Иногда очень странно оглядываться на самого себя и думать о том, что ты делал и делаешь. Мысль порой уходит настолько глубоко, что лучше бы вообще и не задумываться ни на секунду. Даже не помышлять об этом, иначе в один прекрасный момент ты осознаешь, насколько всё не так, как должно быть. И даже поймёшь, как оно было бы, если бы не чьи-то третьи силы. Но я… Я позволяю себе иногда задуматься.
В своё время я оказался крайне любопытным Перевозчиком - это дало мне возможность узнать обо всех гранях моей многомерной медали и помогло объективно оценить происходящие события. Так сказать. Именно поэтому я позволяю себе подобную дерзость - размышлять на досуге.
Я сейчас держу в руках собственный дневник и с удивлением нахожу в нём ответы на мучающие меня вопросы. Меня удивляют, пугают, интригуют записи, сделанные некогда рукой семилетнего меня самого. Я пытаюсь сделать скидку на юный возраст и доверчивость в силу воспитания, но всё равно не понимаю, как я мог так обманываться. Ложь, окружавшая меня, была настолько прозрачной, что, будь я хоть чуточку взрослее и понятливее, я бы развеял её, не задумываясь. Но, увы, мне, должно быть, слишком нравилось находиться в этом водовороте вранья, чтобы искать из него выход.
Впрочем, мне было всего семь лет.
Вот, пожалуйста: "Привет, дневник!"… Хотя, наверно, для более резкого контраста мне стоит зачитывать записи так, как они написаны. Не так ли?.. Простите, я продолжу.
"Привет днивник! - пишу я в эту чуть потрёпанную тетрадку, игнорируя орфографию как явление. Возраст мне это позволяет. - Я сигодня ношол ностоАящИю симью!"
Здесь так странно написано слово "настоящую". НостоАящИю, и при этом я, кажется, пытался его выделить, чтобы показать важность этого слова. Конечно же, я не осознавал, насколько в корне неверно - употреблять подобного рода определение к тем, к кому я попал. Но я был искренне уверен, что теперь всё действительно будет по-настоящему, и что всё произошедшее со мной - лишь дурной сон, созданный руками безумных похитителей. Думаю, вы бы посчитали так же.
Я и в самом деле так не любил вечную занятость родителей, чтобы довериться тем, кто был способен уделять мне в разы больше внимания. Ребёнок всегда эгоистичен и обращает внимание на подобные детали, не углубляясь в прочее. Ведь в детстве мы видим больше, чем взрослые - и одновременно меньше. Я - не исключение.
Мая новая мама очин тдобрая! Она скозала што мая другая мама на самам дели вовси ни мая и што она чудовеще!
Я уверял сам себя столь искренно, хотя, погружаясь в воспоминания и объективно оценивая произошедшее, я уже не могу быть уверенным, это эта "мама" была столь уж добра ко мне. Она смотрела на меня холодно, с прищуром, но я принимал это за ласковый взгляд родной женщины, поскольку все остальные смотрели на своих детей точно так же. Я был уверен, что её тёплые руки, аккуратно перешивающие моё тело, созданы лишь для ласки и нежности настоящей матери.
Откуда мне было знать, что это не так, если я принял всё прежнее за ложь?
Да, я был столь доверчив, что поверил этой глупости. Впрочем, в тот момент меня явно сбило с толку произошедшее со мной, и я, верно, готов был поверить любой чуши. Вы бы тоже поверили, уверяю вас.
Мая новая мама гаворид што эта чудо што я вирнулса дамой!
Должен признать, это и правда было чудом. Чтобы маленький ребёнок попал туда, куда попал я… Практически невероятно. Головокружительное перемещение рука об руку с незнакомым подростком породили в моей несмышлёной голове мириады фантастических мыслей. Ребёнка это, несомненно, ошеломляло. Яркая, необычная картинка всегда удивляет быстрее и проще всего остального.
Мне тут нраветься тут многа других таких как я вирнуфшихся и тут многа очинь добрых радитилей. И мой папа скозал што скора я смагу увидить систру каторай ранше у миня не была а типерь есть!
