Ржавый травянисто-зелёный "Додж Дарт" 1976 года, треща и трясясь, заполз на парковку "О. и У. Синтетики". С весьма неприятным грохотом двигатель заглох, и фары погасли. Было 7:30 утра по местному времени. Доктор Маршалл Грант, слегка пухлый энтомолог сорока двух лет, с карими глазами и редеющими землисто-коричневыми волосами, взглянул на неоновую вывеску с её перегоревшим амперсандом и мерцающим "Е" и обречёно вздохнул.
Что, чёрт подери, я делаю здесь?
Три недели назад он подал запрос о переводе. Смена обстановки, как сказал доктор Мельхер. Билет, чтобы выбраться из той рутины, в которой он застрял. Можно ли назвать рутиной успешные семь лет на посту куратора HMCL проекта SCP, четыре года из которых прошли вообще без случайных воздействий, нарушений условий содержания и несчастных случаев? Это должно было бы быть для него источником огромной гордости, отличный послужной список, любой исследователь, обладающий таким, должен светиться от счастья и повсюду им бахвалиться. Он работал с SCP-400 со времени его открытия, через исследование и содержание и до того, что держал засохший трупик в собственных руках и поил его из бутылочки. SCP-400-B было его ребёнком… Честно говоря, оно было скорее просто источником стресса и беспокойства, страдания и депрессии. По крайней мере, Маршалл не лгал себе об этом. Это не было ни наказанием, ни понижением. Грант перевёлся добровольно.
Наука в чистом виде. Вот оно. Проклятые ракообразные чуть меня до инфаркта не довели…
Было ещё довольно рано, и ночная вахта уже сменилась, а дневная ещё не включилась в работу. Только небольшая бригада СБшников и один-два новоиспечённых доктора плавились в горящем масле утреннего солнца. Парковка была на загляденье пустой, и только лёгкий шелест первых осенних листьев-
"ЭЙ! КУДА ПРЁШЬ, ПРИДУРОК! ТУТ Я ИДУ!"
Маршалл замер, как вкопанный, едва не отшатнувшись и зажмурив глаза от неожиданности.
— Ой! Простите, сэр, я вас… — он оглянулся, чтобы извиниться перед тем, чей голос подошёл бы очень плотно сложенному мужчине, но никого не увидел, — …не заметил.
— Не сомневаюсь. Лунатик чёртов, — снова раздался голос.
Грант хотел расслабиться, но это… и он… Что? Там никого не было! Вообще никого не было вокруг, только несколько машин метрах в двадцати, да странной окраски богомол, важно шествовавший по тротуару возле его ног. Тем не менее, он ясно слышал голос, как гром с ясного неба, и готов был поклясться, что откуда-то тянуло дымом горящего табака.
Это просто нервы, Маршалл. Расслабься. Волнение первого дня… да, именно так.
RFID-считыватель ознакомился с его бэджиком, дружелюбно пискнул приветствие и зажёг свой зелёный светодиод, только для него одного. Офисы отдела энтомологии были пусты, так что он побродил вокруг, нашёл дверь со своим именем на табличке и положил портфель на стол. Как ему говорили, среди сотрудников Зоны 87 есть несколько больших шишек. Похоже было на то, судя по обилию плакатов, фотографий и забавных газетных вырезок, которые украшали все кабинеты, куда он заглянул. Кроме его собственного, конечно. Грант путешествовал налегке, жил легко и не особо заботился о ненужных украшениях. Доктор Мельхер сказал, что в этом тоже может быть проблема. Что в его жизни не хватает красок. Да где ж найти время раскрашивать жизнь, в которой мать не может быть уверена, жив ли её ребёнок или мёртв?
Хватит уже этого дерьма, Грант, — сурово ругнул он себя.
"Йоу, зацени какие листья охренетительные!"
"Да, клёвые! Какие цвета!"
Голоса были слабые, но он слышал их отчетливо. Кажется, туристы или что-то вроде того. Как их называют в Новой Англии?.. "Лиственники"! Люди, которые целой толпой приезжают из города в чёртову рань, чтобы посмотреть, как первые лучи осеннего солнца подхватывают иностранные веяния и окрашивают листья в чудесные красные и жёлтые цвета.
"Просто ужасно прекрасные".
Грант встал и бросился к двери. В холле никого. Никто не проходил. Ни шагов, ни щелканья выключателей, ни даже скрипа петель. Он тут один.
"Как жена поживает?"
"Та сучка? Да хрен забей. Чуть мне голову не оторвала, когда я домой вчера ночью пришёл!"
