Выдержки из протокола интервью E-46693-12
4 октября 2014 г. 12:57
Опрашивающий: Джефф К. Таггарт, [ДАННЫЕ УДАЛЕНЫ]
Субъект: Доктор Челси Эллиотт, исследователь (специалист по растениям)Таггарт: Добрый день, доктор Эллиотт. Пожалуйста, закройте дверь.
(Молчание.)
Эллиотт: Гм. Простите, а мы встречались?
Таггарт: Пожалуйста, закройте дверь… (Пауза. Эллиот закрывает дверь.) Спасибо. Прошу, присаживайтесь. Я Джефф Таггарт, из отдела переклассификации.
Эллиотт: Переклассификации? Извините, я вас не…
Таггарт: Доктор, вас проинформировали обо мне.
Эллиотт: Ну да, но здесь нет никого аномального. Эрин, Том и я прошли карантин несколько месяцев назад.
Таггарт: И все же вы должны понимать, почему мы считаем такую оценку преждевременной.
(Молчание.)
Вы не едите, доктор. Это мы узнали из обычного пост-карантинного наблюдения. Те солнечные лампы, которые вы покупаете, тоже несколько непонятны — сезонное аффективное расстройство наступает не столь быстро. И еще мы не уверены, при чём здесь те случаи отравлений. Я надеялся, что вы сможете прояснить это для нас.
Эллиотт: Почему вы думаете, что я…
Таггарт: Я уполномочен отойти от обычных дисциплинарных мер за сокрытие, при том условии, что вы расскажете сейчас абсолютно все.
(Молчание.)
Эллиотт: Хорошо. (печально улыбается) Думаю в данной ситуации у меня нет выбора.
Таггарт: Благодарю. Как я понимаю, это все началось с событий Инцидента E-31181-A в феврале прошлого года?
Эллиотт: Да. В то время я консультировала МОГ Тета-4. Мы втроем — Эрин Мойнахан, Том Сен-Жак и я — были откомандированы для расследования предполагаемой новой аномалии. Все шло нормально, пока я не решила использовать свою лупу…
— Счётчик Гейгера — есть… детекторы химии — есть… напряжённость реальности — есть. — Агент Эрин Мойнахан, наконец, добралась до конца своего списка и с удовлетворением кивнула своим товарищам. — По моим оценкам, все в порядке. Мы готовы войти.
Челси Эллиотт ухмыльнулась и в предвкушении слегка подпрыгнула на носках своих ботинок.
— Отлично! Том, ты готов?
Третий член их небольшой команды кивнул ей в ответ.
— Après-vous.
Все вместе они двинулись к заброшенному пустому складу. По дороге глаза Эллиот шарили по полу в поисках деталей. Весь этот выветренный бетон и архитектура не были их специальностью. Они заметили огромное окно в крыше, тянущееся вдоль заостренного стыка стен. Слабое февральское солнце едва пробивалось через стекло, принимая какой-то неуловимый оттенок, который Эллиот не могла точно описать. Пожалуй, она спросит о нем позже.
Сейчас они быстро направлялись к месту, которое им указали изначально — редкая неказистая поросль, с трудом пробившаяся сквозь трещины пола. С точки зрения флористики в ней не было ничего необычного: несколько стеблей золотарника, немного рваных пучков мятлика Кентукки и засохшая палка, которая, вероятно, два или три года была деревцем серебристого клена, пока не загнулась. Взгляд наверняка даже не задержался бы в этом углу, если бы не странный отблеск на листьях.
Эллиотт опустилась на одно колено рядом с золотарником и натянула пару резиновых перчаток. Все листья были полны жизни, несмотря на зимнюю стужу. Кроме того, они были такого синего цвета, какой, насколько понимала Челси, никак не вписывается в биохимию рода Solidago. Когда она протянула руку, чтобы рассмотреть один из листьев, он наклонился против солнечного света и начал переливаться маслянисто-зеленым цветом морской пены.
