Агент Фонда Джордж Барсин - глыба, а не человек. Почти два метра роста, квадратные плечи, как у персонажа Брюса Тимма. Он лыс, бородат и безукоризненно выглядит. Костюм пошит у портного - в магазинах готовой одежды сыщется мало таких, которые бы ему подошли.
На место, где находится Зелень, он приезжает, как только восходит солнце, в шесть утра. Путь не близкий, нужно ехать по шоссе на север от Охая, свернуть на боковую дорогу, там - ещё на одну, и вот оно, полгектара-гектар неухоженной земли, заросшей кустарником.
Барсин работает в фондовском отделе по аномальным религиозным проявлениям. Культами занимается.
"Зелень" - не название культа, с которым Барсин приехал бороться, а кодовое имя. Настоящего имени Барсин не знает. Вчера вечером на инструктаже ему объяснили, что из соображений безопасности вместо настоящих названий нужно использовать кодовые, но что это за "соображения" - ему не сказали. Барсин, человек смекалистый, решил, что настоящие имена сопряжены с какой-то опасностью восприятия. Или феноменом, затуманивающим память, из-за которого их невозможно записать. Или - опыт работы с научниками в Фонде слишком обилен, чтобы сбрасывать такую возможность со счетов - кто-то попросту забыл записать настоящие названия, а теперь прикрывает свои оплошности.
Если у культа и есть номер объекта, ему этот номер не назвали.
*
Дом - белая неприглядная халупа. Деревянный, одноэтажный, все окна разные… И гниёт. Повсюду навален мусор, деревяшки, ржавые автозапчасти, бочки с водой, подёрнувшейся тиной. С двух с половиной сторон дом окружили заросли ив и платанов; листва, семена и прочая биологическая дрянь засыпает крышу и забивает водостоки. За окнами видны только задёрнутые шторы и жалюзи. Входная дверь приоткрыта.
Барсин осторожно заходит внутрь. Почти сразу за входной дверью - просторная гостиная, она же кухня, она же столовая. В помещении темно, свет в основном сочится из-за входной двери - Барсин оставил её открытой - и пробивается по краям штор. Здесь грязно и пахнет плесенью. Воздух жаркий и застоявшийся, как в духовке. И гробовая тишина, если не считать слабых звуков чьей-то оживлённой речи дальше по коридору. Что говорится - не совсем понятно.
- …осы, и да, внутри будет остро. Когда тебя заставят двинуться, ты начнёшь истекать тлои кврлу длф из…
Барсин идёт по коридору. На стене висит украшение - когда-то оно было зеркалом, но его начисто закрасили чёрной краской.
Бегло осмотрев весь дом и никого, как и ожидалось, не найдя, он подходит к последней комнате. Дверь закрыта, изнутри доносится сосредоточенное бормотание
- …на дом, это легче лёгкого. Я вам кое-что дам. Простенький проект в двух частях для самостоятельной работы, и не забудьте алф амнф в нижней части. Часть первая: найдите кого-то слабее вас…
Барсин стучится в дверь, два раза, громко.
Трёп прекращается. Больше ничего не слышно. Барсин открывает дверь.
В комнате темно, окна занавешены толстыми шторами. В дальнем от двери углу стоит компьютерный стол, захламлённый настолько, насколько вообще возможно для стола. Он усыпан частично разобранными компьютерными запчастями, флэшками, обёртками от шоколадок, клочками бумаги, ручками. Есть и геймерская мышь, заваленная мусором со всех сторон до полной неподвижности. Установлена качественная видеокамера, монитор с видеопотоками на нём. Повсюду пыль.
Перед монитором стоит дешёвое крутящееся кресло без обивки, в кресле в неудобной позе скрючился юноша. Тощий, бледнокожий - по мнению Барсина, от недоедания. Некогда модная причёска видала лучшие дни, а когда парень поворачивается к Барсину, видно, какие у него под глазами круги. Он как будто не спал целый год. От парня смердит. Этим запахом пропиталась вся комната, ещё чуть-чуть и его можно будет увидеть.
Подобно тому, как аномальное вирусно-религиозное явление, культ, сгустившийся вокруг юноши словно грозовая туча, назван "Зеленью", сам юноша носит название "Красный".
- Доброе утро, - здоровается Барсин. - Мы видели твои стримы.
- Кто ты, блядь, такой? - отвечает парень, стягивая наушники.