И ведь эта сестра действительно появилась. Но, стоило ей войти в мою другую, обновлённую жизнь, как всё вокруг завертелось с новой силой. Мне было столь интересно наблюдать за происходящим, что я не успевал осознавать, как же всё на самом деле лживо.
Эта другая жизнь была готова предоставить мне сотни невообразимых впечатлений, которые я, несомненно, жаждал осознать и ощутить на себе. Я шагнул туда, откуда, как известно, выхода почти не бывает. Однако это было не простое взросление, как оно должно было проходить обычно. Я не делал то, что мне диктуют, что якобы нужно, я делал лишь то, чего желал я сам. Либо меня очень хорошо уверили в том, что я желаю этого.
Меня учат. Я пишу уже очень красиво и правильно - так кажется мне - но я пока ещё недостаточно хорошо выучился, чтобы мне дали возможность заняться делом. Родители исчезли. Они все исчезают, мне грустно.
Кажется, мне было тринадцать. Или пятнадцать? Неважно. В тот момент я уже в достаточной степени погрузился в другую жизнь, чтобы задумываться о том, чтобы из неё выбраться.
Наконец-то! Я могу отправиться в первую Экспедицию! Всего немного обучения, и я смогу получить работу. Да поможет мне Иной, уже вечером начинаем.
Первая Экспедиция… В то время я был слишком увлечён и счастлив, чтобы выбираться. Вокруг меня происходило столько всего удивительного, способного завлечь мысли молодого юноши, что я предпочитал просто погрузиться в это и не замечать всего остального - в том числе и накопившейся лжи.
А сейчас ложь - специфика моей работы. Я - актёр, хе-хе, в некотором роде. И я могу сыграть любого и убедить кого угодно в чём угодно. Такова уж необходимость. Я не заметил, как сам погрузился в эту другую жизнь, как взрос в ней и пустил корни так крепко, что теперь не представляю иного пути. Хотя нет, представляю - именно в такие моменты: когда мысль вспыхивает ярким фейерверком в мозгу и заставляет вновь ворошить воспоминания, обмывая их погнутым временем мнением.
Странно, правда, что я смог каким-то чудом найти в себе силы узнать и о ином мнении. Узнать о, так сказать, нужной жизни, в которой я мог бы очутиться, будь всё немного иначе. Честно говоря, это даёт мне повод для гордости - мои сверстники бесконечно уверены в том, что никак по-другому произойти не могло и что та, другая сторона, наполнена совершенно невообразимыми ужасами. Даже забавно иногда сравнивать между собой эти две половины и оценивать их с противоположных сторон.
В Инкубаторе снова пополнение. Девочка, три года. Очень милая. Её привёл мой напарник, чтоб его. Если бы я работал лучше - у меня были бы права, чтобы забрать её. Она не должна работать Перевозчиком, слишком хорошенькая для этого.
Кажется, её всё-таки забрали… Хотя моей милой супруге не помешала бы дочь, зря я тогда не…
…
Пожалуй, я слишком много думаю. Слишком много, определённо. Пора работать.
Мне немного нужно сделать: зайти сюда, повернуть рычаг там и оказаться по ту сторону, в детском саду, на площадке или в странной полутёмной комнате, где обычно никого нет. Последний вариант меня пока устраивает меньше всего - там невозможно работать. Постоянно приходится быстро менять маску и строить из себя молчаливого ребёнка, надеясь, что это "странное явление" собьёт с толку любопытного человека в белом халате за стеклом, надеющегося разгадать особенности нашей работы. У них, слава Иному, в руках лишь малая часть - лишь Инструмент, но это мешает спокойно работать. Определённо.
Сегодня, похоже, мне везёт. Это детская площадка, Инструменты доставили сюда лишь на прошлой неделе. Надеюсь, что мне удастся добиться премии от смотрителя Инкубатора, а при хорошем раскладе даже талон на Отпрыска, так что хватит думать, пора действовать.
- Эй, привет! Я твой новый друг, малыш. Хочешь покачаться со мной на качелях?
Кстати. Нужно будет подумать о своём мастерстве лжи на досуге. Определённо.