Дверь открылась, и глаза Марии Джонс медленно сфокусировались на движении в дверном проеме.
- Ох, ради всего святого, - голос Джека Брайта эхом разнесся по кабинету, резонируя у Марии в голове. Когда она только получила пост директора Администрации по архивно-информационной безопасности, она добилась, чтобы ей выделили просторный кабинет с окном. Это было чуть ли не единственным ее условием при вступлении в должность, и O5-10 была более чем счастлива разместить ее здесь. Однако сильное эхо нередко становилось проблемой.
Мария одолевала уже второй стакан "Черного русского", даже не пытаясь скрыть бутылку водки Бартон и наполовину пустую бутылку ликера Калуа. Мария была пьяна в стельку.
- Этоооо… один раз в год, Джек, - проговорила она, - один раз в год. И глянь! Бартон закончился. Может, я уже не куплю следующий, - она вгляделась в мутное стекло. - Может.
Джек в своем нынешнем теле был от силы полтора метра ростом, но каждый сантиметр излучал осуждение.
- Какое жалкое зрелище. Ты никогда не казалась мне нытиком.
- Ох, отъебись, Джек! - бросила Мария, поворачиваясь к столу, отчаянно пытаясь придать себе вид человека, который все еще в строю, и начала убирать бутылки. - Пять лет ее хранила, Джек. Водка, которая досталась мне по наследству, - и вот я только что ее прикончила. Правда, осталось еще немного Калуа. Может, в следующем году я просто добавлю спиртного в вечерний кофе и этим ограничусь. С днем смерти, Дэйв, тебя и ту горстку пепла, что ты мне оставил, с двумя бутылками в придачу.
- Ты выбрала не самый удачный момент, Мария, - сказал Джек. - Другой администратор вышвырнул бы тебя за это. Или по крайней мере объявил бы выговор с занесением. Может, что-то посерьезнее.
Лицо Марии приняло самое своеобразное выражение, какое только изобретали люди за историю своего существования: улыбка пьяного человека, который только что услышал лучшую шутку в своей жизни. Она захохотала, откинув голову назад. Придя в себя, Мария подняла стакан, который опустила было на стол, и сделала жест в сторону Джека.
- Повтори это еще раз, - сказала она, все еще хихикая.
- Что?
- Пригрози мне с серьезным видом, - улыбка неожиданно сползла с ее лица. - Хочу снова на это взглянуть.
- Ну вот, хоть немного солидности к тебе вернулось. Так-то лучше.
- Сраные мудаки. Выбрали такой день, чтобы прислать мне это дерьмо, - сказала Мария, указывая на самый левый из череды компьютерных экранов, на котором было выведено электронное письмо. У нее было целых шесть часов на то, чтобы открыть его, прочитать, послать к чертям, удалить, восстановить, перечитать, обдумать, удалить более радикальным способом, использовать полномочия 5 уровня, чтобы снова восстановить из вечного забвения и, наконец, просто сидеть и смотреть на него. В итоге последний час она провела за смешиванием напитков.
- Это правда, Мария. Мы собираемся снова это сделать. Вторая попытка. Это не прикол…
- Ох, даже не пытайся рассказывать мне, каким, мать его, приколом была Омега-7 в первый раз, - Мария снова отхлебнула из стакана, пытаясь скрыть дрожь. - Мне-то все приходило в чистом, неотредактированном виде. Я видела все. Каждый отчет о каждой миссии, на которую вы, мудилы, посылали Авеля…
- Мария, ты прекрасно знаешь, что я лично никого не посылал…
- …о каждом задании, на которое вы, мудилы, посылали социопата, девочку-подростка и порцию пушечного мяса из морпехов, о каждом случае "потерь личного состава в ходе инцидента при исполнении", когда оперативник Повстанцев Хаоса - ну случилось же так - всаживал омеговцу пулю в голову. А приложением - каждый отцензуренный протокол вскрытия, в котором есть веские основания полагать, что смерть наступила от удара клинковым оружием "неизвестного состава" с близкого расстояния. Каждую межведомственную служебку - твою мать, Джек, из твоего отдела поступило целых девять! Стараешься, сука! — утверждающую, что Авель никогда не вел себя… - Мария понизила голос, - никогда не вел себя таким подлым образом во время боя, потому что у него, ведите ли, есть кодекс воина. Он гребаный убийца-социопат, а вы, ублюдки, в своем идеализме возвысили это до "кодекса воина", потому что у него древние татухи и потому что он какое-то время оплачивал ваши счета.