- Меня зовут Джордж Барсин. Я работаю на организацию, которая… а-а.
Красный вылетает из кресла, словно бешеная борзая из клетки, выбросив вперёд кулак и роняя наушники. Барсин слегка смещается влево, уклоняясь от удара. Он ловит руку Красного и резко дёргает её вперёд, перенаправляя импульс атаки так, чтобы юноша вписался зубами в дверной косяк. Красный, шатаясь, пятится, но быстро восстанавливает равновесие. В уголках его рта начинает пузыриться пена, смешанная с кровью. Пошарив среди мусора на полу, он цепляет рукой паяльник.
Пока Красный снова рвётся вперёд, Барсин тратит бесценное мгновение на то, чтобы отследить провод паяльника - включён ли тот, горячий ли. Не включён, но момент уже упущен, Красный подобрался близко и двумя руками вколачивает паяльник в живот Барсина. Раздаётся электрический скрежет, сверкает рыжая вспышка. Паяльник, пробив одежду, скользит по животу, разрывая пиджак и рубашку. В разрыве видна голая кожа. Щит Барсина невидим, имеет отчасти мифическую природу и защищает не только тело, но и казалось бы непокрытую голову.
Барсин берёт шею Красного в захват. Они невпопад брыкаются, не столь элегантно, как раньше. В Красного словно вселился демон, но Барсин, откровенно говоря, пришёл подготовленным. Ещё несколько движений - и Красный обезоружен, повален на пол, оглушён и выведен из строя.
Барсин оценивает ситуацию. За всю его жизнь таких схваток, где на кону стояла бы жизнь, по-прежнему не наберётся и десятка. Эта стычка - где-то в середине общего зачёта. Вся активность уместилась в пятнадцать секунд, оба противника совершили ошибки. Есть чему поучиться.
- Тогда часть с представлениями я пропущу, - говорит он Красному. - Распространение через стриминг - это новый подход. Такого мы раньше не видели. По сравнению со стандартной моделью, где книга по саморазвитию да огороженный лагерь - очень эффективно. Один балл за оригинальность, из десяти. Но мы это предсказали несколько десятков лет назад, процедуры по сдерживанию уже заготовлены. В стриминговых сервисах сидят наши люди. Как раз сейчас тебе блокируют аккаунт. И через твои же каналы распространяют коды вакцинации.
Барсин пытается привести рубашку в порядок. Нет, не выйдет. Ну и ладно.
- Но ты у нас источник, - говорит он. - Обычный код вакцинации тут как об стенку горох. Без физического вмешательства не обойтись.
Он лезет в карман пиджака - рядом в кобуре лежит вполне пригодный к стрельбе пистолет, который он для этой стычки решил не доставать - и вытаскивает прибор, очень похожий на офтальмоскоп. Становится на колено, оттягивает правое веко Красного и наставляет инструмент на глаз. Белое пятно света заливает всё глазное яблоко, не даёт веку закрыться. Почти все мышцы в теле Красного деревенеют, не давая ему и шанса подняться с пола. Зубы парня сжимаются.
- Этот человек ни в чём не виноват, - обращается Барсин к Красному. - Того, что ты сотворило с ним, никто не заслужил. Отпусти его и навсегда оставь эту реальность.
- Кто. Ты. Блядь. Такой? - выдавливает Красный сквозь стиснутые зубы.
- Ладно.
Барсин жмёт ещё кнопку, и белое пятно света превращается в сложную красно-синюю звёздчатую спираль. Раздаётся треск, словно от выламываемых рёбер. Юноша кричит, но голос не похож на красного. От гнева и беспомошности кричит всё тело, так громко, как для него вообще возможно. Нутряной крик рвётся наружу и не затихает, пока в лёгких не кончается воздух. Резкий вдох - и новый крик, спина выгнута, пальцы скребут по полу. Набрав полные лёгкие в третий раз, он переходит на всхлипывающий вой.
- Господи Иисусе, не отправляй меня обратно. Пожалуйста.
- Всё в порядке. Не отправлю.
- Не отправляй обратно. Я ничего не вижу. Кто здесь?
- Ничего, зрение вернётся. Меня зовут Джордж. А тебя?
- Это яма, - кашляет юноша, - и чем дальше, тем хуже. Нет конца. Дна нет. - Юноша бормочет что-то невнятное и затихает. Его невидящий взгляд бегает туда-сюда.