Челси усмехнулась и наклонилась ближе. "Ого, это странно." Она вытащила лупу, сорвала лист с золотарника и поднесла его поближе, чтобы увидеть…
Через линзу лишь луч смертоносного света.
Элиотт: Мне сказали, что большую часть эвакуации я была в сознании, но я, признаться, мало что помню.
— Мать твою! Что за… Запрашиваем помощь! — Треск радио. — Доставьте сюда Ню-30, живо! У нас новая аномалия, и Эллиотт выведена из строя…
Все ее тело горело в ужасной агонии, инопланетное солнце прожигало лицо, не оставляя в взгляде ничего, кроме красок, которым не подходило никакое название…
— Я держу ее, просто иди…
…мир стал каменной неваляшкой. Вращаясь, раскачиваясь, он швырял ее в полное камней небо — по вкусу оно напоминало кислоту ледяных оливок — крюк в ее животе принялся выворачивать ее наизнанку…
— …оно движется! Дженсен, возьми… Дженсен! Блядь! Кто-нибудь, возьмите…
…валун лежал на ее груди, и новые камни падали на нее, удар за ударом, почему они… что она делала?..
— …вытащите нас отсюда! — Снова судорога. — Похоже, они растут…
…просто останови это…
— …Просто иди!
Таггарт: А когда вы полностью проснулись?
Эллиотт: Меня две недели продержали в искусственной коме в Медицинском центре. Им пришлось разбираться с почечной недостаточностью. Я не просыпалась, пока они не прекратили подачу седативных препаратов.
Таггарт: И тогда вы узнали о своем состоянии?
Эллиотт: Ага. E-31181 действительно неплохо меня потрепал.
Когда она, наконец, проснулась, ее заверили, что с ней все будет в порядке. Свет от этого аномального солнечного существа нанес некоторый ущерб, но ничего непоправимого не случилось. Ожоги Эллиотт уже подлечили, пока она лежала в коме. Ее зрение по большей части вернулось в норму, а если цвета все еще будут немного странными и вызывающими головокружение, то ненадолго. Вскоре все это пройдет. Судороги не причинили ей серьезного вреда, и ее почки постепенно возвращались к нормальной работе. Только кожа еще должна немного потускнеть и потерять этот цвет…
Она лежала на больничной койке и смотрела на свои руки — слишком гладкая кожа цвета коры черёмухи, испещренная пятнами, как у саламандры, насыщенно-бирюзового цвета, вся покрытая растительными чешуйками, будто головка папоротника, — и едва сдерживала смех, пытавшийся вырваться из ее горла.
Даже до того, как она смогла нормально сесть, Эллиотт потребовала, чтобы ей вернули лупу.
Таггарт: Итак, вашей первой реакцией было любопытство.
Эллиотт: Нет. Моей первой реакцией было: «Если я начну смеяться сейчас, то уже никогда не перестану».
Таггарт: Как это?
Эллиотт: Передо мной был выбор. Либо признать все это очень любопытным, либо полный нервный срыв.
Таггарт: Понятно. Конечно, у нас есть записи о вашем карантинном периоде… После того, как вас выпустили, сколько времени вам понадобилось, чтобы обнаружить аномалию?
Эллиотт: Всего несколько дней.
Восемь недель.
Восемь недель карантина, которые она выдержала только благодаря собственному любопытству, огромной библиотеке электронных книг и исписанным блокнотам. Восемь недель бесплодных попыток изучить в рамках карантина собственную измененную биологию; восемь недель глубокого разочарования от невозможности сравнить свои записи с врачебными; восемь недель самоубеждения, почему все эти ограничения необходимы. Восемь недель наблюдения и ожидания, в постоянном страхе, что она и вовсе не сможет поправится, даже не смотря на то, что Том и Эрин уже в полном порядке. Восемь недель ужасной еды, хотя на самом деле она никогда и не была по-настоящему голодной. Ее листовые отростки обеспечивали большую часть ее потребности в калориях. Когда через шесть с половиной недель ее кожа, наконец, снова стала розоветь и потихоньку сбрасывать эти маленькие чешуйки, ей хотелось упасть в обморок от облегчения.
