пользы, что во всех других занятиях просто отпадает всякий смысл. В книгах можно прожить миллиарды жизней, и изучить всё, что вообще может быть изучено. Ну, вот например: ты знал, что в этой библиотеке существует книжка, способная обучить читателя умению пропускать пули сквозь своё тело так, словно их там и нет вовсе? Я вот знала. Я прочла эту книгу. Я прочла все книги.

Она сомкнула веки и начала постукивать пальцами по обложке толстого фолианта, лежавшего рядом.

— Признаюсь, когда ты убил бедного Феликса, я была напугана. Сам концепт смерти успел стать для меня предельно чужд — уже очень долгое время я даже не задумывалась о нём. Понимаешь, моя задача приобретает куда более сложный характер, если её сопровождает аспект смертности. Видишь ли, я писатель, и должна протоколировать всё, что происходит в стенах Фонда, да и на самой Земле. Ни одной из этих вещей я не смогу заниматься лёжа в могиле, — она сделала небольшую паузу. — Я спустилась сюда, поскольку решила, что смогу отыскать секрет бессмертия в одной из этих книжек. Но, как оказалось, книги мне были ни к чему. Ты заметил, что время тут течёт иначе? Это — подарок Змея: ты получаешь всё время мира на изучение того, что желаешь изучить, но только пока находишься в Библиотеке… Вот я и сижу здесь уже какое-то время, — улыбнулась она.

— Так ты намереваешься сидеть тут и читать до тех самых пор, пока не поймёшь, как стать бессмертной? — вздохнув, спросил Кельвин.

Женщина удивлённо воззрилась на него.

— О, нет, конечно нет. Я уже давно поняла, как это сделать. Вообще, говоря откровенно, я это уже давно сделала. Эти деревья, — произнесла она, указывая рукой на стволы позади себя, — особенные. Вот это, например, Древо познания Добра и Зла. А вот то — Древо жизни. Древо познания дарует понимание, а Древо жизни — существование. Но Змей хитёр: он создал эти деревья, а затем проклял их. Вкусить плоды с одного дерева можно только если ты уже вкусил плоды с иного. И вот, у нас на руках оказывается парадокс, не так ли? Как можно съесть плоды с одного дерева, если для этого необходимо попробовать плоды иного, для которого нужно вкусить плоды первого?

Женщина поднялась.

— Я провела тут уже очень долгое время, и была уверена, что где-то здесь закопан секрет — нечто, что я ранее упустила. Когда я наконец поняла, что нет никакого секрета, то уже прочла все книги, которые есть в Библиотеке. Каждая крупица знаний, содержащаяся в этом месте, оказалась в моей голове.

Вяло указав на Древо познания, Архивариус продолжила:

— Тогда я всё никак не могла понять, почему же это дерево не плодоносит. А потом поняла: Библиотека и есть плод. И я уже его поглотила.

Она хрустнула шеей и пару раза крутанула плечами.

— Я знала: рано или поздно Змей спустится сюда. Он понимал, что осталось всего три частички плода знаний, ещё не попробованных мною: Книга жизни и смерти, Книга былого, и Книга грядущего. Думаю, он совсем не хотел, чтобы я их прочла, — Архивариус выгнула спину, и до мужчин донёсся характерный хруст позвоночника. — Но теперь это уже не имеет значения. Змей — это хранитель Библиотеки. Змей знает обо всём, что в ней содержится. Я знаю обо всём, что содержится в Библиотеке. Я — Змей.

С ужасом они смотрели, как тонкая полоска начала взбираться от поясницы женщины к её плечам, разделяя кожу на две равные половины. Её глаза полезли из орбит, а кровь начала сочиться из пор подобно воде, текущей из губки. Уста Архивариуса раскрылись, словно приготовившись исторгнуть крик, однако взамен из них показался длинный раздвоенный язык, за которым последовало основание клыкастого рта. Издав влажный, хлюпающий звук, её тело разорвалось пополам, и из его недр показался огромный, извивающийся змей. Глаза существа являли собой чёрные щёлочки, а вдоль краёв изумрудной спины располагались драгоценные камни, сверкая неземным сиянием зелёного цвета. Над головой парила остроконечная серебряная корона, украшенная резным тёмным уроборосом.

Змей скрутился, чтобы встретиться с ними лицом к лицу — края его пасти приподнялись в кошмарной ухмылке. Существо моргнуло, и мужчины на миг смогли заметить в его глазницах нефритовый отблеск глаз Архивариуса.

— Есть лишь одна вещь, что не даёт мне покоя, — сказал Змей, вставая во весь свой необъятный рост, — каково содержимое контейнера, что сжимаешь ты, Адам Иванов? Что за поразительная вещица смогла укрыться там от Той, что породила знание? Ладно, сейчас мы это выясним.

Пасть Змея разверзлась блеснув клыками, и существо ринулось прямо на Адама. У парня был лишь миг, чтобы отскочить, и тот его не упустил. Змей развернулся и вновь полетел на парня, едва не задев его ноги, когда тот откатывался в сторону. Адам услышал знакомые хлопки огнестрела и, обернувшись на Кельвина, увидел как тот отправляет пули в затылок Змея. Существо развернулось — глаза вновь черны как смоль — и ударило своим хвостом, едва не раздавив стрелка.

— Кажись, поздняк уже в морду-то ей палить! — прокричал Адам, пока его товарищ перезаряжался.

Парень с усилием поднялся и достал собственный пистолет, выпустив несколько бесплодных выстрелов в бок чудовища. В процессе он заметил, что безмятежная долина, окружавшая их, начала разваливаться на части. Громадные расщелины образовывались в поверхности, деля землю на кусочки, а порой и поглощая её целиком. В образовавшихся дырах Адам видел лишь бесконечную тьму. Над их головами небо начало терять свой голубоватый оттенок, становясь мертвенно-серым. Лишь два цвета сверкали в этом новом мире: драгоценные камни на спине зверя и корона над его головой.

Выстрел, ещё один — Кельвин не останавливался. Змей ринулся на мужчину, но тот стремительно отпрыгнул с пути существа, лишь слегка задев край его короны. Та зазвенела подобно колоколу, взбеленив воздух вокруг. Пока стрелок пытался сориентироваться, хвост зверя вдарил по нему, отправив в серую траву. Адам стрелял, но пули отлетали от спины существа.

