- Ты шутишь, - сказала Элисон. Её слова были адресованы толстой бесполой кукле, сидящей в центре круга из соли и железных опилок. На пластмассовом лице куклы навечно застыла робкая улыбка.
- Ты шутишь, - повторила Элисон. - Скажи, что ты шутишь, - она говорила несколько громче обычного, чтобы слова были слышны на фоне мягкого перестука капель дождя о металлическую крышу.
- Я не шучу, черноволосая девчонка, - ответила кукла. Её голос был вязким и жирным, как отработанное моторное масло. Кукла говорила не открывая рта, в уголках её глаз вздулись капли едкой чёрной жижи. - Особенно когда привязан к такому обличью.
Кукла подняла пухлую пластмассовую руку и попробовала обвести ею внутренности круга. Движение не удалось - немного повернулось всё кукольное тело. Пара капель чёрной жидкости коснулась невидимого барьера прямо над кругом и яростно зашипела. Элисон дёрнулась.
Тут же она почувствовала острый укол раздражения в груди. Элисон осеклась и собралась с мыслями. Когда она начала говорить, речь её была медленной и тщательно выверенной.
- Дилигем, Дух Пяти Пустынь, я связала тебя и теперь приказываю тебе говорить правду: где ближайший Путь в Ту Самую Библиотеку, которым я могу воспользоваться?
- Я же сказал: за свалкой на заднем дворе ресторана "Denny's", Полленсби, Огайо, - субстанция начала собираться в несколько тяжёлых капель на подбородке куклы. Не сводя с куклы глаз, Элисон записала адрес.
- Нет никого, кто мог бы охранять Путь? Могут ли мне каким-либо образом помешать? Что сделать, чтобы выйти на этот Путь?
- Нет и нет. Последний раз этот Путь был использован в 1987. Ни один ныне живой человек в этом мире не знает о нём. Чтобы использовать Путь, ты просто должна выпустить пойманную сороку в точке, где сходятся миры, - капли становились тяжелее и, казалось, были готовы упасть в любой момент.
- Хорошо, дух. Дилигем, Дух Пяти Пустынь, я снимаю с тебя оковы, - Элисон смахнула пальцем часть соли и железа, размыкая круг. Кукла упала в ту же секунду. Субстанция, сочащаяся из глаз, мгновенно засохла и стала трескаться.
Облегчённо выдохнув, Элисон собрала свои вещи в рюкзак. Мешочек кошерной соли с железом. Пальто, послужившее подушкой вчерашней ночью. Переносная газовая плита с маленькой кастрюлькой. Полуавтоматический пистолет. Папка с вырезками новостей об ураганах в Юте и следах снежного человека.
Последним Элисон подняла изношенный конверт жёлтого картона, плотно набитый бумагами. Она поднесла конверт к глазам, разглядывая края и контуры упаковки, как и тысячу раз до этого. Она помедлила, затем открыла конверт, достав оттуда выцветшую фотокарточку. На ней была изображена маленькая черноволосая девочка, сидящая под ивой.
На девочке было цветастое платье, а лицо украшала щербатая улыбка. Она сидела на коленях у женщины с уставшей, но довольной улыбкой. Тень грусти играла в глазах женщины.
Рядом с женщиной сидел лысеющий мужчина в сине-оранжевой гавайской футболке. Его правая рука лежала на колене женщины, и похоже, что в момент снимка он смеялся.
Элисон перевернула фотографию. Она давно запомнила все контуры надписи на обратной стороне, но всё же её успокаивал аккуратный отцовский почерк. "СЕМЕЙНЫЙ ОТПУСК ГИРСОВ, 1991 ГОД" было написано на обратной стороне фото. "ГИРСОВ" было зачёркнуто. Поверх слегка более небрежным почерком было приписано "ЧАО". Второе имя тоже было зачёркнуто, тем же небрежным почерком было вновь написано "ГИРСОВ".
Элисон вновь перевернула фото. Она поднесла его к своим губам и поцеловала изображение мужчины. Вернув фото в конверт, Элисон направилась к машине.
Элисон было восемь, когда однажды летом её отец пропал. Как-то утром он ушёл в лабораторию и больше не вернулся. Она всё ещё помнила первые дни, когда стало ясно, что отец не просто задерживается или не был отправлен в неожиданную поездку.
Днём мать Элисон либо ходила по дому, либо суетилась над внешним видом самой Элисон. Ночью, когда мать думала, что её дочь спит, она звонила до потери счёта.
Сама Элисон в это время просто сидела на кровати и смотрела в окно, слушая, как голос матери становится всё более и более безумным. По утрам маленькие ручки Элисон утешающе обнимали бедра матери.
Но со временем мать девочки стала лишь чаще и громче кричать в телефон на английском или китайском. Иногда она даже плакала безо всякой причины. Никакие объятия не помогали в эти минуты, как бы сильно Элисон не старалась.
Спустя четыре недели приехали детективы, чтобы опросить Элисон и её мать. Один из детективов, мужчина с тёмно-коричневой кожей и забавной шепелявостью, задал им несколько вопросов. Большинство из них были об отце девочки, но один из вопросов был о том, видела ли она что-то странное дома незадолго до исчезновения отца. Элисон было непонятно, зачем следователь задал этот вопрос.