Она попала на карантин в разгар зимы; выпустили ее лишь ранней весной. После восьми недель голых стен и флуоресцентного света прогулки в легкой рубашке под ярким апрельским солнцем вскружили ей голову. Хотя дома у нее было полно незаконченных дел, она воспользовалась первой возможностью для прогулки по лесу. От множества телефонных звонков это никак не спасало, но хотя бы можно было гулять и разговаривать одновременно.
Она как раз пробиралась через подлесок, уворачиваясь от голых ветвей, когда ее телефон вновь зазвонил:
— Привет, Блэр?.. Да, привет! Хорошо, я в порядке! Я дома… Да, все вернулось в норму. Они дали мне несколько дополнительных дней, чтобы точно убедиться. Как у тебя дела?
Она осторожно обошла участок с боронией.
— О, хорошо. Как поживает Пип? Надеюсь, она не доставила тебе неприятностей?
Блэр обычно присматривала за ее кошкой, когда Челси путешествовала летом. Однако обычно эти путешествия не длились два месяца подряд.
Услышав ответ, Челси облегченно вздохнула:
— О, хорошо. Отлично. Тогда я заеду за ней, когда ты вернешься домой. Как насчет сегодня? Я… Да. Чудно. Большое спасибо.
Они поболтали еще несколько минут, и Челси продвинулась дальше вглубь подрастающего леса. Вязы уже успели посеять свои семена, но она радостно заметила лапчатку и анемонеллу. Что-то внутри нее начало возвращаться на свое место.
— Да, я тоже скучала по тебе, — она улыбнулась в трубку, зная, что Блэр услышит это в ее голосе. — Обед в четверг?.. Звучит здорово… Ну, тогда до скорой встречи!
Звонок закончился. Эллиотт остановилась у саженца клена и осторожно провела пальцами по мягким новым листьям, торчащим из почек. Затем она набрала следующий номер.
— Привет, Хорхе, как дела? — На склоне холма растет подофилл.
— София! Привет! Я должна передать тебе ложечницу. — Среди скал виднеется перелеска с острыми листьями.
— Кайл? Привет, да, я вернулась. - Роща, полная пятнистых па́левых лилий.
К тому времени, когда она закончила свои разговоры, ее переполняли простые и пьянящие ощущения весны и свободы. Дома было чем заняться, но ведь можно себе позволить еще ненадолго задержаться, не так ли?
Вот здесь небольшой участок с чистотелом, залитый солнечным светом. Эллиот с удовольствием растянулась на мягких блестящих листьях. Всего полчаса, чтобы погреться, понежиться на солнце…
* * *
Она зашевелилась, сонно моргая. Сколько она проспала? Солнце продолжало нежно греть ее лицо, и она подняла руку, чтобы прикрыть глаза; другой же нащупала свою сумку.
Под ее пальцами хрустнули листья.
Она приподнялась, огляделась и выкатила глаза. Земля вокруг нее примерно на метр в ширину была покрыта белым инеем — тонким, как волос, слоем сверкающих белых кристаллов, которые, на удивление, не таяли под весенним солнцем. Эти кристаллы даже умудрились облепить ее руки. По ощущению они были слегка прохладными и хрустели, словно мелкий песок.
Она прищурила глаза. Нет, не песок. В голове галопом пронеслись воспоминания: рождественская выпечка, лепка маленьких шариков из теста с корицей и…
— Сахар, — пробормотала она.
Судя по тому, что она видела сквозь лупу, форма кристалла была правильной. Он почти мгновенно растворился, стоило ей лишь смочить его водой из бутылки. Пальцы Эллиотт стали слегка липкими. Никакого запаха… Она с осторожностью положила крупинку на кончик языка.