Змей обернулся к парню — язык выскользнул во всю длину меж двухметровых клыков. Адам застыл не в силах пошевелиться, пистолет выпал из его рук. Существо начало сворачиваться перед ним, словно готовясь нанести удар. Парень чувствовал, как всё его животное естество вопило: «беги, спасайся, сделай хоть что-нибудь!» — но он всё продолжал стоять.

Затем до него донёсся крик Кельвина:

— Адам! Тубус! Открой тубус!

Его оцепенение как рукой сняло. Мигом крутанув и потянув на себя крышку, Адам открыл контейнер, направив его раскрытой стороной в землю. Парень почувствовал, как тубус разом потяжелел, когда нечто длинное и толстое выскользнуло из него.

Нечто являло собой тёмное, гладкое древко с выжженными на нём символами и рунами. Один его конец был окаймлён металлом, другой увенчан угрожающего вида копейным наконечником. Стремительного осмотрев его, Адам смог прочесть обрывок фразы «… неверующий, чья воля неподвластна божествам…» прежде чем ему пришлось уворачиваться от очередного броска Змея. Парень протащил за собой копьё, а затем в панике закричал Кельвину:

— Я не ебу, что это такое, но нам оно вряд ли поможет! Я даже не… блядь! Я даже поднять эту херь не могу!

В тот же миг контейнер, что был брошен им на земле, закрутился и затрясся. Несколько связанных между собой секций начали раскрываться, а иные части словно бы возникали из воздуха. Пока Адам продолжал отпрыгивать с пути атакующего зверя, тубус заканчивал превращение в большой механический ружейный каркас. Кельвин первым заметил это изменение и криком попытался обратить внимание Адама:

— Эй, смотри! — он указал на оружие, перезаряжая пистолет. — Это же гарпун! Засунь в него копьё!

Нерасторопность Адама едва не стоила ему жизни: Змей подкрался сбоку, отбросив парня наземь, а затем, кинувшись на него, постарался пробить тело клыками — им удалось лишь вонзиться в грязь, поскольку Адам успел откатиться, и уже тащил за собой по траве копьё. Он слышал постоянные хлопки огнестрела Кельвина, но старался держать голову пониже, маневрируя меж опадающей под его ногами почвой. Достигнув гарпуна, являвшегося хитросплетением из шестерёнок, поршней и стали, он водрузил копьё на подложку и начал его заряжать. Закончив, он обернулся на Змея и застыл в панике.

Змей туго опоясал Кельвина хвостом и свесил его над брешью в земле. Существо шипело, ухмылялось и изредка встряхивало свою добычу, глядя на Адама.

— Ну-ну, — произнёс Змей, — давай не будем торопиться. Не думал же ты, что я не смогу этого предвидеть? Я изучила всё, что может быть изучено, Адам. Видела вещи, от которых твоё сердце обратилось бы в лёд. Слышала истории столь ужасающие, что даже сама мысль о них убила бы тебе в тот же миг, — её глаза слегка сузились. — Признаю, магия, что содержится в этом оружии, устроена весьма хитро. Раньше я не могла понять, что это такое, но теперь… что ж, ты ведь осознаёшь, что оно тебе не поможет, верно?

— Я могу убить тебя хоть сейчас, — выплюнул Адам, целясь копьём в лицо Змея. — Это не займёт и секунды.

—Даже если бы ты мог, — Сказало существо, и его бархатный голос заструился подобно дыму, — а ты не можешь — то зачем бы тебе вообще идти на это? Ты хоть понимаешь, чем занимаешься? Осознаёшь, чего пытаешься добиться?

— Я пытаюсь убить Тринадцать Смотрителей Фонда, — ответствовал сквозь сжатые зубы Адам — его палец дрожал, лёжа на спусковом крючке.

— Зачем?

— Вы извратили вселенную, чтобы та соответствовала вашим мерзостным взглядам, — прорычал парень. — Надругались над естественным порядком вещей. Ваше влияние — рак.

Змей издал звук, похожий на разочарованный вздох.

— Фанатики. Даже впитав все знания мира, я не способна вас понять, — стремительно сдвинув хвост, она свернула тело Кельвина и отбросила его в пустоту.

Адам застыл, его рука сжала рукоять орудия. Змей начал подползать к нему.

— Думаешь, ты первый, кому взбрело в голову уничтожить этот кошмарный и извращённый Фонд SCP? Открой глаза, Адам. Я прожила тысячу жизней и провела в размышлениях столько же. Я видела, как мир вставал с ног на голову сотни раз, и ответственно документировала каждое подобное событие. Думаешь, во вселенной есть хоть что-то, что мне не под силу предвидеть? Думаешь, хоть что-то сможет встать между мной и моими обязанностями? — она подвела хвост к гарпуну. — Да спрячь ты уже эту игрушку. Я вкусила плоды с Древа жизни. Я не могу умереть. А теперь, когда…

-Клик-

Копьё с невероятной быстротой пронзило воздух, направляясь в сторону Змея — тот подобрался слишком близко, и теперь никак не мог увернуться от выстрела. Снаряд с тошнотворным хрустом пробил череп зверя, отчего тот отпрянул и возопил. Дым повалил из разверзнувшегося отверстия — существо затряслось от боли. Адаму пришлось упасть наземь, чтобы не попасть под бешено трепыхающийся хвост чудовища, что уже через мгновение раздавил гарпун.

Мир вокруг задрожал — поначалу медленно, но со временем набирая силу. Под конец уже даже воздух отдавался вибрацией. Небо затянула тьма, и только тяжёлые лучи света пробивались сквозь трещины в ней. Земля под ногами заходила ходуном, а затем распалась на части. Последним, что узрел Адам прежде чем его поглотила тьма, стал Змей, чей силуэт высился на фоне опадающих небес — сияющее серебряное копьё победоносно торчал из его лба, придавая существу вид величественного единорога.

Когда Адам пришёл в себя, то первым же делом почувствовал холод травы под затылком. Шея саднила болью, а конечности громогласно оповещали о своём несогласии с каким-либо движением. Пытаясь сконцентрироваться, парень сел и начал тереть свои виски: сколько же он падал? Услышав рядом чей-то кашель, он разом открыл глаза — в нескольких шагах от него лежал Кельвин. Мужчина был покрыт потом и кровью, да и без того выглядел, откровенно говоря, не очень. Но он, похоже, остался цел и невредим. Когда Адам приблизился к нему, Кельвин одарил парня лучезарной улыбкой.

