Стоит поработать в детском саду, и детей начинаешь воспринимать весьма странно. Живу я в одном из южных штатов, так что стереотип про вопящих детишек в супермаркете - не просто шутка про южное быдло. Именно так и бывает, когда идёшь с ними в супермаркет. Родни у меня немного, так что кроме этих детей ни с какими другими я уже давно не общался, и относился к ним несколько отрицательно. Но в магистратуре сказали, что финансовую помощь могут дать только в качестве зарплаты за должность помощника в детском саду при кампусе, так что получить новый опыт мне волей-неволей придётся. И с ними я получил много нового опыта, странного, меняющего взгляды на жизнь. Я даже начал сомневаться, что же будет с миром, и как он уцелеет, когда эти люди получат право голоса. Но я отвлёкся. Речь пойдёт об одном из детей. Назовём его Томас.
В то время Томасу было четыре года, и был он немного… особенный. Нет, я не про "особенные потребности", новомодный эвфемизм умственной отсталости тут ни при чём. С такими детьми я тоже работал, и они другие. Бывают у людей такие дети. Просто… особенные. Родители этого не понимают, потому что с ними дети ведут себя совсем не так, как с друзьями. Родители свято верят, что их детишки вырастут и станут космонавтами или учёными, но нескольких минут общения с этими шестилетками мне хватало, чтобы понять, что большую часть сознательной жизни они будут крутить гайки в каком-нибудь автосервисе или заправке. Но я отвлёкся. Томас был особенный.
Томас отличался тем, что категорически не хотел спать. Те из вас, кому посчастливилось иметь детей, уже понимающе кивают (бессонница среди детей - штука общепризнанная), но этот случай был гораздо страннее прочих. У вас-то ребёнок один, может двое или трое, и все - разного возраста. Тихий час с группой Томаса - это сорок детей, у которых нет ни единой генетической причины меня слушаться, которых мне нельзя наказывать для пущего понимания, и у всех них есть друзья, всегда готовые принять участие в любых проделках. Когда наступает тихий час, спальня превращается в тюрьму. А я - в надзирателя.
С детьми этого возраста я работать немного умею. Есть такие, которым не нравится спать. Есть такие, которые спят, но только когда захотят и где захотят. Но воспитатели в детсадах умеют зайти на перехват и обездвижить ребёнка в кратчайший срок, и равных им в этом вопросе нет. С клинической точки зрения тихий час такой и есть. Сенсорная депривация (выключить свет, включить музыку, чтобы дети не слышали храпа и т.д.), совмещённая с гипнозом (воротниковый массаж). Одни дети засыпают быстро, другие - неохотно, но если хорошо постараться - спать будут все.
Но не Томас.
Другие дети, которые не хотели спать, обычно смотрели на взрослого умоляющими глазами, пока тот не смущался и не уходил, чтобы вернуться попозже. Томас же упорно притворялся спящим, пока ты не уйдёшь с чувством выполненного долга. И стоило тебе отойти - вот он, лежит и смотрит на тебя.
Знаете, я умею притворяться спящим. Но мне-то уже за двадцать. Мальчишке всего четыре, и в этом деле он мастер. Точно знает, как и когда храпеть. Умеет замедлять дыхание, чтобы казаться спящим. Знает, насколько широко можно приоткрыть глаза и поглядеть, нет ли кого на горизонте. И всё это он умеет делать, не проваливаясь в сон.
Мы с остальными воспитателями это обсуждали. Что вообще с парнем творится, если он в такие-то годы научился так хорошо притворяться? Но я решил, что с этим стоит поэкспериментировать. Подумал, что если достаточно долго на него смотреть, он не будет открывать глаз и рано или поздно заснёт. Должно сработать, так ведь?
В тихий час я этим и занялся. Как только захожу в спальню - глаз с мальчишки не свожу. Он видит, что я смотрю, лежит и закрывает глаза. Я сажусь напротив его кровати и гляжу. Внимание мне ни на что распылять не надо, поэтому, пока хожу по комнате, глаз с него не свожу. А малец каждые несколько секунд повторяет один и тот же танец. Дрожат ресницы. Приподнимаются веки. Глаза медленно поворачиваются наверх. Встречают мой взгляд. Резко закрываются. Пауза. Дрожат ресницы…
Двадцать минут это продолжается, и тут я замечаю, что у мальчика как-то изменился ритм дыхания. "Ага, занервничал," - думаю я, и мне кажется, что этот раунд остался за мной.
И тут он ударился в слёзы. "Хватит смотреть!" - воет он. "Хватит смотреть! Хватит смотреть!"
Блин.
Знаете, может вам и кажется, что играть с четырёхлетним в гляделки значит вести себя как мудак. Скажу вам вот что - будь вы на моём месте, вы бы могли поступить точно так же.
С родителями Томаса и моим начальником говорили долго. Сошлись в итоге на том, что да, Томас как никто другой умеет притворяться спящим, но по этому поводу экспериментов больше не будет, потому как это не та причина, чтобы терзать нервы дошкольнику. Мальчика водили к терапевту, и он рассказывал про какие-то кошмары, что на него кто-то смотрит и взгляда не сводит. Я сначала подумал, "какие могут быть кошмары у мальчика, который не спит?" Потом согласился забить на это дело, и вопрос сочли решённым. Слава Богу, босс у меня терпимый.
Пару дней назад я зашёл в комнату, а дети возились с карандашами. Поглядел на стол, увидел кипу чудесных рисунков, просто мечта психолога (например, ребёнок выше одного из родителей, ребёнок под дождём, ребёнок, который стреляет в разных животных), а потом наткнулся на рисунок Томаса.
Окно и лицо. Я обратился к коллеге, она сказала, что на его рисунках всегда одно и то же. Окно и лицо.
На обратной стороне листа проглядывались следы карандаша, так что я его перевернул.
А оно всё смотрит.
И никак не прекратит.