- Ты сейчас в очень, очень нехорошем положении, - говорит Барсин.
Юноша пылко соглашается.
- Что-то пошло не так, - объясняет Барсин. - И эта штука, та самая жуть, которая пошла не так тебя нашла, умыкнула и заменила. Сейчас она здесь, носит твою кожу как перчатку, ходит твоими ногами, говорит твоим ртом. И плодится. Кошмар, который ты видел, сейчас испытывает сотня тысяч человек. Это плохие новости. Хорошие - в том, что мы тебя поймали. А я тебя до сих пор там вижу. Велика вероятность, чтоб мы сможем достать тебя наружу.
- "Велика вероятность"? - Парень делает два вдоха. - Если не можете… - торопливо начинает он.
- Сосредоточься на красно-синей спирали, - говорит Барсин. Всё это время прибор оставался направлен юноше в глаз.
- На чём? Не вижу ничего.
- Это потому что ты уже не связан со зрительным нервом. Но твой разум заперт внутри чего-то, что связано. Ты не видишь спирали, но каким-то образом знаешь, на что она похожа. Чувствуешь её форму, как узор, нарисованный теплом на тыльной стороне ладони.
Речь Барсина замедляется, входит в завораживающий ритм.
- Спиральная идея входит внутрь. Распространяется и процветает. Всё больше места занимает собой. Чем больше ты думаешь о спирали, тем яснее понимаешь, что невозможно думать ни о чём, помимо спирали.
Юноше, похоже, нечем ответить. Его дыхание выравнивается.
- Твои мысли замедляются, - продолжает Барсин. - И спирали заполняют тебя рекурсивно, словно ледяные кристаллы, пока не станешь совершенно неподвижен. Твой мозг знает, что его травят. Пусть даже ты сейчас незрячий, рефлекс велит тебе отвернуться или перекрыть то, что ты видишь. Достаточно долгое воздействие окажется смертельным.
Повисает тяжкое молчание; Барсин, не отвлекаясь ни на что, светит ядовытым светом в зрачок юноши, разглядывает ярко освещённый глаз, отслеживает изменения зрачкового рефлекса и ждёт появления характерного признака. Это не точная наука, кое в чём приходится полагаться на чутьё. Он ждёт до тех пор, пока не убеждается однозначно. Наконец, отпускает кнопку на приборе, и тот гаснет.
Юноша совсем затих и лежит без движения.
*
Барсин поднимается, скрипнув коленями. Вздыхает, расслабляется. Напряжение в плечах отчасти уходит. Он убирает офтальмоскоп.
- Это можно считать меметической химиотерапией, - говорит он, ни к кому, по сути, не обращаясь, лишь бы заполнить мёртвую тишину. Юноша сейчас слышит только розовый шум. - Спиральный символ - примитивная отрава, действующая через восприятие. Долгое воздействие смертельно. Но от воздействия, которое тебя едва не погубит, можно оправиться. Ты оправишься от этого яда, а вот Красного он прикончит. Ты выживешь, а Красный - нет. Потому что ты, друг мой - разумная и творческая личность, а Красный…
Он вспоминает инструктаж, всё, что ему рассказали о явлении Зелени, думает о том, как сейчас в облаке Зелени мучаются в бреду сотня тысяч людей. По всей планете. Ему показали несколько фотографий того, что творится в домах, которые заняли мерзостные послания Красного. Дали послушать строго отмеренное количество донельзя зацензуренных звукозаписей.
Как его всегда учили, бесстрастному человеку легче принять правильное решение. Но оставаться бесстрастным в иные дни сложнее, чем обычно.
- …просто мудак.
Какое-то время Барсин шатается по комнате, разглядывает компьютерное "железо". Ничего особенного нет, зато нашлась подставка для паяльника. Ещё в комнате обнаружилась узкая раскладушка и потрёпанный спальный мешок на ней. Он скидывает мешок и укладывает парня на кровать, как выздоравливающего. Раздёргивает занавески. На дворе до одури солнечно, и солнце светит прямо в это окно.
Наконец, Барсин оттаскивает в дальний угол кресло и садится там так, чтобы видеть пациента. Вынимает табельный Фондовский телефон вместе со спутанным клубком дешёвых наушников и принимается их распутывать.
Он продолжает говорить и постепенно расслабляется. Не то чтобы кто-то его слушал.