— Эй, — со смехом сказал тот, обнажая покрытые кровью зубы, — мы живы.

Адам рассмеялся. Уделив время осмотру своего окружения, он понял, что стоит на всё том же травянистом склоне, однако небо теперь вновь блистает синевой, а трава утопает в зелени. Глазами он проследил за дорожкой из крови, оканчивающейся у одного из двух деревьев на вершине холма. К его кроне была гигантским копьём пришпорена женщина в простом платье — наконечник орудия пробил её череп. Лицо погибшей было неузнаваемо, а когда-то являвшееся белым платье теперь окрасилось в цвет её же собственной крови.

Возле трупа стояла фигура. Длинная и тощая, подобно Библиотекарю, но каким-то непостижимым образом ещё более непримечательная, чем тот. Она также носила мантию, что скрывала лицо и любые отличительные признаки, однако эта мантия, в отличие от Библиотекарской, была ярко зелёного цвета. Фигура слегка склонилась, разглядывая, насколько Адам мог судить со своей позиции, не столько женщину, пробитую копьём, сколько само копьё.

Адам помог Кельвину подняться на ноги, и вдвоём они с осторожностью затопали вверх по склону, направляясь к существу. Подходя, они обнаружили ещё одну особу, стоявшую за фигурой в зелёных одеждах — разглядывание её давалось мужчинам с трудом. Чем бы ни являлся неизвестный, всякий взгляд на него отдавался болью, потому они старались не обращать на существо внимания. Достигнув вершины, особа в зелёном обернулась, приметив их. Мужчины не могли разглядеть его лица, однако что-то в нём казалось смутно знакомым.

— А, вы очнулись, — обратилась к ним фигура мягким, ровным голосом. — А я уже готовился к худшему. Множество правд лежит в Библиотеке, но мало что было сказано о пересечении пути меж Тем что есть, и Тем чего нет. Если я не ошибаюсь, это первый раз, когда человеку удалось пересечь данный барьер и вернуться назад. Не уверен, что такое ещё хоть кому-нибудь пришлось бы по силам.

Существо в зелёном одеянии указало на тёмную фигуру позади себя.

— К счастью для вас, сильные мира сего убеждены, что ещё не пришло время вам сойти с пути собственного. Пока не пришло, — оно задумчиво постучало по своей голове длинным пальцем, укутанным в перчатку. — Да, такое случается крайне редко.

— Кто вы? — произнёс Кельвин прокашлявшись.

Существо, похоже, его не расслышало.

— Эта вещь крайне удивительна, — оно протянуло руку, положив её на древко копья. — Есть в ней нечто необычное. Библиотека согласилась взять её на хранение, но Библиотека не знала, что это такое. Подобное, в самом деле, случается крайне редко, — существо взяло небольшую паузу. — Вы знаете, что это?

Мужчины покачали головами. Фигура кивнула.

— Эта вещь зовётся Копьём неверующего. Оно — древнее орудие. Возможно, даже древнее самой Библиотеки. Некоторые из легенд гласят, что оно было выковано, когда первые мыслители решили отринуть всё божественное. Встать против непокоряемой мощи. Это очень, очень необычно, — существо издало звук, вероятно заменявший ему смех. — Сказать по правде, я даже не способен его увидеть. Сколь поразительно, — говоривший обернулся к Кельвину. — Как оно попало в ваши руки? Кто-то его вам предоставил, не так ли?

Тот кивнул. Фигура отошла и встала в полный рост.

— А вот это особенно удивительно.

Ловким движением руки она вытащила копьё из кроны, а другой рукой сбросила с орудия мёртвое тело Смотрителя. Существо принялось пристально рассматривать наконечник, удерживая его на уровне своего лица.

— Очень, очень необычно. У меня возникает такое чувство, словно этому предмету нет до меня совсем никакого дела.

Фигура согнулась и подняла с земли короткий металлический цилиндр. Она быстро вкинула туда орудие, мгновенно исчезнувшее в дебрях контейнера, вопреки разнице в размерах. Существо развернулось и передало тубус Адаму.

— Знаете, — проговорило оно, повернувшись к лежавшему у ног, в луже собственной крови, телу, — я был некоторое время знаком с данной женщиной. Когда она впервые вошла в эти залы, то ничуть не отличалась от вас двоих. Но её намерения — сколь бы чисты они ни были — в конечном итоге привели её к свершившимся сегодня событиям. Ваши убеждения — вот то, что делает из вас столь поразительных существ — существ, способных на неисчислимые чудеса и бесконечные ужасы.

Фигура в последний раз взглянула на них, и Кельвин понял, что за ним наблюдают.

— Интересно, куда же заведут вас собственные убеждения?

Яркая вспышка света ослепила их, тёплый воздух ударил в лица. Мужчины вновь оказались в лесу.

Заседание проходило в подсобке заброшенного сомалийского склада.

Кельвин сидел во главе пластикового раскладного стола и, держа руки внизу, размеренно вычищал грязь из-под ногтей. На другом конце скучковались семеро членов Комитета Дельта — высшего руководства Повстанцев Хаоса. Кельвин едва не закатил глаза при виде помещения: несмотря на все свои сотрясания воздуха, Дельта продолжали встречаться в старых обветшалых зданиях с дешёвой пластиковой мебелью — на большее их не хватало.

Он знал, Комитет Дельта был собран Машинистом с целью сплотить семь конфликтующих частей того, что раньше звалось «Повстанцами». Каждая из семи группировок направила в Дельту своего представителя, образовав куда более крупное сопротивление. Название, конечно же, было шуточным. По легенде, Машинист почти оставил попытки скооперировать враждующие лагери, сказав, что «столь хаотичных повстанцев свет ещё не видывал». Название прижилось, хотя Дельта посчитали, что «Хаотичные Повстанцы» звучит недостаточно презентабельно. Так и возникли «Повстанцы Хаоса».

Никто здесь никому не нравился, да и на Кельвина всем было плевать. Он являлся блестящим оперативником Повстанцев, сперва содействуя вооружённым нападениям на Фонд, а затем и возглавляя их. Как и остальные члены группировки, он знал своё место в мире: уничтожение Фонда никогда не было целью Повстанцев — они просто проверяли его на прочность. Служили постоянным бельмом на глазу, не дающим Организации слишком сильно расслабиться. По задумке, если бы те сконцентрировались на Повстанцах, то не смогли бы причинять столько вреда остальным. Однако пока эта стратегия плодов не приносила.

