31 декабря 1997
Альто Г. Клеф вычеркнул ещё один пункт из своего списка дел, которые следовало успеть сделать, пока ещё живой. А именно - пункт "попить кофе с Венерой Виллендорфской".
Естественно, этот пункт он добавил в список всего несколько секунд назад, решив, что чашечку кофе с Венерой Виллендорфской можно, помимо прочего, считать примечательным достижением в жизни. Стоит заметить, что такое описание было не совсем точным. Кофе пил только он один, да и Венера была не одиннадцатисантиметровой статуэткой, выкопанной на юге Австрии, а женщиной весьма рубенсовских форм, которая лишь несколько минут назад покинула лоно. Толстая пуповина, выходящая из затылка, по-прежнему соединяла её с основной массой.
С каменистого края обрыва, где и находился Клеф, вид на пещеру открывался замечательный - и молочный пруд, и гору, состоящую из утроб, и груди, что на ней покоились, освещало мягкое, непонятно откуда исходящее свечение. Где-то близ основания горы что-то шевелилось, быстрее, чем обычное мерное колыхание вдохов и выдохов. Кое-кто из детей решил прервать кормление или хотя бы перебраться в местечко поуютнее.
На пару секунд Клеф задумался над выбором, после чего переименовал пункт в "попить кофе с Шаб-Ниггуратом". Так было уместнее, хотя очарование несколько пропадало. Закончив весьма затянувшийся глоток, он поставил кружку на видавший виды каменный алтарь, служивший ему столом.
- Печально слышать. Я надеялся, что твой подход к этой идее будет гибче.
Посредница улыбнулась. Улыбка была менее натянутой, чем те, которые Клефу приходилось видеть на работе, но это практически не имело для него значения.
- Дело не в негибкости, дорогуша. Дело в несовместимости. Я бы с удовольствием отпустила вас жить, как живётся, но, боюсь, у вашего брата твёрдости не достанет, чтобы обращаться с вами по-старому. Я бы помогла, но Материнский долг говорит мне присматривать за детьми.
Клеф с одобрением кивнул.
- Уважаю такой выбор. Хотя не думаю, что все остальные отнесутся так же. Будет битва.
- В такой битве вам не взять верх.
- Знаю. Но это их не остановит.
Мать покачала головой, подпустив в улыбку грустные нотки.
- Все вы, как один, благородные дурни. Я очень ценю ваши старания, безусловно ценю. Мне не больше других хочется видеть, как моим детям причиняют вред, но печати распадаются. Эпохи приходят и уходят, и сейчас настала эпоха Дэвитов, а значит - и моё время их вынашивать. Боюсь, вы опоздали.
- Мне кажется, в условиях цейтнота я работаю лучше. В любом случае я всё всегда откладываю на потом, так что сделать всё в последний момент - замечательный вариант для меня. И никаких посредников. Кстати о посредниках - вынужден откланяться. На подготовку к грядущей всемирной катастрофе у нас всего несколько часов, так что вот. Прошу прощения, что обрываю разговор, беседа была восхитительной. И благодарю за гостеприимство.
- Была безмерно рада встрече. Эпон тебя проводит.
Венера кивком указала куда-то за правое плечо Клефа.
Раздалось цоканье копыт по камню. Клеф обернулся навстречу стоявшей за его спиной девушке. На вид ей было лет двадцать с небольшим, одета она была в землисто-бурую мантию, и совсем не разделяла взглядов своей матери на размеры. Шею её украшала верёвка из конского волоса.
- О, привет, - помахал рукой Клеф. Девушка поклонилась, но ничего не сказала. Клеф поднялся и направился было к выходу.
Сделав несколько шагов, он остановился.
- А, и вот ещё что.
Обстановка изменилась. Голова дочери находилась в захвате руки Клефа, а к её виску был приставлен пистолет.
- Мне любопытно, не знает ли твоя дочь, как повторно наложить печати на это место. - Гнева в его голосе не было. Разговор шёл о деле. - Или сделай милость, расскажи мне об этом сама.
Выражение шока на лице Матери снова уступило место улыбке. Раздался смешок, потом ещё один и ещё, пока смех не превратился в полноценный гогот. Все намёки на дружелюбие, которые раньше можно было заметить в этой улыбке, пропали.
- Не на ту мать ты наехал, мальчишка.
На склонах что-то загрохотало. С края обрыва показались пять чудовищных силуэтов - кривобокие и безголовые, глаза навыкате, с пастей капает слюна, когти остры и готовы рвать. Клеф не изменился в лице.
- Верни мою дочь. Сейчас же, - прорычала Мать.
- Хмм… Надо подумать… нет. Отвечу отказом.
С этими словами Клеф взвалил Эпон на плечо и устремился к выходу из пещеры. Вой людоедов и гневные крики Венеры затихали вдали. Сейчас они не имели значения. Сам по себе он мог бы потягаться в скорости с уродливым отродьем Венеры, но сейчас ему предстоял забег на двадцать метров с женщиной на плечах, пусть и худенькой.
Через заслоны напускной храбрости прорезалась мысль, что, возможно, это был не лучший вариант действий. Но под натиском эго, самоуверенности и осознания, что всё идёт по плану, мысль уступила.
Шли секунды. Неважно, как близко были остальные дети - до него они не добрались. Мир сжался до размеров отрезка между Клефом и входом.
В сжавшееся сознание Клефа вторглась последовательность неразборчивых звуков. Эпон что-то бормотала речитативом. Он оставил это без внимания. Каменные врата были уже близко, иероглифы едва заметно светились. Сжав зубы, Клеф пробежал сквозь врата, словно вместо них был лишь тонкий лист стоячей воды.
Исчезли камень и тепло, появился хруст снега и ослепительно-белый свет прожектора. Клеф спустил Эпон на землю, почти не сбавляя темпа.
- В гору! Бегом! - Клеф указал вперёд и налево, но сам продолжил бежать прямо. Убедившись, что она побежала в гору, а из камня показались её сородичи, он отвёл взгляд.
И…сейчас.
Со склона раздались выстрелы, заработали снайперы. Клефу не пришлось оглядываться, чтобы убедиться, что они поразили цели; вряд ли кто-то из тварей одолел хотя бы три метра, думал он.
Дальше можно было не бежать. Он дорисовал ногой начерченный на снегу круг, нанёс вокруг ещё несколько символов и плюнул в пропасть. Теперь надо поглядеть, клюнет ли она…
Клюнула. Из каменной глыбы наружу продиралась мясистая масса, и обереги резали её, словно невидимые клинки. Кровь обагряла снег, аморфные и дряблые конечности обретали форму и таяли, масса продиралась вперёд, прорезы становились глубже. В пронзительном вопле звучали ярость и боль, причём ярость доминировала.
- Ну давай, сука! Что, силёнок мало?
Он и не думал, что провокация сработает. Масса напряглась и рванула вперёд с приличной скоростью. С неё, пачкая снег, облетали куски красной плоти. Полпути до Клефа она уже одолела, видно было наполовину поглощённое массой лицо Венеры, изрыгавшее брань.
Он улыбнулся и заткнул уши пальцами.
Где-то ближе к вершине агент нажал на детонатор.
Термобарическая бомба, для виду присыпанная снегом, установленная точно под тем местом, где сейчас находилась Мать, уловила сигнал и взорвалась, что, собственно, и свойственно бомбам.
Развеялся дым, улеглась пыль, перестал идти дождь из мясного фарша. Клеф, по-прежнему стоявший в небольшом кругу снега и совершенно нетронутый взрывом, взглянул на часы.
- Уже полночь. Здрасьте-пожалуйста. С новым годом меня.