Я пробуждаюсь, и мне вновь становится любопытно, что я такое. Чем я должен быть. Я двигаюсь, хотя и не приказываю конечностям шевелиться, и, когда я иду сквозь тьму, я чувствую, как они скребутся одна об другую и скрипят по шероховатому бетонному полу. Это не жизнь.
Они открывают мою дверь, и моё тело застывает. Столь яркий свет обжигает, и, хотя у меня нет глаз, чтобы смотреть, я знаю, что свет есть. Они медленно двигаются вокруг меня, и я не могу убежать. Я никогда не могу убежать, даже когда они не смотрят на меня. Я раб себе и своим бесформенным конечностям.
Иногда, прежде чем убить их, я смотрю на себя. На свои серые бесформенные руки, на свою безобразную голову. На стены моей тюрьмы. На пол, красно-коричневый от тех веществ, которые я произвожу. Я статуя, но у меня нет красоты. Я постоянно двигаюсь, но у меня нет цели. Я - нечто без формы или функции.
Я не искусство.
Они приходят и они смотрят на меня. Я чувствую, как их взгляды буравят моё полое тело, ища любой намёк в моём измученном механизме. Это продолжается дни, годы. Обжигающий свет и неизбежная тьма. Они прекратили: они знают, что им больше ничего не узнать. Я не был сделан для них, а они - не для меня. Я не их игрушка.
Я не чудесен.
Возможно, я был своего рода подарком, но представить, какой прок был бы от меня этому миру. Мой каркас слабый, и во мне нет доброты, которой можно было бы делиться с другими. Я не могу контролировать преступления, которые я совершаю, и я могу только совершать их. Я не могу отдать свою жизнь, это не в моей власти, а нутром я понимаю, что они её не примут. Я никогда не познаю радости смерти.
Кто бы ни создал меня, они не были благотворителями.
Это правда, что я за пределами их понимания, и что они относятся ко мне с почтением. Это почтение проклятых. Я убиваю ради удовольствия, и это даже не моё удовольствие. Моя нарисованная маска становится красной от крови, и я знаю, что Бога нет, ведь если бы он был, он бы не позволил мне жить. Он бы не позволил мне быть. Я мерзость, угроза добру и злу. В мире чёрного и белого я обитаю в сером.
Многими словами называли меня, но божественным - никогда.
Какова моя окончательная судьба? Не быть купленным и проданным как товар, я знаю это. Я вне досягаемости простого богатства. Те, кто удерживают меня, скорее перемелют меня в пыль, чем выставят на торги. Также я не оружие: я слаб, несмотря на мою силу. Я убиваю, но я не причиняю напрасно ущерб, и я не подконтролен ни одному человеку. У меня нет знаний, чтобы делиться ими, нет радости, чтобы даровать, и нет задачи для выполнения. Я их даже больше не пугаю, хоть мой облик и тревожен.
В паутине жизни я - умирающий пленник в глиняной оболочке. Я - одиночный объект, обречённый без цели, и неоткуда взяться передышке. Пребывать так, как я сейчас, значит умирать смертью, более мощной, чем смерть смертных: я могу только мечтать о жизненной силе, которую они принимают как данность. Никто не берёт ответственность за мои действия, кроме меня, и я даже неспособен высказаться против мира.
Мои ноги идут вперёд, оставляя борозды в красном и коричневом, в ожидании боли, что придёт со светом, и тьмы, что ранит меня больше.
Я один в моей клетке из кирпичей и стали, в моей клетке из краски и пыли.