И тем не менее, Кельвин был исключительно хорош в своём деле: он являлся не просто соринкой в глазу Фонда, а был целым бревном. Благодаря своему вкладу в осуществление целей Повстанцев, он быстро поднялся по карьерной лестнице, а однажды, совсем недавно, его даже рассматривали в качестве следующего члена Дельты от лица своей группировки. Незадолго до этого, однако, Кельвина обвинили в нерациональном использовании ресурсов Повстанцев (к тому же весьма, на тот момент, ограниченных) во время рейда на одно из учреждений Фонда, хранившего некоторые потенциально магические письмена.

Хотя расследование в отношении его действий так ни к чему и не привело, этот случай произошёл в совершенно неподходящее время, и Кельвин «пролетел». Вместо него на место члена Дельты был выбран бюрократ среднего звена, бывший младший конгрессмен от штата Нью-Джерси, Говард Ковальски.

По иронии судьбы, именно Ковальски заговорил первым.

— Добрый день, м-м, Кельвин, — произнёс представительный мужчина, поправляя тонкие очки на кончике своего заострённого пятака. — Мы благодарны вам за то, что вы, м-м, проделали весь этот путь. Как вы знаете, ремонт штаба Комитета Дельта сейчас, м-м, в самом разгаре…

Это, конечно, была шутка. Дельта утверждали, что в их бывшем центральном штабе, построенном ещё самим Машинистом, шёл ремонт, и потому они были вынуждены ютиться в разных задрипанных местах, вроде подворотен и заброшенных складов. Тот факт, что ещё лет тридцать назад Глобальная Оккультная Коалиация сровняла то здание с землёй, был общеизвестен, однако Дельта всё ещё отказывались его признавать.

— … так что, пока придётся посидеть здесь, — он кивнул и с громким шлепком положил на стол стопку бумаг. — Кельвин, я думаю наибольший интерес для присутствующих представляет, м-м, тот документ, что вы обнаружили, — Он наклонился вперёд, чтобы внимательнее всмотреться бумаги, и свет лампы блеснул в его очках. — Дневник. Он у вас?

Кельвин кивнул:

— Если вы уделите мне минутку своего времени, то, обещаю, мы поговорим о дневнике.

Другой член Дельты, высокая длинноволосая женщина по имени Норрис, издала протяжный стон.

— Не стоит испытывать наше терпение, малыш, — она сделала акцент на этом слове. — Мы и так чуть не надорвались, пока сюда тащились, а если ещё и окажется, что ты нам лапшу на уши навешал с этой книжонкой, то, богом клянусь, ты вылетишь отсюда раньше, чем успеешь пропищать ещё хоть одно словцо.

Ковальски нервно захихикал, Кельвин же лишь приподнял бровь.

— Ну-ну, Присцилла, — вкрадчиво произнёс Ковальски — давай просто выслушаем его. Кельвин, м-м, многое сделал для нашей организации, думаю, с этим мы все можем согласиться, — присутствующие вяло закивали, — и, думаю, сейчас он заслуживает, м-м, некоторого снисхождения, — жестом он дал Кельвину понять, что тот может продолжить.

Кельвин взял в руки собственную папку с бумагами и открыл её.

— Ладно. То, что вы сейчас видите — совместный проект меня и ещё нескольких людей. Мы трудились над ним последние пару месяцев — можете считать его предварительным исследованием. Работа шла в сотрудничестве с лабораторией доктора Вернона Элдермана, что в Сиднее, и результаты нашей деятельности… настораживают. Продолжительные эксперименты Фонда над сверхъестественными сущностями и явлениями усугубили проблему, вызванную этими самыми сущностями — они раздражают рану. Прибавьте к этому информацию, полученную нами от команды лейтенанта Горвера, касающуюся изменений эталонных значений Якорей Скрэнтона за последние несколько лет, и станет очевидно, — он остановился и перевернул страницу, — мы быстро приближаемся к точке невозврата.

Кельвин пробежался глазами по тексту.

— Итак, согласно нашим оценкам, в двадцатых годах текущего двадцать первого столетия может произойти нечто масштабное, сверхъестественное, что не удастся скрыть от общественности, а после, не пройдёт и пяти лет, как мы станем свидетелями чего-то серьёзного, с чем даже Фонд не сможет справиться. Хорошего в этом будет мало, потому нам необходимо сейчас же заняться данным вопросом — если будем медлить, то, возможно, упустим свой шанс принести пользу.

Со стороны Сильвестра Слоуна, самого старшего члена Дельты, донёсся издевательский смешок.

— Польза наша состоит в стеснении деятельности Фонда. А ты говоришь так, будто собираешься её основательно пресечь.

Кельвин слегка откинулся на стуле.

— Более того. Я собираюсь искоренить Фонд. Целиком и полностью.

Собравшиеся все как один умолкли, будто кто-то громко испустил газы в лифте. Первым засмеялся Герман фон Гандри — очередной ветеран Дельты. Остальные быстро последовали его примеру.

Ковальски до последнего пытался сохранить серьёзное выражение лица, однако даже он вскоре утирал слёзы, выступившие на лице от неудержимого хохота.

— Видишь ли, Кельвин, я понимаю, ты хочешь как лучше, и можешь быть уверен — мы все относимся к тебе с большим уважением, но серьёзно, бросай ты эту дурь.

Присцилла начала глумиться:

— Дай нам знать, как соберёшь достаточно денег, людей и оборудования, чтобы пошатнуть самую мощную, секретную и влиятельную организацию в мире. Мы тогда вмиг признаем тебя пупом земли и обложим дарами. Как тебе идейка?

На сей раз Кельвин поднял обе брови и, сделав глубокий вдох, сосредоточился на поиске чего-то в стопке бумаг перед собой.

— Для достижения этой цели, — продолжал он, — позвольте процитировать процедуры, выведенные в Summa Modus Operandi.

Дельта мигом затихли. Некоторые удивлённо переглядывались. Взгляд Сильвестра Слоуна разом обрёл смертельную серьёзность.

— Вот как?

