Конец света настал ещё вчера, но до сегодняшнего утра этого никто из нас не заметил. По расписанию не было подвоза припасов. Никому не надо было на очередной осмотр к психологу. А сегодня утром я пошёл проверить запасы, открыл дверь. От Земли остались одни обломки.
Теперь прохода нет никому и ничему. Мы видим, как кружатся в пустоте развалины нашей планеты, но не можем к ним перейти. Да и некуда больше переходить, в общем-то.
Мы не знаем, что уничтожило Землю. На видеозаписях - просто вспышка света и полёт обломков в космосе.
Половина наших уже покончили жизнь самоубийством. Думаю, до конца дня уйдут ещё десять или двадцать. До конца недели намерены дотянуть лишь несколько из нас.
Тогда в генераторах кончится топливо, и живые пожалеют, что этот мир не погиб вместе с Землёй.
У ворот Зоны 19 встали лагерем репортёры CNN. Fox News собирало бывших и действующих членов на интервью. Длань Змея давала пресс-конференцию в Нью-Йорке, а глава ГОК лишь скупо заметил: "Без комментариев".
- Нам конец, как вы думаете? - спросил агент Лессенджер.
- Фонду, может, и конец, - сказал доктор Клеф. - Но я полагаю, что у нас ещё какое-то время будет, чем заняться.
- Но люди не будут нам доверять, когда узнают. Просто не поймут.
- Ну и класть на них тогда. Работу надо работать, нравится им, или нет. Кстати, ты так и будешь там сидеть, пока не арестуют, или поможешь мне с планом "Б"?
Через секунду Лессенджер поднялся на ноги и пошёл за Клефом. Миру придётся подождать, или мира не станет вообще.
Там, где некогда был целый мир, расстилалась бескрайняя пустыня, очищенная адским жаром умирающей звезды этого мира. В небе появился огонёк. Сначала он казался тусклым на фоне звёзд, потом стал больше и ярче.
Когда огонёк подлетел ближе, оказалось, что это корабль из металла и света. Он притормозил, сопротивляясь притяжению мёртвой планеты, замедлился, почти остановился, и нежно опустился на сухую пыль.
И вот из корабля спускается фигура, целиком облачённая в пластик. Волнообразной походкой она выходит на поверхность, волоча за собой длинный хвост. Она просеивает песок, находит несколько артефактов ушедших времён, когда на этой планете ещё была жизнь. Существо быстро уносит их на борт корабля, ибо улететь нужно ещё до рассвета, пока солнце не начало вновь опалять пески своим жаром.
Уже на борту существо снимает тяжёлый скафандр, водит конечностью, покрытой роговыми выростами, над находками, и тянется к заинтересовавшему его амулету. Существо замирает. И тогда из его гортани вырываются слова, для которых она совсем не предназначена - "Сколько можно, мать вашу?!"
Лежу на столе. Не могу шевельнуться. Почему не могу? Вот мужчина в белом халате. Он похож на усатого дедушку. Что он там делает с ножом? Надо внести перемены. Взять, потянуться и…
Лежу на столе. Не могу шевельнуться. Ой! Голова моя. Что происходит? Надо внести перемены. Взять, потянуться и…
Лежу на столе. С головой что-то неладно. Почему не могу двинуться? Только что шевельнулась рука, но я ею не двигал. За мной кто-то стоит. Боже мой. Боже мой, они меня сцапали. Надо внести перемены. Взять, потянуться и…
Что-то не так. Двинуться не могу. Голова… плохая. Не могу думать. Надо изменить. Потянуться и…
- Не опасно ли это, доктор Манн? - нервно спросил ассистент. - Что если он проснётся и попробует стереть нас из бытия или что-то вроде того?
- Он уже пробовал, - ответил хирург. - К счастью, наши блоки позволяют ему только стирать память себе самому, ничего более.
Официально агент Ламент погиб пятнадцать лет назад. Разбился на скутере, катаясь по озеру в Техасе.
Похороны Ламента прошли через неделю после этого. В открытом гробу лежало не его тело, но никто не заметил.