— Определенно, сахар…
Она осмотрелась. Взглянула на свежие листья, на яркое весенние солнце. Ее первое в этом году, настоящее солнце. И вдруг, после того как она задремала под его лучами, вокруг появился сахар…
Несмотря на теплый апрельский воздух, она вздрогнула.
Таггарт: Такое должно бросаться в глаза. Наблюдение должно было бы заметить, если б вы покрывали такой глазурью каждый стул, на который садитесь
Эллиотт: Ну, это происходило не очень быстро — даже под прямыми солнечными лучами потребовалось добрых двадцать минут, чтобы образовались заметные выделения. И все это, разумеется, происходит под влиянием света, поэтому я могу избавляться от таких эффектов, просто надев что-то с длинными рукавами или водолазку. Но в лабораторию даже с этим приходить не хотелось. Испортить какой-нибудь образец в холодильнике, просто стоя рядом с ним… (фыркает) Возможно, мне пришлось бы сразу сдаться, если бы я не выяснила, как это контролировать.
Таггарт: И как же вы это делаете?
Эллиотт: О, ммм… (Пауза.)
Я… (Пауза) Надо просто… (Пауза.)
… Я вообще не знаю, как это описать. Процесс. Техника. Все это… (неопределенно жестикулирует) Мне, наверное, придется изучить медитацию, просто чтобы подобрать подходящее слово. Или, может, перечитать "Дюну". А так я лишь могу сказать, что научилась сдерживать это.
Таггарт: Понятно.
Эллиотт: А вскоре я заметила, что мне не нужно есть. Примерно то же я испытывала еще на карантине — ты не проголодаешься, если получаешь достаточно света — тут точно так же. Только на этот раз без всяких листьев. (Рассеянно) До сих пор не понимаю, что у меня в качестве хлоропластов.
Таггарт: Значит, вы намеренно голодали?
Эллиотт: (разводит руками) Иногда. Иногда я просто забывала поесть. В основном с наступлением лета. Сначала я даже принимала добавки, чтобы мой рацион не был целиком из сахарной диеты.
Таггарт: Почему в прошедшем времени?
Эллиотт: Ну… оказалось, это не просто диета из чистого сахара.
Таггарт: Понятно. (пауза) Продолжайте.
Эллиотт: (вздыхает) Оказывается, я могу вырабатывать любой метаболит сосудистых растений, который когда-либо попадал в мой организм. Контакт с кожей, вдыхание, проглатывание — сгодится любой вариант, и надо совсем немного. Поэтому я либо придерживаюсь сбалансированной вегетарианской диеты, либо здорового потребления фотосинтата для растения примерно моей массы. До конца не уверена, какой у меня вариант.
Таггарт: Если я правильно понимаю…
Эллиотт: Да, если что-то растительного происхождения, то я смогу его определить и выделять. Нужен только образец.
Таггарт: (пауза) Аконит к этому тоже относится?
Эллиотт: Именно так я узнала, что вообще могу делать подобное.
— О, посмотрите… Аконит цветет.
— Простите, что?
— Ну, борец, — Челси кивнула в сторону полутораметрового растения в горшке, которое гордо тянуло продолговатые грозди фиолетовых цветов к пику крыши теплицы. Молодой человек, следовавший за ней по пятам, казалось, не понял ее слов. — Ну, как же. Волчий яд. Прекрасное растение, интересная история и химия, не так уж сложно вырастить. Ядовитый при этом, как я не знаю что.
Ее посетитель, Нильс, нервно моргнул:
— И вы держите его здесь? Без защиты, в прямом доступе?
— Ну, на самом деле, от него не будет ничего плохого, если вы не додумаетесь съесть его. Пока что у всех хватало разума не делать подобного. — Челси ухмыльнулась, взъерошивая одной рукой звездообразные листья. — А. Ну, еще будет неприятно, если на кожу попадет много сока. Однажды мне на руки попало несколько больших капель — на час сбился сердечный ритм, но на этом все.
— Всего лишь сбился сердечный ритм? — Нильс растерянно посмотрел на нее.
— Это не столь ужасно, как звучит.