— Погоди, — сказал Дейн Бланк, спешно листая собственные бумаги, — о чём это ты? Впервые слышу о таком документе. Звучит как нечто важное. Оно имеет значение?

Дездемона Ванс, самый младший член группы, достала из лежащей рядом сумки толстую, потрёпанную папку. Открыв её, она пропустила вступительные слова и начала читать:

— Мы признаём нижеуказанное, как непреложные истины…

Кельвин поднял руку.

— Я сэкономлю вам время. Этот документ был написан первым составом Комитета Дельта по распоряжению самого Машиниста. Если верить изложенной в нём информации, то для уничтожения Фонда необязательно уничтожать сам Фонд. Нужно просто устранить Смотрителей.

Присцилла вновь прыснула, но на сей раз коллеги её не поддержали.

— О, ну конечно, так намного легче. Всего-то надо убить тринадцать бессмертных полубогов, которые наверняка уже давно с головой ушли в магию и колдовство. Проще простого.

Но Сильвестр Слоун не отрывал взгляд от Кельвина.

— Пока Тринадцатый Смотритель находится в Совете, он является гарантом бессмертия для остальных. Он первый, кого придётся отыскать… хотя, рано или поздно тебе придётся отыскать каждого из них, что уже само по себе является невыполнимым. Конечно, только если у тебя… — он сощурился, — только если у тебя нет дневника.

Кельвин кивнул и достал из внутреннего кармана куртки небольшую синюю книгу в кожаном переплёте. Она была частично завёрнута в коричневую бумагу.

— Чёрт возьми, — проговорил Ковальски, — откуда она у тебя?

Дездемона озадаченно покосилась на книгу.

— Что это?

— Давным-давно, — начал Ковальски, — нам стало известно, что один из лучших оперативников Коалиции, какой-то парень с дурацким позывным, составлял сводку о Смотрителях Фонда — где живут, куда ходят, их привычки, увлечения. Иными словами, если хочешь найти Смотрителей, то начинать следует с этого.

— Я всё ещё не понимаю, — сказала Присцилла, — разве мы не ведём слежку за Смотрителями? Неужели мы и сами не знаем, где они находятся?

Сильвестр фыркнул.

— Нет. Это лишь сказочка для наших оперативников. Факт в том, что у нас на руках имеются только обрывочные сведения, мол, тот-то и тот-то краем глаза заметили Смотрителя там-то и там-то. Если б нас прижало, то, наверное, мы смогли бы обнаружить фактическое местоположение, скажем, половины из них. Ну ладно, может, ещё парочки, и то, при крайнем везении, — он указал кривым пальцем на журнал, — но эта книжечка важна не из-за тех Смотрителей, которых мы можем обнаружить. Она важна потому, что на её страницах, предположительно, содержится информация о местоположении двух конкретных Смотрителей, включая Тринадцатого, которых до этого никто никогда не видел. На момент написания этого дневника никто и не знал наверняка, существуют ли они на самом деле.

Ковальски усиленно тёр виски.

— Ладно-ладно. Помедленней, дайте… дайте подумать, — он ещё раз взглянул на стопку бумаг в своих руках, — Хорошо, допустим, вы сможете найти их. Это прекрасно, это, м-м, хорошее начало. Но не всё так просто. Контракт — у них контракт со Смертью, и пока он в силе, Смотрители не могут умереть. На момент написания Summa Modus Operandi ситуация была иной, поэтому его всегда рассматривали скорее как руководство, а не как чёткий протокол. Все ведь знают, что Смерть убить нельзя.

Кельвин кивнул.

— Правильно. Смерть нельзя убить. Правда, не думаю, что её нужно убивать. Надо просто разорвать контракт.

Сильвестр наклонился вперёд, на сей раз тщательно подбирая слова:

— Чтобы разорвать контракт, понадобится то, что способно вырвать любого из лап Смерти. Понадобится то… ух, то, чего нет уже более сотни лет.

Кельвин снова полез рукой в карман и выудил оттуда небольшой стеклянный пузырёк с прозрачной жидкостью. С характерным стуком мужчина поставил его на стол.

— А что если контракт всё-таки можно разорвать?

Вокруг Кельвина начали шептаться. Внезапно он ощутил присутствие чего-то гигантского и ужасающего — чего-то, что сразу обратило на него свой яростный взор. Это присутствие пронзило тишину склада, находясь и за границами арканы, и под небесным миром — затем, оно исчезло.

Тут же, как уже было заведено, Дельта погрузились в хаос.

— Твою ж мать, Кельвин, как ты…

— Что это за…

— Источник был пуст, они опустошили…

— …какая разница, даже если он…

— Оно знает, знает, мы слишком многого наговорили, мы…

— …станет возможным уничтожить тринадцать Смотрителей Фонда.

— Это даст возможность исполнить Summa Modus Operandi.

Ковальски перестал поддерживать какой-либо порядок среди своих бумаг и просто разложил их вокруг себя.

— Откуда же, чёрт побери, ты это достал?

— Во время нашего штурма хранилища Фонда в Бангладеше, — начал он, вернув пузырёк в карман, — после которого меня обвинили в «нерациональном использовании ресурсов Повстанцев», — он зыркнул краем глаза на Ковальски, — мы искали именно это. Разумеется, искомого предмета там не оказалось, потому, — он поднял пузырёк на уровень глаз, — я нашёл его иначе — так же, как и дневник. Мне повезло.

Сильвестр медленно кивнул.

— Если это то, о чём мы все думаем, то, наверное, ты прав, Кельвин. Думаю, это сработает, — он погладил жёсткие волосы на подбородке, — им известно, что ты заполучил данную вещь?

Кельвин на миг замешкался, а после коротко ответил:

— Нет.

Дездемона наклонилась вперёд.

— И каков твой план?

Кельвин пододвинул дневник и поставил рядом пузырёк.

— С помощью этих вещей мы отыщем каждого из мерзавцев, — он ткнул пальцем в книжку, — начнём с Тринадцатого, а дальше по списку. Как только они лягут в могилы, Фонд окажется без руководства и распадётся. Мы избавимся от останков, и без Смотрителей рана на ткани мироздания начнёт заживать, — он откинулся на спинку стула, — В один прекрасный день мы проснёмся в мире, которому более не угрожает сверхъестественное. В мире, где мы сможем сами выбрать собственную судьбу.