Брайт промолчал. Мария смотрела, как он обходит комнату, рассматривая книжные полки. В какой-то момент она поняла, что он не собирается отвечать. При других обстоятельствах она восприняла бы это как намек на то, что она слишком сильно испытывает судьбу. Однако сегодня она не собиралась ограничивать себя в высказываниях.
- Да, Джек. Я тут из кожи вон лезу, стараясь поверить тебе на слово — или тому могущественному, царственному теневому голосу, который шепчет тебе на ухо на этой неделе, кто бы это ни был — что на этот раз все будет по-другому. Все всегда меняется от раза к разу. Но ты знаешь, что никогда не меняется? Эти разговоры, Джек. Греческие буквы в названиях меняются. Показания касательно операций меняют формулировки в устах новых сотрудников. И все равно каждый раз мы оказываемся на грани пропасти.
- Этот гребаный обрыв, Джек. Каждый раз, когда мы ввязываемся в эти новые "инициативы", эти новые "программы", новые "проекты", или еще какое-нибудь звучное словцо, чтобы самим себе внушить, что мы не строим очередную дорогу в ад, каждый чертов раз мы снова оказываемся в этой самой точке, последней точке, где мы можем себя остановить, где мы можем сказать: "Нет, Бога ради, это не то, ради чего мы здесь". И каждый, мать его, раз мы шагаем прямиком с обрыва.
Джек стоял, скрестив руки, прислонившись к ближайшей стене. Мария пыталась отдышаться - после всего, что она из себя исторгла, у нее перехватило дух.
- Эй, Мария?
Она вздохнула.
- Что, Джек?
- Знаешь, что приводит меня к мысли, что нам не стоит накачивать тебя химией, стирать тебе память, придумывать тщательно разработанную легенду и сливать тебя в какое-нибудь теплое местечко в государственном офисе в Вайоминге? - Мария заметила, что Джек не смотрит ей в глаза. Она поднесла стакан к губам, снова сдерживая дрожь, и сделала новый глоток.
- Я допускаю, что некоторые личности рангом повыше, чем ты, считают, что я внедрила защитные программы на тот случай, если однажды не появлюсь на работе, и от результатов их деятельности Фонду будет не так-то легко оправиться.
Джек посмотрел ей в лицо и рассмеялся.
- Допускаешь, что они существуют? Допускаешь, что мы еще о них не знаем и у нас нет контрмер на такой случай? Допускаешь, что ты первый человек, который об этом подумал? Допускаешь, что множество людей, имеющих должности типа твоей, не делали того же так часто, что мы уже и не обижаемся на невысказанные причины, по которым они так поступили? Нет, Мария, даже допуская все это, мы понесем урон, но все равно выживем. Мы - Организация. Мы вечны, как Католическая Церковь или NBC. Нас не запугать какими-то — и я говорю это со всей прямотой, независимо от того, насколько саркастично это прозвучит, — ужасно разрушительными вечеринками по случаю принудительного увольнения.
Даже будучи на добрых тридцать сантиметров ниже ее, он говорил с таким напором, что его слова не оставляли никаких сомнений.
- Каждый раз, когда мы заводим такие беседы, все начинается с твоего ворчания о том, какие непростительные вещи мы совершаем, и как они ужасны, и как сильно сбился наш моральный компас — как будто мы тут воспитатели в детском садике — так вот, каждый раз, когда ты начинаешь эти проповеди, ты постоянно говоришь "вы". "Как вы посмели", "Как вы могли", "Я не собираюсь вам помогать" и так далее. А ты тут что, сбоку припёка? Из Фонда для юниоров?
- Но в конце разговора мы всегда переходим на "мы". "Почему мы должны это делать? Можем ли мы поступить иначе? Уже чуть более точная формулировка, не так ли? Ты говоришь о том, что Авель оплачивал мои счета — а чьи оплачивала ты? Говоришь о теневых голосах, шепчущих мне на ухо — думаешь, твои более благородны, потому что присылают письма с подписью шрифтом "Комик Санс"? Мы — Организация. И ты тоже — Организация. Когда ты уже станешь частью гребаной команды?
Мария словно примерзла к месту, наблюдая, как Брайт разворачивается и покидает кабинет.
- И ответь наконец на письма.
