По следам SCP-2845…
В ясный оранжево-синий октябрьский день, когда воздух еще не остыл так сильно, чтобы заставлять ежиться, Сиддхи Сехгал подвела итоги тому, что осталось от ее мира.
Смотреть было почти не на что. Все больше и больше времени она проводила наедине с собой, а месяцы тем временем проходили, время наполнялось пустотой, текло медленно, и иногда в него вкраплялись моменты удушающе острого осознания того… как далека она теперь от всего этого. Каким чуждым ощущался мир вокруг, как она была оторвана. Дрейфующая в одиночестве, без якоря. Без цели. Оставленная кем-то крошка хлеба, плавающая в воде, ждущая появления рыбы.
От ее мира не осталось даже костей. Кости были слишком прочными, слишком реальными. Теперь была только эта холодящая карманная пустота, мурашками ползущая по позвоночнику, мягко задавливающая слова, которые рвались из горла. Не грубо, нет. Хотя лучше бы уж так, чем эта проклятая тишина.
Снаружи, за пределами окружавшего ее обширного пустого пространства Сиддхи Сехгал видела мир, ускользающий из ее рук.
Он никогда не вернется, и будущее теперь туманно и неясно.
Долгое время для Сиддхи Сехгал будущее означало две вещи: или продолжение существования, или смерть. Не было никаких ответвлений пути, никаких других вариантов, не было выбора. Путь был надежным, он был реальным, он был нормальным. Не надо было ни в чем сомневаться, ничто не могло разрушить сформировавшийся вокруг нее уютный кокон, и ничто не могло поколебать ее веру в то, что она поступает правильно, служит верной цели.
Но теперь… все это закончилось. Закончилось вместе с прохладным воздухом октября.
Люди требовали безопасности. Требовали утешительных слов. Они требовали крови… и Сиддхи Сехгал не могла им дать ничего из этого. Имя, выгравированное на ярме, сковывавшем ее в течение двадцати шести лет, было запачкано грязью, и его ношение не приносило уюта. Только сомнения.
Сиддхи Сехгал носила с собой чернеющее имя: Люди, Которые Ничего Не Делали. Ее люди не убивали монстров. Они не делились чудесами. Они не творили. Они лишь… прятали и копили. Все было снабжено ярлыками и распределено в коробкам в безупречном порядке. Они разложили мир по коробкам и больше ничего не делали.
Она не могла осуждать общество, которое держалось в стороне от ее людей. Ее люди не могли сказать: "Мы избавили мир от Гренделя". Ее люди не могли распахнуть объятия и сказать: "Я ходил среди богов и записывал их слова". Ее люди не могли сказать: "Мы творим будущее нашими собственными руками".
Они лишь могли сказать: "Мы были там".
Быть там было недостаточно. Ложь была посеяна. Требования выдвинуты. Сроки установлены. Ярмо Сиддхи Сехгал расшатывалось, медленно, медленно, пока не повисло свободно на ее плечах. Они убили монстров. Они раздали чудеса. Мужчины, женщины и дети взглянули на солнце первый раз за многие годы. Мир приспосабливался, хотя это проходило не так уж ровно и гладко. К счастью, это было грубо, шумно и напористо.
Звено за звеном, цепь распадалась, и хранилище опустошалось, до тех пор, пока…
Пока не осталось ничего.
Седьмой Смотритель… Сиддхи Сехгал… сидела на скамье в парке на берегу озера в полном одиночестве.