Ковальски продолжил листать бумаги, которые разложил перед ним Кельвин. Теперь он делал это медленнее. На одной из страниц мужчина остановился и поднял глаза.

— Ладно. Убедил. Но наши ресурсы ограничены — если бы ты захотел провернуть подобное, скажем, лет двадцать назад, то, наверное, мы смогли бы оказать тебе достойную помощь, — он побарабанил пальцами по столу, — правда, у тебя тогда не было дневника, который и впрямь меняет правила игры.

Ковальски повернулся к своим коллегам.

— Есть возражения? Если мы берёмся за дело, то назад пути не будет — филонить не выйдет. Я сразу подмечу, что наши силы ужасно уступают противнику, но если Кельвин говорит правду, то на нашей стороне как минимум будет элемент неожиданности, а это что-нибудь да значит, — он кивнул, — Все согласны?

Послышался общий ответ:

— Да.

Ковальски повернулся к Кельвину.

— Что тебе потребуется?

Он попросил предоставить трёх человек — профессиональных и опытных оперативников. Логика была проста: Фонд — гигантская, неумолимая машина. Пытаться действовать против него привычными методами Повстанцев не имело смысла, что много раз подтверждалось на практике. Повстанцы до сих пор не оправились после того, как много лет назад Фонд их разбил. Сейчас лишь благодаря Комитету Дельта (усилий которого едва хватало) удавалось прекращать постоянные споры и распри между группировками. Любая попытка расшевелить весь этот бардак и пустить его в дело возымела бы ужасающие последствия.

Но у группы из четырёх человек, достаточно малой, чтобы проскочить мимо Всевидящего Ока Фонда, это могло получиться. У Повстанцев хватало ресурсов, чтобы в нужный момент отвлечь внимание, а также при необходимости обеспечить команду всем необходимым. Но Дельта недвусмысленно дали понять: они не всесильны. Если требования группы выйдут за пределы возможностей Комитета, то им придётся положиться на собственные силы.

Первым стал Энтони Райт, британец лет пятидесяти и матёрый оперативник Повстанцев, чей список убийств по длине почти не уступал послужному. После того, как к власти пришли Дельта, Повстанцы всё ещё оставались не более чем кучкой многострадальных и хаотичных идеалистов — но на протяжении всей их истории Энтони был голосом разума и здравого смысла. Он придерживался изначальных целей Повстанцев, и к нему всегда обращались за советом. Всякий раз, как в Дельте появлялось свободное местечко, все думали, что его займёт именно Энтони, но тот всегда отказывался.

Второй стала девушка, чуть моложе Кельвина. Звали её Оливия Торрес — несколькими годами ранее она слыла знаменитым анартистом, известным в аномальном обществе под псевдонимом «Невероятная Жемчуг». Её произведения были популярны, особенно в «Трёх Портлендах» — городе, который она считала родным. Фонд, долгое время убеждённый в её связи с «ТВП?», неустанно преследовал девушку. Когда Организация была уже практически на её пороге, Оливия перебежала к Повстанцам и начала всё с чистого листа.

Последний выбор пал на Адама Иванова, что застало Дельту врасплох. Адам был юн и неопытен, да и боец из него был так себе. Он хорошо разбирался в компьютерах, в чём-то был даже гениален, но совершенно не умел обращаться с оружием. Однако Кельвина было не переубедить. Об Адаме он узнал ещё до того, как сам Адам узнал о Кельвине, и за последние несколько лет мужчина предпринял ряд действий, в результате которых Адам покинул украинскую сепаратисткую группировку и примкнул к Повстанцам.

Кельвин уже был знаком с Энтони и Оливией: с первым он тренировался и воевал добрую часть последнего десятилетия, а вторая находилась под его командованием во время нескольких рейдов. Оба с готовностью откликнулись на его предложение. Однако Адам сомневался. Его пришлось убеждать. Но даже так, Кельвин всё ещё чувствовал огонь в его сердце. Свою молодость Адам провёл в Фонде, назначенным на SCP-610 в качестве сотрудника класса D. Спасибо его родителям, украинским политзаключёнными. Во время рейда на трудовой лагерь Фонда, Энтони собственноручно спас Адама, тем самым освободив того от ужасов неволи. Когда юноша узнал, что ему выпал шанс поработать бок о бок со своим спасителем, то сразу же дал согласие.

И вот, спустя каких-то три месяца, их небольшое судно прорывалось сквозь волны навстречу зазубренному чёрному копью, пронзившему бурные воды южной части Атлантического океана и окутанному гнетущей тишиной. Как только в поле зрения возникла башня, Кельвин поднялся на нос корабля. Он чувствовал, как мнестики сжигают его разум, и видел ослепительное сияние аномальной природы башни. «Шрам» — подумалось ему.

— Что это? — услышал мужчина голос Оливии, вставшей рядом. — Это ведь магия? Или, может, что-то когнитивно-опасное?

— Нет, не когнитивно-опасное. Это антимем. Эту башню создал не Фонд, а кто-то другой, много лет назад. Того, ради чего она была построена, уже давно нет, так что Организация нашла ей новое применение, — он рассмеялся. — Как можно сбежать из тюрьмы, если даже не осознаешь, что находишься в ней? Или, в нашем случае, как можно найти то, чего нет ни на одной карте? То, чего даже быть на карте не может?

— У меня тот же вопрос, — пожала плечами Оливия. — Как ты её нашёл?

Кельвин достал небольшую синюю книжку.

— Это — личный дневник человека, который десятки лет изучал Смотрителей и их деятельность, — Кельвин покрутил книжку в руках. — Он кучу времени провалялся на полке, пока кто-то наконец не понял, что же это за вещь. Когда Скиттер Маршалл взял её в руки, то осознал, что набрёл на золотую жилу.

— И во сколько обошлась эта ценность?

— Ни во сколько, — пожал плечами Кельвин. — Я её украл.

Оливия кивнула и обернулась к башне.

— Она по-своему красива, скажи? Есть в ней что-то… внеземное.

— Ага.

О борт корабля ударилась волна, обдав их леденящей морской пеной. Кельвин инстинктивно дёрнулся, намереваясь укрыть Оливию, но та лишь отпрянула, одарив его улыбкой.