Около двух минут Мария просто созерцала закрытую дверь. Потом пошарила рукой по столу, ища свой стакан, взяла его не глядя и опустошила одним глотком. Она обессиленно откинулась в кресле — по лицу беззвучно текли слезы.
ОТ КОГО: O5-2
КОМУ: МАРИЯ ДЖОНС, ДИРЕКТОР АПАИБ
ТЕМА: МОБИЛЬНАЯ ОПЕРАТИВНАЯ ГРУППА АЛЬФА-9
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: ВОСКРЕШЕНИЕ, ЛАЙТ, ПОСЛЕДНЯЯ НАДЕЖДА
ДЛЯ ПЕРЕСЫЛКИ ДОКТОРУ СОФИИ ЛАЙТ, КОМАНДУЮЩЕМУ МОБИЛЬНОЙ ОПЕРАТИВНОЙ ГРУППОЙ АЛЬФА-9, ЗАПРАШИВАЮ ДОКУМЕНТЫ УРОВНЯ ДОПУСКА "БРАВО" НА СЛЕДУЮЩИХ СОТРУДНИКОВ, ОТНОСЯЩИХСЯ К ПРОЕКТУ "ВОСКРЕШЕНИЕ".
МАККЛАНАХАН, БРЕНДОН A.
ШЕФЕРД, ЗАХАРИЯ С.
БОЙД, ЭЛИЗАБЕТ ДЖ.
ЛОПЕЗ, УИЛЛЬЯМ И.
АБРАМС, УИЛЛЬЯМ T.
АВАЛОН, ПИТЕР К.
ВОРКУАЙЗ, ФАТИМА A.
ЧЕЙЗ, НОА С.
— II
Несколько имен из списка принадлежали хорошо известным агентам Фонда, лучшим из лучших. Они были из числа людей, чья слава шла впереди них, когда они входили в комнату. По хорошему, так можно было сказать о каждом в списке. Но четыре последних…
Внезапно зазвонил телефон: громкий резкий звук едва не вызвал у Марии сердечный приступ. Испуг сменился холодком досады, когда Мария осознала, что ее ненависть к телефонным разговорам была отлично известна всем, кто потенциально мог знать ее номер, и что за весь свой срок на посту директора она получила всего два звонка, оба - от одного и того же человека. И этот звонок точно исключением не станет. Она подняла трубку.
- Добрый вечер, мэм.
- Знаете, я терпеть не могу, когда так делают, — ответил голос на другом конце.
- Как делают, мэм?
- Угадывают заранее, кто им звонит. Не волнуйтесь. Из ваших уст это звучит очаровательно, — собеседница сделала паузу. — Вы в достаточно трезвом уме, чтобы слушать?
Мария сглотнула.
- Да, мэм.
- Я о письме, которое вы периодически читали в течение последних девяти часов. Которое вы удаляли четыре раза.
- Да, мэм, — Марию даже не удивило, что у Архивиста была в распоряжении такая информация.
- Выполняйте.
Мария втянула воздух через зубы, собираясь ответить, но голос снова перебил ее.
- Мария?
- Да, мэм?
- Как люди называют меня за глаза?
- Они зовут вас Архивистом, мэм.
- Какая моя формальная должность?
- O5-10, мэм.
- А какую должность я занимала до этого? Из тех, о которых вы знаете.
- Директор АПАИБ, мэм.
- Вы бы не получили это письмо, если бы был хоть один альтернативный вариант. Вы это понимаете, Мария?
У Марии сузились зрачки, и ей показалась, что в комнате вокруг нее стало чуть темнее.
- Да, мэм.
- Выполняйте.
- Да, мэм.
- Этот новый помощник. Возьмите ее с собой. Мне кажется, у нее есть потенциал, которого нет у других.
- Взять ее куда, мэм?
- Вы отлично знаете, что вам нужно будет возродить последних четверых в списке самостоятельно. Возьмите Александру с собой.
Мария вздохнула.
- Да, мэм.
- И еще кое-что.
Голос на другом конце тянул паузу до тех пор, пока Мария не спросила:
- Да?
- Не покупайте новую бутылку Бартона. Он мертв, а вы нет. Пришло время отпустить его.
Мария вздохнула и какое-то время ничего не отвечала. Она знала, что человек на том конце провода все еще ее ждет.
- Да, мэм.
- Спасибо, - связь прервалась.
Мария еще минут пять смотрела на письмо, затем выругалась и приступила к поиску данных.