- По сути, мне вообще не было смысла сюда приходить. Если появляется что-то вроде Зелени, физическое вмешательство можно провести по-разному. Знаешь, какой у нас изначально был план, когда мы про тебя узнали? Садануть лазером в затылок со спутника. Это, друг мой, нам по силам. Иногда. От твоего дома останется круг сгоревших деревяшек, а в центре - ты, как печёная картошечка в костре. Такая у нас актуальная методика работы с заразными меметическими аномалиями с единичным источником. Работаем с почтительного расстояния, как можно дальше от аномалии, глазом не моргнув и чувств лишних не испытывая, и чёрт бы с ними, с подробностями. Жёстко. Безразлично. Очень дорого с точки зрения техобслуживания лазерного спутника. Себе мы говорим, что это эффективно. Может, так оно и есть. Мне знать по должности не положено. И допуска к статистике у меня нет.
- Но я знаю то, что всегда можно поступить лучше. Я просмотрел карточку, посмотрел на тебя, и… подумал наперёд. Честно, в общем и целом я - человек маленький, но я поднялся на весьма серьёзном собрании, среди людей, к которым мне не положено обращаться по должности, и я им сказал - цитата не дословная - "В центре всего этого - парнишка, который ни в чём не виноват. Он этого не заслужил. Для приличия стоит хотя бы попробовать".
По комнате пробегает тень. Барсин быстро оглядывается, но что бы её ни отбрасывало, его уже нет. Барсин об этом не задумывается.
- А ещё я сказал: "Если получится, сэкономит вам чемодан денег". Думаю, тогда-то они и заинтересовались. Но мне дали добро. И вот я здесь. Пытаюсь спасти тебе жизнь по-трудному, вместо того, чтобы распылять её на атомы. Наверное, займёт целый день. Часов шесть, может десять. Не волнуйся, у меня есть подкасты.
Он наконец-то распутывает наушники и втыкает один в левое ухо.
- Как же тебя там, наверное, не любят, - говорит Красный.
Блин.
Барсин выхватывает пистолет. Поздно. Само собой, сейчас никто не должен был быть в состоянии говорить, но запаздывает он потому, что замечание бьёт в цель. Оно не должно было его задеть, но в словах скрывается острая и горькая правда. Честно говоря, идея всем пришлась не по душе. Барсин повторял её раз за разом, всё более громко, всё более высокопоставленным руководителям Фонда - что лучше переговорить, чем драться. Раз за разом его игнорировали. Вчера, ему разрешили попробовать, но разрешили с неохотой. Поэтому его и кольнула чёрная подозрительность - а может, они знали? Может, они… послали его на убой?
Не послали. Само собой, не послали. Но уже поздно. Пока он лихорадочно вытаскивает пистолет, Красный успевает сесть на раскладушке, ухмыльнуться, как кукла чревовещателя, и повернуть голову в сторону Барсина. Их взгляды встречаются, и на этот раз глаза Красного открыты полностью, так, чтобы Барсину была видна другая сторона. Зелень понимания выхлёстывает на Барсина из ямы и закрепляется внутри черепа на затылке.
Он инстинктивно отшатывается и прикрывает глаза, разрывая контакт. Теряет равновесие, падает в угол через кресло, спиной вперёд. Его оранжевый кристаллический щит мерцает, охваченный своего рода паникой из-за того, что его сейчас пробило. Время от времени он становится непроницаемым, не давая Барсину сделать очередной судорожный вдох. Потом резко отключается и гаснет.
Барсину не хватает опыта, чтобы полностью понять комплекс идей, под который он только что попал. Он прошёл базовый курс практической меметики; может применять спиральное средство и несколько других, может защититься от некоторых атак, которые свалили бы обычного человека, как карточный домик. Но он именно практик начального уровня, не специалист и не учёный. Осознать всю полноту Зелени ему не по силам. Он чувствует себя как один из тех, кого облучил Луи Злотин, свидетелей надкритического состояния Заряда-демона. Он знает, что он уже покойник. Единственный вопрос - в том, сколько же ему осталось.
Красный скидывает ноги с кровати и поднимается, не сводя оскала с Барсина.
- Красно-синий крутящийся огонёк. Ты насколько вообще отсталый?
Он словно разрастается, уходит назад в пространство, оставляя вместо себя дыру в форме человека. Барсин понимает, что не может выйти из угла. Его словно прижало. По рукам расползается покалывание, как от статического электричества.