Позади них раздался приглушённый вой береговых сирен. Кельвин развернулся и бросился к лестнице, ведущей на мостик. У штурвала с мрачным видом стоял Энтони Райт, то и дело плотно затягиваясь толстой сигарой, торчащей изо рта.

— Во что ты меня вписал, Кельвин? — проговорил Энтони, нервно пожёвывая сигару. — Там ведь даже встать негде. Да и я уже шестнадцать лет как не бывал на корабле. Это и был твой план?

Кельвин, прищурившись, взглянул на башню. Действие их мнестиков ограничено: немногим позже они даже воспринять это строение не смогут. Двигаться нужно было быстро, но море явно было не на их стороне.

— Вон вход, — Кельвин указал пальцем на брешь в скалистом берегу. — Ну как, сможешь доставить нас туда?

Энтони посмотрел на него, как на сумасшедшего.

— Ну, что-то я туда точно доставлю. Правда, надеюсь лодка тебе после этого будет не нужна.

Кельвин похлопал его по спине и ухмыльнулся.

— Лодка всегда найдётся.

Энтони закатил глаза и дёрнул штурвал.

— Со следующей волной пойдём на таран. Оповести ребят, пусть ухватятся за что-нибудь, потому что нам придётся разбить лодку. Ты понял меня? Разбить. Лодку.

Кельвин кивнул.

— Значит решено. Давай разобьём лодку.

Кельвин рванул вниз по лестнице в поисках остальных. Оливия и Адам стояли в проходе. Парня, казалось, вот-вот одолеет тошнота. Кельвин схватил их, потащил в камбуз и припёр к колонне.

— Оставайтесь здесь и держитесь!

Он уже было развернулся, чтобы пойти обратно, как вдруг о судно ударилась огромная волна. Весь корабль накренился назад, потом вперёд, а затем вбок. На мгновение Кельвину показалось, что его кишки вот-вот полезут наружу. Когда он всё-таки поднялся по лестнице, весь корпус уже трещал по швам. Железо и дерево прорывалось сквозь груды острых, безжалостных камней.

Спустя ещё несколько жалобных скрипов и стонов судно остановилось. Спотыкаясь, Кельвин забрался на палубу. Теперь корабль был полностью пришвартован у входа в башню. Позади продолжал бушевать океан.

Первым из-за спины мужчины показался Адам, сразу же прильнув к перилам, исторгая содержимое своего желудка.

Энтони, лишь каким-то чудом оставшийся почти сухим, прошествовал мимо парня, а после отцепил и выбросил якорь за палубу. Со звонким металлическим стуком тот ударился о сухой камень.

— Земля, — констатировал Энтони.

Концом рукава Адам вытер рот от остатков рвоты.

— Бредятина. Вы совсем крышей поехали. Это херь какая-то. Я еле… — его обед вновь попытался выйти наружу, однако на сей раз Адам сумел удержаться. — Голова раскалывается, — он попытался встать, но споткнулся, упав навзничь. — Вы… вы уже старичьё, своё отжили, терять вам нечего. Но у меня ж ещё вся жизнь впереди, и тут вы врезаете меня в скалы. Вот уж спасибо, — с очередным порывом рвоты он перегнулся через перила.

Кельвин похлопал Адама по спине.

— Терпение, Адам. Ты останешься здесь, с Оливией и Энтони. Я пойду один, — он обернулся к Энтони, — проследи, чтобы никто не потопал следом.

Энтони кивнул.

— Помни, о чём я говорил. Им нельзя верить. Они лжецы: врут без малейшего зазрения совести, так что будь осторожен.

Кельвин успокаивающе похлопал товарища по плечу.

— Не забуду. Ваша помощь мне скоро понадобится — очень скоро. Но с этим… с этим я справлюсь сам.

Кельвин перемахнул через перила и приземлился на скалистый берег. Впереди виднелся тёмный туннель — вход в пещеру. Он проследовал во мрак.

Через сорок метров Кельвин натолкнулся на грузовой лифт. Морской вой не покидал его, эхом отражаясь от каменных стен. Сами же стены, едва видимые в тусклом свете, были усеяны глубокими дырами. Рваные раны — вот на что они походили. Мужчина открыл дверцу, вошёл в лифт и нажал кнопку. Стоило лифту тронуться, как Кельвин поймал себя на мысли, что этот вход похож больше на последствия тарана, чем на естественную брешь.

Он не знал, сколько времени занял спуск. Спустя несколько минут гладкий металл шахты сменился на камень. Лифт окутал холод. Где-то внизу Кельвин расслышал тихое биение чего-то неизвестного. Он полез в карман и достал пузырёк, желая убедиться, что тот ещё на месте.

Лифт дрогнул и остановился. Дверь со стоном отъехала в сторону. Кельвин вышел в просторное помещение, озаряемое изумрудным светом бездымных факелов. Стены были исписаны полосами древних рун, что уходили вверх по спирали, устремляясь в беспросветную тьму; та же тьма зияла под ногами. От бездны мужчину отделял только лифт и железный мостик, идущий вперёд.

Мостик вёл к центру помещения, где из пустоты возвышалась каменная колонна. Прежде чем подойти к ней, Кельвин столкнул с обрыва небольшой камешек, желая измерить глубину.

Прошло две минуты. Он пошёл дальше.

По мостику мужчина пересёк пропасть. Ему случалось услышать только звуки собственных шагов, а также глухое биение бездны. По мере приближения к колонне всё лучше удавалось рассмотреть одинокого обитателя этого места: фигуру, толстыми золотыми цепями прикованную к небольшому складному стулу, сделанному из железа. Человеческий труп.

Кельвин уже было открыл рот, но его тут же прервало гулкое дребезжание — ужасающий, глухой шум. Словно хор он наполнил помещение, эхом отражаясь от стен. Это был смех. Злорадный смех.

Кельвин изучающе подошёл к трупу. От глаз остались лишь пустые, сгнившие дыры. Несмотря на это, они неотрывно следили за каждым движением мужчины. По его телу пробежал знакомый холодок. Внезапно, биение прекратилось.

— Гость, — рот трупа не шевелился, но тем не менее голос зазвучал из него, подобно потоку ветра, несущегося из склепа, — ну и ну. Нечасто у меня бывают гости.

Кельвин заколебался.

— Ты О5-13, так ведь?

Вновь раздался жуткий смех.

— Отчасти. Это тело когда-то принадлежало доктору Феликсу Картеру, Зануде. Он был Тринадцатым. Теперь его место занимаю я.