Затем детектив похвалил розовые туфли девочки, а также сказал, что она была очень храброй. Когда он собрался вернуться к своему напарнику, Элисон тихо последовала за ними.
Прячась за углом, девочка услышала, как детективы опрашивают её маму. Один из вопросов был о других женщинах. За ним последовал ужасный грохот, от которого девочка подпрыгнула. Её мать начала выкрикивать слова, непонятные для Элисон, и прогнала мужчин из комнаты.
Детективы что-то сказали и стали уходить. По звуку шагов Элисон поняла, что мужчины шли по направлению к ней. Девочка спряталась в ближайшем шкафу и сидела, пока они не прошли мимо. Выползая из-за двери, она услышала плач своей матери, доносившийся из другой комнаты. Остановившись на секунду, Элисон задумалась. Затем, пробравшись к боковой двери дома, вышла наружу.
Дом окружало кольцо кустов. Элисон спряталась за ними и начала ползти в сторону передней двери, где стояли детективы. Когда она наконец смогла расслышать мужчин, девочка услышала разговор о странных вещах. Элисон, стараясь не издавать ни звука, аккуратно приложила голову к земле, чтобы понаблюдать за детективами из-за кустов.
Чернокожий следователь уже не шепелявя сказал что-то про "Анн Мистик". Другой детектив, полноватый мужчина с румяной кожей, покачав головой, сказал что-то про выдумывание другой женщины. Чернокожий детектив пожал плечами, после чего они оба сели в машину и уехали прочь.
Элисон знала, что слышала что-то, чего не должна была слышать, но не была уверена в том, что именно. Чтобы полностью обезопасить себя, Элисон просидела в кустах ещё десять минут после того, как детективы уехали. Когда девочка зашла домой, её мать всё ещё плакала.
Элисон взглянула на неуклюже развёрнутую карту, пытаясь разглядеть на ней местечко Полленсби. Год назад (Боже, неужели прошёл лишь год?) она бы просто ввела название в навигатор. Но это было до того, как Элисон начала расследование пропажи своего отца.
До того, как она начала слышать мягкий щелчок телефона каждый раз, когда говорила по телефону - любому телефону. До того, как она, вернувшись после школы, обнаружила, что в её комнате кто-то всё переворошил и поставил всё почти что на то же самое место.
Четыре месяца назад она собрала немногие важные вещи и отправилась на поиски, следуя запискам и зацепкам, раскиданным по всей стране.
Сначала поиски состояли из простых просматриваний полицейских записей и маргинальных научных журналов, в которых отец публиковался. Затем одна из зацепок привела девочку к Минт Крик, Алабама, где она познакомилась с мисс Сильвией Лоумакс. Старушка угостила девочку пирогом с шахматным узором и показала искусный магический трюк на глазах Элисон.
Мисс Лоумакс превратила себя в огромную птицу и посмотрела на Элисон своими стеклянными чёрными глазами, не переставая протяжно говорить. С этого момента поиски Элисон приобрели новое направление - девочка узнавала всё больше о Путях, Библиотеке и Тюремщиках, которые держали разум её отца в заточении. А также о тех, кто звал себя Дланью Змея, тех, кто стремился дать свободу пленникам Тюремщиков.
Элисон быстро училась под опекой мисс Лоумакс и других, а вызов меньшего нечистого духа в куклу был первым крупным экзаменом.
Спустя целую вечность она нашла Полленсби к востоку от такого же маленького Понсе де Леон. Она ехала туда два дня, останавливаясь лишь при необходимости. В одном из полей Айовы, потратив несколько часов, она смогла поймать сороку в клетку. На границе Полленсби она почувствовала напряжение в животе. Это было оно. Она направлялась в Библиотеку.
К моменту приезда Элисон был поздний вечер. В надежде лучше изучить городок она покружила по улицам. Большую часть города занимали парковочные стоянки с травой, растущей из трещин в асфальте. Места, где когда-то стояли дорожные знаки, выцвели. Каждая машина была сделана не позже 1990 и имела минимум три ржавых пятна или вмятины.
Она прочувствовала весь город и не нашла ни точного, бездушного тиканья сердца Тюремщика, ни бездумной ярости Книгожога. Нечистый Дух сказал правду.
Когда она припарковалась в паре кварталов от "Denny's", наступили сумерки. Она взяла свой рюкзак и клетку, внутри которой возмущённо голосила сорока. Свалка за рестораном воняла удушающе резким запахом. Элисон поставила клетку на землю и присела, зажимая рукой нос и рот.
Свободной рукой она открыла клетку. Птица, выгнув шею, встала на месте, отказываясь улетать. Элисон пнула клетку, заставив удивлённую сороку неуклюже вылететь из темницы. Когда птица покинула клетку, рядом со свалкой образовалась дыра. В ней не было цветов, только всепоглощающая темнота.
Душа Элисон ушла в пятки. Это было оно. Получилось. Свершилось. Она направлялась в Библиотеку. Чуть дрожащими ногами она встала на Путь. Она сделала последний глубокий вдох и ступила в дыру.
Вспыхнул свет, и она увидела, как мир, который она знала, исчезает из виду. Её окружение стало ослепительно белым и постепенно наращивало яркость до тех пор, пока Элисон не стало больно держать глаза открытыми.
На какой-то момент в мире не было ничего, кроме света и её самой.
Затем свет погас, и она открыла глаза.