Позади него, теперь точно. Он развернулся на каблуках к окну своего кабинета. Открыто настежь, он слышал разговор через сетку. А на подоконнике снаружи сидели два… богомола?
"ХАХ! Слыхал такое. Чёртовы бабы."
Mantis religiosa, европейский богомол. Он видел сотни их, расчлененял их, смотрел, как они поедают друг друга во время спаривания, сам отрезал головы нескольким самцам, просто чтобы посмотреть, как они размножаются в неволе. А здесь — они сидели друг напротив друга, закинув одну на другую задние ноги, одетые в какое-то подобие джинсовых брюк. На одном была надета бейсболка с логотипом "Янки", другой носил небольшой котелок и держал в мандибулах сигару. Они матерились, смеялись и шутили, тыкали лапами на окрестности и отпускали непристойные замечания, точно как люди, которые никогда не были в Нью-Йорке и пытаются вести себя как горожане. Иисусе, у одного даже виднелась крошечная золотая цепочка на шее.
Доктор Грант захлопнул окно, повернулся к ним спиной и направился в комнату отдыха. Кофе. Вот что тебе нужно, человече. Немного прочистит голову…
Через оконное стекло он едва расслышал, как один говорит другому: "Боже правый, а у этого-то в чём проблема?"
Интерком впервые подал признаки жизни в 08:00, проквакав:
— Исследователи Мелвилл, Саркхар и Джойс, проследуйте в технический отдел. Губки ожили и захватили уборщиков в заложники. Повторяю, исследователи Мелвилл, Саркхар и Джойс — в технический.
Грант остановился посреди коридора, быстро отошёл на всякий случай в сторону и начал смотреть и слушать. Странная вещь… не было никакого волнения. Ни протоколов блокировки, ни отчётов со станций безопасности, ни СБшников, снующих по коридору.
…и где же сирена тревоги?
Вместо этого, три ещё не знакомых лица странно уставились на Маршалла, когда он прижался к стене. Изящно, как только мог, Грант улыбнулся, кивнул, помахал рукой и, сжавшись изо всех сил, вернулся в отдел энтомологии.
— А здесь у нас лаборатория энтомологии, — сказала доктор Чёрчвелл, улыбнувшись, когда д-р Грант придержал дверь и пропустил её вперёд. Чуток старомодно с его стороны, но до тряпки ещё далеко. — Думаю, не так хорошо оборудована, как в Зоне 77, но концы с концами сводим.
— Я полагаю, всё будет хорошо, — отвечал Маршалл и огляделся, засунув руки в карманы. — Спасибо, что мне тут всё показываете. Наверное, вы очень заняты.
"Э! А ну свалил оттуда! Это мой завтрак!". Они снова были за окном.
"Попробуй отбери, лошарик!" Эти двое выглядели покруче. Из задних карманов торчали банданы.
"Ах ты падла, я тя ща покрошу!"
Доктор Грант круглыми глазами наблюдал, как на ветке за окном два богомола в кожаных куртках толкаются над тушкой бабочки-сатурнии. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но слова застряли в горле.
— О, мне только в радость, — широко улыбнулась Мэри. — Сегодня не так-то много чего происходит, так или иначе.
Она протянула руку назад и закрыла окно, немного ёжась и не замечая на назревающую насекомую поножовщину на дереве позади неё.
Глубоко вдохни. Этого нет. Она бы что-то сказала, если это было. Соберись же, Грант!
— Просто любопытно: что привело вас в Ленивцеву Дыру? — (Маршалл, возможно, обратил бы внимание, что она произнесла "Ленивцеву" по-британски — "sloath", а не обычный американский вариант, но он был слишком занят, пытаясь оторвать взгляд от бандитов, набегающих за окном на звуки драки). — Нечасто к нам заносит бывших HMCLов, и… Ну, это, конечно, не моё дело, но… Боже мой, с вами всё хорошо? Вы побледнели.
НетБлинСоМнойНеВсёХорошо!
— Со мной всё хорошо, — сказал он, утирая пот со лба тыльной стороной ладони и отхлёбывая глоток из третьей за это утро чашки кофе. — Я просто…
Я просто вижу, как у вас за плечом целая армия богомолов собирается устроить разборку Зенита против Спартака, а в целом всё просто прекрасно!
— Я просто…плохо спал сегодня ночью, нервы, знаете ли.
Он равнодушно хмыкнул и глотнул ещё кофе, жалея о том, что не может добавить туда вискаря. Уж на пару часов бы это ему смягчило задницу на пару с нервами
— Ясно… — сказала она, не поверив ему. Повисла многозначительная пауза. Гомон снаружи начал стихать, и толпа разбежалась, обмениваясь оскорблениями. Несколько тел осталось лежать на листьях, истекая кровью и корчась от боли, а на соседней ветке замигали красные и синие огоньки. — Так как?