Мозговые функции прекратились три месяца назад в результате тупой травмы, нанесённой верным последователем Церкви Разбитого Бога.
Сердце перестало биться шесть недель назад. Ему не давали остановиться, чтобы покойный точно не выкинул какой-нибудь любопытный фокус. Влияние объектов всякое поменять может. Даже смерть.
Пять недель назад его кремировали и похоронили пепел в маленькой урне. Её залили бетоном и поставили номер.
Его дело сдали в архив четыре недели назад. Выплату зарплаты прекратили. Пенсия выплачивалась анонимным переводом матери Ламента. Она думала, что выиграла какой-то конкурс.
Три недели назад его друзья в грудь себя били, что не забудут Ламента. С тех пор они о нём не вспоминали. И больше не вспомнят. Даже не заметят, что что-то изменилось.
Два дня назад было закрыто последнее из нерешённых дел Ламента. Теперь его имя не значится ни в одном деле, находящемся в работе.
А сегодня заведённые им часы остановились в последний раз, и новый жилец его комнаты поставил вместо них свои, а старые выкинул. И теперь Ламент умер окончательно.
Кондраки работал, матерясь.
Как они на него вышли? Он скрывался уже больше года. Нет дураков-соседей, нет камер наблюдения, выдать его было просто нечему. Откуда Фонд узнал, куда он скрылся?
Но на этой частоте вёл переговоры только Фонд. Его коды устарели, так что сказанное оставалось для него тайной, но они были близко. Столько времени прошло, и вот они явились за ним.
Нет. Нет, они не вернут его обратно. И не казнят. Только не его. Он не даст им такой радости.
"Наверное, Клеф", - думал Кондраки. Да, обязательно будет Клеф. Больше им послать просто некого. Никто другой не гарантирует успеха, не приведёт его обратно. Что ж, это задание Человек с Укулеле не выполнит.
Он отступил в убежище и заминировал там всё. Погибнет не только Клеф, но и сам Кондраки, не дав сопернику ни одной возможности. Даже мозг не уцелеет. Почти идеально, лучше было бы только если сделать так, чтобы взрыв был в форме отогнутого среднего пальца.
Послышался шум.
- Улыбнись же, засранец" - прокричал Кондраки, нажимая кнопку.
В нескольких километрах от убежища агент Мелендез услышал рокот. На секунду он задумался, что бы это могло быть, но отогнал эту мысль. Надо было заниматься делом, искать аномального оленя.
Том Сойер плывёт на плоту по реке. Я машу ему рукой с берега, как обычно.
Гоблины скачут на наш спешно составленный строй. С нами бок о бок встают эльфы и люди, и золото забыто. Здесь мы все вместе. Я покрепче сжимаю рукоять молота в ожидании боя.
Останавливаюсь в дневнике. "Есть кто?" - спрашиваю я. Нет ответа. Двигаюсь дальше.
Феццивиг танцует с женой. Все веселятся, но никто не видит двух гостей, которых вижу я. Хочется помахать им, но я перебарываю желание. Не такой здесь сюжет.
"Отрубить ей голову!" - визжит Королева, и все разбегаются, чтобы не попасть под её ярость. Никогда не любил эту книгу, но сейчас я почти доведён до отчаяния.
"Здесь кто-нибудь есть?" - Прошёл уже год, но даже я не могу сказать, как я это узнал. Почему не отвечают? Они пропали? Забыли обо мне?
Мимо бесшабашно катит Жаба. Он совершенно уверен, что будет жить вечно. Я один знаю, что он прав.
Появляется Гулли Фойл, завитки и линии на его лице ярко вспыхивают. "Пусть вам расскажут про ПирЕ, и все!" - кричит он, и вновь исчезает.
"Хоть бы кто-нибудь там оказался," - пишу я. - "Только вот мне больше нечего читать, всё закончилось. Ау? Где вы?"
Когда мне стукнет двести лет, меня не спросят внуки, никто не скажет: "- Правда, Фред, ты брал булыжник в руки, пулял по каждому окну?" - Я не отвечу, не вздохну…