— Звучит достаточно неприятно. — Он недоверчиво посмотрел на растение. — И какие будут ощущения, если я попробую съесть это?
— Поначалу тошнота, плюс сбои сердечного ритма. — Челси весело выпрямилась. — Жжение в животе. Затем онемение, слабость и усиление аритмии. Закончится параличом и смертью, если тебя не спасут.
— Звучит гадко.
— Ну… Это просто средство самообороны. — После собственного рассказа ее желудок слегка зудел. Странно. Обычно она не столь внушаема. — Кроме того, все может быть полезным для правильных целей. Аконит здесь только потому, что группа Натана использует его в составе противоядия. Мы думаем, что это будет половиной ключа к синдрому КПХР. — Она вспомнила, что "псевдаконитин" является активным ингредиентом. Всего лишь небольшая молекула, но у нее была интригующая многокольцевая структура. Челси почти могла представить, как растение будет его синтезировать…
Ее живот снова скрутило, и она невольно сглотнула. Она искренне надеялась, что это не из-за макарон.
— В любом случае, колония, которую я хотела вам показать, находится здесь.
Они прошли в обратную сторону по теплице, пробираясь между столами с различными культурами и пробирками с пробами. Они почти достигли пункта назначения, когда у Челси резко свело живот. Она согнулась пополам и рефлекторно зажала рот рукой.
— Оу. Вы в порядке?
— Да, в порядке, просто… — Снова живот. Она сглотнула кислоту, которая только усилила пламенную боль у нее в животе. — А может и не в порядке. Больше никогда не позволю Кайлу выбирать обед. Это почти похоже на…
Тошнота. Жжение в животе. Она остановилась как раз вовремя, чтобы почувствовать, как ее сердце вдруг пропустило удар.
— О боже. — Она повернулась туда, откуда они пришли, обхватив себя одной рукой за талию. — Как это вообще… Ах!
Не успела она рухнуть на колени, как Нильс уже звонил врачам.
Эллиотт: Оказалось, что я каким-то образом получила сублетальную дозу, но мне повезло. К счастью для меня, все решили, что все это из-за того, что я прикоснулась к акониту [исследователя] Натана [Фиска] и каким-то образом отравила себя.
Таггарт: Если бы за единственным вовлеченным растением не наблюдали так тщательно, мы бы тоже так подумали.
Эллиотт: На самом деле, это немного обидно. Я ведь прекрасно знаю, как обращаться с подобными вещами безопасно.
Таггарт: То есть, лучше уж ваши профессиональные навыки будут принижены, чем вы будете поставлены на содержание?
Эллиотт: (пауза) А вы бы выбрали другой вариант?
Таггарт: Кхм. (перелистывает страницы досье)
(Тишина.)
Думаю, на этом все, доктор Эллиотт. (начинает складывать бумаги обратно в портфель) Если, конечно, у вас нет другой информации, которую вы хотели бы предоставить. Ещё какие-нибудь грани вашей аномалии, которые мы пока не обсуждали?
Эллиотт: Нет, кажется, ничего. Полагаю, я буду держать вас в курсе. (пауза) Могу я… ну, я знаю, что это не входит в обычные правила, но, возможно, в качестве последней профессиональной любезности…
Таггарт: Да?
Эллиотт: Могу я увидеть мои условия содержания?
Таггарт: (пауза, удивленно) Вы не подлежите содержанию, доктор.
Эллиотт: Что?
Таггарт: Ваше состояние классифицировано как 5/2108/E-46693. Технически вы не имеете права знать об этом, но это довольно необычный случай. Поскольку вы не представляете непосредственной опасности для себя или других, мне было приказано взять у вас показания и позволить вам продолжить работу. Вы ведь не представляете опасности ни для себя, ни для других?
Эллиотт: Ну, нет, не с контролируемыми метаболитами… Но я не понимаю.