— А? — попытался вернуться в беседу Грант.
— Что же привело вас в 87-ю?
Она знает. Она знает, что ты спятил. Посмотри на этот жалостливый взгляд. Боже, вот оно как начинается? Это сумасшествие? Я не чувствую себя совсем уж безумным…
— Я… назначению врача, — наконец выдавил он. — Психиатр Зоны 77 сказал, что неплохо было бы мне разобраться со своими мыслями и передать четырехсотых кому-то другому на год-другой. Сдерживание стабильно, и… — Зелёные насекомые в форме полиции Нью-Йорка с крошечными значками на груди защёлкивали наручники на хулиганах, которые были ещё в состоянии шевелиться. Женщина со вьющимися каштановыми волосами, свисавшими позади фасеточных глаз кричала полицейским, чтобы они оставили её дитятко в покое. Гранту было необходимо отойти. Прямо сейчас. —Извините, может пойдём дальше? У меня встреча с директором Вайс в 12:30.
Ты идиот, ещё только 9:45. Если она не поняла раньше, то теперь точно догадается.
— Ага… - сказала Чёрчвелл. Её приподнятая бровь прямо-таки выражала замешательство. — Конечно. Я провожу вас к архивам.
Но она явно не закончила фразу. Маршалл понял это по понижению тона её голоса. Мэри Чёрчвелл только что настолько профессионально, насколько это было возможно, назвала его "чудиком". — Говорю же, пусть может сейчас у вас и волосы дыбом стоят, но тут вам понравится. Всё же тут довольно тихо.
"ВОЛКИ ПОЗОРНЫЕ, Я НИЧЕГО НЕ СДЕЛАЛ! МЕН-ТЫ КОЗ-ЛЫ!!!"
“Думаю, что они могли бы…”
— Напоминаем, — заверещал интерком посреди завтрака. — Ароматизированные напитки "Пряная Тыква" строго запрещены в свете недавней постановки на содержание E-8820. Для получения дополнительной информации, пожалуйста, обратитесь к общей рассылке Зоны 87 "Re: Подкожный Имбирь", отправленной в прошлую среду. Главы отделов, пожалуйста, проследите за вашими подчинёнными.
Грант посмотрел на свой кофе, и его едва не стошнило. Но больше никто свой напиток не опрокинул.
"Йоу, Винни, кинь-ка мне ещё пиваса?" — это не прекращалось.
"Лови-ка!" — и не собиралось прекращаться.
Крошечные кучки пены на вершинах крошечных банок. Галлюцинации становились всё более яркими, он был почти уверен в этом. Господи помилуй, он даже чувствовал запах хмеля и ячменя, доносящийся из-за сетки.
— Итак, — сказала директор Вайс, глядя поверх очков для чтения на новичка. Его лицо было серым. Он вспотел. Казалось, будто он провёл весь день в каких-то погонях а-ля Скуби-Ду. Так что, задавая вопрос, она уже знала, что он соврёт в ответ. — Как прошёл ваш первый рабочий день, доктор Грант?
"ПОООООЛИ! ТВОЯ СЕСТРИЦА — ГОРЯЧАЯ ШТУЧКА!"
"Фрэнк! Я это, знаешь ли, слышу! Я не глухая!" Она ударила его по мандибуле длинным когтем своей клешни. Рядом стайка в оранжевых строительных касках хихикала и толкалась.
Проклятье, заткнитесь! Вы не настоящие! ИЗЫДИТЕ!
— Хорошо, — кротко ответил он. — Очень хорошо. Не могу дождаться, чтобы… э-э… не могу дождаться, чтобы погрузиться в работу!
Грант почувствовал, как запах собственного пота неумолимо усиливается под его вельветовой курткой. Ему казалось, что он истекал кровью в течение нескольких часов — настолько он был утомлён. Ладони мокрые. Рот сухой. Желудок судорожно сокращается. Маршалл был уверен, к концу смены его ждёт язва. Боже правый, не было ещё и часу дня.
Я должен просто сказать об этом. Она, должно быть, заметила. Ты даже не можешь контролировать свои поглядывания в окно.
Как по команде, впорхнули ещё пятеро, неся с собой бум-бокс и крошечный квадрат гофрированного картона. В его сознание ворвался какой-то богомерзкий текст времён "Ice-T" вперемешку с невыносимым ритмом… а потом они начали танцевать брейк-данс. Забавно, но для существ со внешним скелетом у них неплохо получалось.