Теперь он понимает свою ошибку. С тем же успехом можно было пытаться отравить океан. Он видит всё целиком. То, как извращённо Красный видит устройство мира, его непомерные, злобные перспективы. Гниль повсюду. Те сто тысяч заражённых - это первая ласточка. Споры незаметно разрастаются в каждом аспекте реальности - в лёгких людей, в их умах, в их словах, в почве, в небе. Личинки, раковые опухоли и звёздные сигналы. Как в принципе можно таким образом мыслить? Как можно хотеть этого?
- Ты…
Барсин уже не видит различия между Красным и тем, кем был изначальный человек. Спасать некого. Это - чёртова уловка.
И это было сделано по доброй воле.
- Это ведь ты натворил? - выдавливает он. - Оно тебя не выдернуло. Ты его сам пригласил. Разрубил свою душу напополам и преподнёс этому половинки, просто так, без причины? Ты влез на передний край чего-то невообразимого. Ты и представить не можешь, как это плохо кончится. Ты сам себя погубил.
Красный надвигается на него.
Пистолет. Разум Барсина распадается на части, но успевает выдать это слово. Пистолет.
Оружие лежит на полу между ними, блестит в оранжевом свете, льющемся из окна. Барсин борется с собой, одерживает верх, бросается к пистолету - и лишь тогда обнаруживает, что ползучее онемение в конечностях не просто действует на ладони, оно действует на его способность воспринимать их. Он не знает, что это - слабое антимеметическое помутнение; ему лишь понятно, что на руке у него культя. На обеих руках. Нечем взять оружие. Можно лишь гонять пистолет по полу. Он отчаянно, беспомощно кричит. Красный смеётся, не удосужившись даже отбросить пистолет в сторону пинком.
- Фонд тебя остановит, - с силой, как молитву, произносит Барсин.
Красный слегка склоняет голову, как будто уже где-то слышал слово "Фонд".
- Они все такие же слабые, как ты?
Он сосредотачивается.
Понимание тянется в обе стороны. Барсин смутно понимает, что стоит за Красным, а следовательно и Красный в свою очередь понимает, что стоит за Барсином. Красный воспринимает структуру того руководства, которое и отправило Барсина в эту отвратную конуру. Красный видит тени "людей, которые сидят в стриминговых сервисах", видит мобильные опергруппы, о которых Барсин не знает. Они затаились за периметром участка и ждут приказа выдвигаться, но приказа не будет. Красный видит четыре-пять "жестоких" и "безразличных" людей в костюмах, которые возглавляют эту операцию, сплетают её воедино. Один из них рассеянно вертит в руках брелок управления лазерным ударом, крутит на костяшке большого пальца, иногда роняет.
Это - максимум, куда Красный может зайти в его инфопространстве. Это - все люди, которые знают про него, про Красного. Это - список тех, кого предстоит ликвидировать.
Солнце снова заслоняет тень, та же самая, что и в прошлый раз, но задерживается подольше. Красный выглядывает в окно, сдержанно кивает и тень удаляется.
Барсин обваливается набок, омертвевший уже до плеч. Понимая, что любое слово может стать для него последним, он говорит:
- Ты думаешь, что ты - главный. Но оно и тебя убьёт. Мы можем тебя вызволить. Ты можешь помочь нам сдержать его.
Красный, не переставая скалиться, садится на корточки.
- Посмотри на меня. Посмотри.
Барсин смотрит. Не может не смотреть. Больно. Красный произносит одно слово, громко и внятно:
- Нет.
- З…зайин. Три четыре шесть. Самех шин, - шепчет Барсин.
- Чего? - моргает Красный.
Что-то бибикает.
- Зваэ-зда, - говорит Барсин. - Зваэ-зда.
- Блин.
Красный осматривается, неожиданно всерьёз встревожившись. Телефон. Он не уследил за телефоном Барсина. Тот отыскивается под кроватью. Красный поднимает его. На экране - интерфейс аутентификации по голосу, и она почти пройдена.
- Стоп. Отмена. Отбой.
Ничего не происходит. Не тот голос. Он выпускает телефон из рук и хватается за пистолет.
- Зэлочи анэора. Огонь, - говорит Барсин.
Красный всаживает в телефон пулю. И ещё одну - в череп Барсина.
Поднимает взгляд к потолку, по-прежнему в тревоге. И ждёт.
Но больше ничего не происходит.
Далее: Незапамятник