Таггарт: Фонд ценит вас как исследователя, доктор Эллиотт…
Эллиотт: Но все же это не…
Таггарт: …и в этом конкретном случае Совет решил не снимать вас с вашей должности до тех пор, пока это не станет необходимым. Я добавлю это интервью к информации в вашем досье, и вы будете уведомлены о финальном заключении в должное время. А пока, пожалуйста, продолжайте работу.
Однако помните, что все это засекречено. Вы не должны обсуждать это ни с кем. Но если вам все же придется обратиться к этому случаю, прошу использовать лишь обозначение. E-46693.
Эллиотт: Стандартное предписание безопасности, да, но…
Таггарт: И старайтесь есть чаще. Некоторые из ваших коллег начинают задавать вопросы, а это угроза безопасности. (закрывает портфель, встает) Я назначу еще одну встречу с вами, как только Совет решит, что делать с вашим делом.
Эллиотт: Конечно…
Таггарт: Спасибо, что уделили время, доктор. Наслаждайтесь остатком дня.
КОНЕЦ ЖУРНАЛА
31 марта 2015 г.
13:04
Челси Эллиотт заканчивает читать и, оцепенев от страха, смотрит на человека по имени Таггарт.
— Да, я помню.
— Хорошо. — Его спокойная улыбка нисколько не изменилась за это время. Она забыла, как от этого мужчины может быть не по себе. — Есть ли что-нибудь, что вы хотели бы добавить? Может, что-то произошло за это время?
Она качает головой:
— Ситуация… не особо изменилась. В основном я подавляла все проявления.
— Хм… так значит, вы сейчас воспользовались духами?
Черт бы побрал его нюх. Она прикрывает глаза:
— Santalum spicatum и Rosa damascena, летучие вещества древесины и цветов соответственно. — Про себя она удивляется, насколько спокойно и ровно звучит ее голос. — Моим коллегам очень понравилось мое увлечение эфирными маслами. Все, я повторюсь, все считают, что я занимаюсь перегонкой дома. И как бонус, расходуя таким образом фотосинтаты, я достаточно голодна, чтобы есть.
Тишина понемногу начинает затягиваться, выматывая нервы Челси. Она нервно ерзает на стуле и очень медленно кладет журнал интервью на край своего стола. На неправильную сторону своего стола. Похоже, этот мужчина испытывает какое-то удовлетворение, в очередной раз сажая ее в ее же собственное кресло для посетителей. Наконец она решает, что стоит прервать эту неуютную тишину:
— Значит, они решили?
Он уклончиво хмыкает, накручивая стебель ее любимой жемчужной лозы на палец.
— Можно и так сказать. Хотя, на самом деле, все зависит от вас.
Неожиданная вспышка недоверия и раздражения весьма удивляет ее, но ей удается сдержать презрительное фырканье.
— Зависит от меня? — Она всеми силами старается сохранить вежливый тон. — И какие же у меня варианты?
Уголок его рта слегка дергается в усмешке.
— С одной стороны, вы можете принять решение о постановке на содержание. Конечно, ваши условия будут гуманными, но вы останетесь объектом SCP, с соответствующим назначением и обращением.
Тяжелый свинцовый кирпич падает на ее легкие, перекрывая ей кислород. Она видела фрагменты процедур содержания, которые они собираются применять. В заточении всю жизнь, никогда больше не увидев солнца — она не сможет. Не сможет.
— Или? — срывается с ее губ.
Вместо того, чтобы ответить, он толкает к ней через стол аккуратно переплетенное досье. Она открывает его и начинает читать.
— Прошу, взгляните. Командование готово оставить вас на вашем текущем месте при условии, что вы перейдёте на этот проект.
Это…
Это безумие. Это великолепно. Когда-то она отдала бы свою правую руку, чтобы участвовать в этом.
Как она и думала — это и не выбор вовсе.
Она глядит на Таггарта поверх досье и коротко отвечает:
— Я сделаю это.
Его улыбка становится шире, и он уверенным движением протягивает ей руку для пожатия.
— Мы надеялись, что вы это скажете. Добро пожаловать в МОГ Альфа-9.