Семь чёртовых лет проработать с опасностью восприятия третьего типа — и слететь с катушек в первый день в американском глухомансийске, где никогда ничего не происходит… Это пиздец.
— ХА. Маршалл, не гоните коней. Вы чертовски плохо выглядите! — отрезала директор. — Я не прочь отправить вас в вашу комнату с приказом денёк отдохнуть.
СкажиейскажиейскажиейскажиейНЕТ БОГА РАДИ НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО ТЕБЯ ЗАПРУТ В КАМЕРУ И БУДУТ ИЗУЧАТЬ И ИССЛЕДОВАТЬ БЛИЖАЙШИЕ ЛЕТ ДЕСЯТЬ; ТЫ УПОРОТ?
— Я уверен, что всё будет в порядке. Может быть, мне стоит немного… подышать свежим воздухом в обеденный перерыв, — выговорил он.
Двенадцать самцов-богомолов за окном позади неё попивали из коричневых бумажных пакетов, кричали и орали. Она пристально посмотрела на новичка, целясь взглядом куда-то в середину лба. Звук снаружи перешёл в крещендо, и Грант тщетно силился сконцентрироваться.
"ВПЕРЁД, МЕЛКИЙ! ТВОЯ Ж ДНЮХА! ВЕСЕЛИСЬ ЖЕ, НУ ТВОЯ Ж ДНЮХА!"
Неужели она рассматривала его? Пыталась исследовать его? Докопаться до правды сквозь череп? Он вдруг осознал, насколько затянулось молчание, когда, наконец, директор закатила глаза и хлопнула по столу так сильно, что это больно отдалось в ладони Маршалла.
— НУ ВСЁ! Хватит! — резко оттолкнувшись, она подъехала на стуле к открытому окну, и её костлявый корявый кулак с силой ударил по сетке. — Нельзя ли вас попросить ЗА! ТКНУТЬ! СЯ! — Все богомолы разом бросили свои делишки, шутки-прибаутки, пляски и перебранки, и уставились на неё.— Тут люди пытаются работать, а вы… хулиганы!
Окно захлопнулось, и директор откатилась обратно к своему столу, разглаживая морщины на блузке и кривя в гневе сухие губы.
— Сегодня на вас много всякого нового навалится. И уж простите за это. Всё-таки у женщин тоже есть предел терпения.
Челюсть доктора Маршалла Гранта отвисла так быстро, что чуть не шлёпнулась на линолеумный пол.
— Кстати, напомнили! — продолжила директор Вайс, выдвинула ящик и вытащила из него папку из коричневой бумаги с обозначением общего доступа по Зоне 87. — Вот данные по этому явлению, "Богомолы-лиственники".
— Чт… Что?
— Ой, да ладно вам. Эти дрянные козявки приходят со всей округи и заражают наше учреждение как чума, каждый год, и я сыта этим по горло. Мы не знаем, чем это вызвано, но в конце каждого лета десять тысяч богомолов вдруг начинают думать, что они люди, и добавляют головной боли моей научной службе.
— Я… Э-э… Не сомневаюсь, — Про себя Грант уже задумывался о том, чтобы закатить истерику. Но всё же лучше подыграть. — А почему… Почему они не поставлены на содержание?
Директор насупилась, глядя на него.
— "Десять", "тысяч", "богомолов", какое слово вам непонятно? Кроме того, как это ни неприятно, но это число, похоже, растёт с каждым годом, и их становятся всё труднее игнорировать. Можете взять Чёрчвелл, захватить несколько свежих образцов, и сами поглядеть с чем мы работаем. У вас мало времени, явление обычно проходит к тридцатому.
— Да, мэм, — сказал Грант, с трудом сдерживая смех. Конечно же. Нексус. Он чувствовал себя дураком (но уже не психом). — Я посмотрю, что можно сделать, после обеда. Думаю, погуляю сегодня по городу, если вы не возражаете. Это действительно просто… ха-ха! Просто снаружи так красиво!
— Как вам угодно, — сказала директор, оставляя его в покое и возвращаясь к своим бумагам. Никогда не понимала этих новеньких. Они всегда в первый день кажутся совершенно очарованными. Ну что ж. Через две недели ему это всё так же приестся, как и всем остальным. Пусть развлекается пока. — Кстати, доктор Грант. Ещё кое-что.
— Да, мэм? — спросил он, практически светясь.
Директор Вайс наклонила лицо и смерила Маршалла взглядом с головы до ног и обратно.
— Куда-нибудь деньте этот костюм, ладно? Я ценю профессионализм, но если вы станете ходить на работу в таком виде, то все будут думать, что вы псих.
|Хаб|