Кельвин кивнул.

— Ага, тогда, кхм. Нам необходимо переговорить кое о чём. Я пришёл обсудить новые условия контракта.

Что-то мелькнуло у него перед глазами. Он увидел бесчисленные горы трупов; огонь и кровь. Он увидел шествие красных ужасов и безмолвную фигуру, наблюдающую за всем с высоты. Кельвин встряхнул головой и отвернулся. Когда он вновь взглянул на труп, тот будто бы улыбался.

— Ты здесь никто, Кельвин Люсьен, — мужчина в удивлении отступил на шаг. — Да, мне известно твоё имя. И оно не из числа тех тринадцати, что указаны в контракте. Ты не в силах разорвать его.

Кельвин собрался с силами.

— И правда. Его там нет. Но сделай мне одолжение: скажи, ваш контракт, на каких условиях его заключали? Что им было обещано?

Внутри трупа что-то зарокотало.

— Так уж и быть. Всё равно ты покойник. Контракт дал Тринадцати шанс убежать от судьбы. Он дал им вечную жизнь.

— У них и так был источник молодости. Ты-то им зачем?

— Источник иссяк. Хотя даже он не смог бы защитить от меня. Разве что он оттянул бы неизбежное. Как только они начали умирать, Первый решил заключить со мной сделку. Я согласилась отступить в обмен на должность в Совете, — прогнивший голос снова засмеялся, — условия были просты.

Кельвин обошёл труп. Его глаза изучали символы на окружающих стенах.

— И для выполнения своей части сделки Смотрители отдали тебе этого человека? Отдали его жизнь?

— Нет, в рамках контракта его жизнь неприкосновенна. Они отдали мне его тело. Теперь он вечно витает между жизнью и смертью — его сознание испытывает возвышенное чувство предсмертного экстаза.

Кельвин заинтересованно склонил голову набок.

— Он не мёртв?

— Нет, — усмехнулся труп.

Кельвин достал из кармана пузырёк и вынул пробку.

— Отлично. Пей, сука дряхлая.

Он рванул к трупу со спины и схватил его за подбородок. Достаточно было лишь малейшего усилия, чтобы открыть ему рот. Другой рукой Кельвин влил содержимое пузырька в глотку существа — аккуратно, чтобы ни одна капля не пропала даром. Как только пузырёк был опустошён, он отпустил труп и встал перед ним.

— Что это? — прошипело существо. — Откуда она у тебя? Как…

Изменения не заставили себя долго ждать. Лицо трупа сразу же налилось цветом, вены заполнила кровью. Свежая розоватая плоть начала закрывать дыры на теле. Белые сферы надулись в пустых глазницах. Иссохший торс сжался и разом оброс сухожилиями и мышцами. Тело склонилось вперёд, делая резкие, рваные вдохи. Нестерпимый, болезненный кашель вынуждал многолетнюю пыль покинуть лёгкие. Руки устремились вниз, чтобы ухватиться за стул.

За одну лишь минуту труп преобразился в обнажённого мужчину. Конвульсии пошли на спад. Его глаза, золотисто-карие, теперь с ужасом метались из стороны в сторону.

— Что ты наделал? — закричал мужчина, хрипя отвыкшим от долгого безмолвия голосом. — ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛ?!

Через его глаза, рот и нос начало просачиваться тёмно-серебряное нечто — словно дым, но более густое. Это нечто собралось над ним, подобно туче. Мужчина в ужасе поднял глаза и завопил:

— Нет! Не покидай меня! Не покидай! Не…

Кельвин поднял пистолет и дважды нажал на курок. Одна из пуль вонзилась в висок Смотрителя, другая — в сердце.

С предсмертным вздохом доктор Феликс Картер осел на стуле; голова запрокинулась назад, лицом к беспросветной бездне.

Кельвин схватил стул за железную спинку и потащил к обрыву. Увесистым пинком он скинул седалище вместе с безжизненным телом в пропасть. Раздался грохот цепей. Затем — тишина.

Кельвин вновь ощутил знакомое присутствие. Повернувшись, он увидел подле себя женщину. Окутанная тьмой, с кожей цвета серебра, она смотрела в бездну. В глазах читалась грусть.

— В тело Тринадцатого вдохнули жизнь, — произнесла она. — Контракт недействителен. Я освобождена от своих обязательств.

Кельвин сглотнул и кивнул.

— Теперь, если неминуемой гибели нависнет над остальными, ты не станешь больше отводить свою смертельную длань?

— Нет, — не сводя взгляд с бездны, ответила она, — теперь они могут умереть.

Кельвин вздохнул.

— Хорошо. Этого достаточно, — он сделал шаг по направлению к лифту, но что-то заставило его остановиться. Мужчина обернулся к бледной персоне и задал мучивший его вопрос. — Почему ты не остановила меня? Ты ведь могла. Почему же просто бездействовала?

Наконец, она одарила Кельвина взглядом. Неизбывное одиночество и неуёмная тоска пронзили его тело.

— Что-то гложет сердце Совета. Что-то, чему смерть не страшна. Я думала, что если стану одной из них, то, может, смогу отыскать это нечто, смогу заставить его умереть. Но я не смогла. Кельвин Люсьен, в этом мире есть вещи, что неподвластны даже мне.

Она вновь обратила взгляд к бездне.

— Как знать, может ты справишься лучше. А может и нет.

Комитет Дельта послал за ними другое судно. Как только группа поднялась на борт, к Кельвину подошла Дездемона и протянула документ с брифингом.

— Проблемы были? — спросила она.

Кельвин помотал головой.

— Всё как обычно: зашли, вышли, — он посмотрел туда, где прежде стояла башня. — Я уже и не вижу её. Будто и не было её никогда, но тем не менее, — он достал из кармана дневник, — целых десять лет назад этот писака уже знал о ней.

Девушка засмеялась.

— Ага. Знаешь, я уверена, у этого загадочного агента были свои лазейки. Прямо как и у тебя. План в действии, Кельвин. Мы все полагаемся на тебя, — она кивнула в сторону уже отсутствующей башни. — Если повезёт, с остальными будет так же просто.

Кельвин засмеялся и покачал головой.

— Вряд ли. Нам повезло ударить первыми, пока они не были готовы. В следующий раз положиться на сюрприз не выйдет.