Небольшой микроавтобус с тонированными стеклами катил по узким улицам Старого города. На вид он был совершенно обычным, и простой человек вряд ли бы догадался, что внутри старенького Фольксвагена с нарисованной на кузове рекламой местного сотового оператора сидит несколько вооружённых до зубов людей. Людей предельно собранных и сосредоточенных, поскольку сегодня им всем предстояло выполнить очень опасную работу. Как, впрочем, и всегда.
Воздух внутри тесного автомобиля, казалось, можно было потрогать руками – настолько была напряжённой атмосфера в нем. Оперативник МОГ Тета-15 «Хранители» Виктор Ермаков крепко сжимал в руках цевьё автомата и изо всех сил старался не обращать внимания на трёп двух докторов, зачем-то прикреплённых к его отряду. Беззаботное поведение Виктор и так никогда особо не одобрял, а уж на задании оно и вовсе было откровенно опасным. И, словно издеваясь над ним, учёные вели себя так, будто едут не на ликвидацию Скульптора реальности, а в деревню на выходные. Мало того, что предстоит разобраться со Скульптором, который с вероятностью в девяносто пять процентов не сдастся добровольно и полезет в бутылку вместе со всеми своими способностями, так еще надо будет и за этой сладкой парочкой присматривать, чтобы потом не пришлось укладывать их в пластиковые мешки. И оттого, что непосредственно в штурме участие научных сотрудников не предполагается (ещё чего не хватало!), легче не становилось.
Весёленькая перспектива.
– Зелёные – продукт эволюции, – тем временем изрек один из учёных, высокий худощавый мужчина неопределённого возраста, с серыми глазами. Если Виктор правильно помнил, его фамилия была Белов.
Его более плотный и коренастый коллега по фамилии Аларцев вопросительно глянул на него:
– Почему?
– Смотрите. Что отличает человека от животных? – спросил в ответ Белов и заговорщицки посмотрел на коллегу.
– Особо не задумывался, я химик по образованию, а не биолог. Прямохождение, гигиена, умение пользоваться инструментами, чувство юмора, наконец?
– Не совсем так. Все эти признаки присущи и животным. Человека же, если вспомнить марксизм, характеризует способность к созидательному труду.
Ермаков слушал их болтовню и все более уверялся в том, что устранение Скульптора если и удастся, то определенно не без потерь. На мгновение ему даже захотелось, чтобы в ходе операции возникла необходимость пустить умников перед собой, как живой щит, но Виктор тут же укорил себя за такую мысль и выбросил ее из головы.
– И причём тут труд? Если вспомнить зелёных из нашей картотеки, они не слишком-то торопились созидать и творить, – тем временем спросил Аларцев.
– В привычном нам понимании слова «созидание», коллега. Мы созидаем, прикладывая усилия воли и затрачивая свои силы для изменения окружающего мира. Зелёные же исключили из этой цепочки одно звено. Их воля меняет мир напрямую.
– Постойте-ка, то есть вы считаете, что способности зелёных – просто развитие той самой способности к созидательному труду? – прищурился химик, но ответ получить не успел.
– Хватит, господа, – прервал беседу двух учёных командир опергруппы. – Приехали. Учёные – остаетесь здесь, наблюдаете с помощью камер, держите связь по радио, Семёнов, Горидзе – охраняете их. Остальные – со мной.
Бойцы покинули микроавтобус и, построившись цепочкой, двинулись вслед за командиром в сторону подъезда. Прохожих во дворе почти не было, так что никто не обратил внимания на то, как в здание проникла группа милицейского спецназа. Такое прикрытие МОГ Тета-15 использовала во время большинства городских операций в конспиративных целях. Чтобы не спугнуть цель, опергруппа высадилась в соседнем дворе.
В целом о Скульпторе было известно не слишком много. 25 лет, родился и вырос в этом же городе, закончил местный политех и устроился на работу в офис – давить на кнопки и имитировать бурную деятельность. Словом, совершенно обычный обыватель. И тут он выясняет, что обладает способностями Скульптора реальности. Конечно же, парень начал чудить, пробуя свои силы, выясняя предел своих возможностей. И, судя по отчётам об инцидентах, предел этот был расположен довольно далеко. Как это часто бывало, обладая внушительной силой, начинающий зелёный тип мало задумывался о последствиях, а это значило, что он опасен не только для мира, но и для себя самого. Дезинформационный отдел денно и нощно вкалывал, подчищая дерьмо за Скульптором – стирал память уцелевшим свидетелям, запускал в прессу ложные сведения и многое другое.
Так или иначе, даже самый легкомысленный Скульптор рано или поздно задумывается о том, что кто-то им может заняться, пусть и не принимая возможных мстителей всерьез. При подготовке операции по устранению это было учтено: лобовой штурм исключили практически сразу. Снайперы группы заняли замаскированную позицию в квартире на втором этаже дома напротив, из её окон хорошо просматривалось жилище зелёного. Хозяев временно удалили, сообщив им по телефону о выигрыше в местной лотерее (разумеется, подстроенном). Таким образом, у опергруппы было достаточно времени, чтобы убрать Скульптора и ликвидировать все следы.
Просто выстрелить ему в голову, когда он подойдет к окну.
Виктор пристроил снайперскую винтовку на подоконнике и затаился. Через оптический прицел отлично просматривалась кухня и соседняя с ней комната. Скульптор время от времени показывался на глаза, заходя то в одну, то в другую комнату, не останавливаясь надолго и не давая оперативнику прицелиться как следует.
– Черт, у него шило в жопе, что ли? – недовольно произнёс в соседней комнате Миша Терентьев, другой оперативник. – Никак не остановится.
Ермаков снова прильнул к прицелу. Скульптор сидел во второй комнате, но было видно только его ноги. Обычного человека можно относительно легко нейтрализовать выстрелом в ногу и после взять тёпленьким. В случае Скульптора бить надо наверняка, чтобы зелёный не успел наворотить бед. Только в голову и с первого выстрела – так, чтобы он не успел понять, что его убивают, и не смог среагировать. А в открытом бою со Скульптором не выстоит никто, разве что другой Скульптор, но о возможной схватке двух безумцев с неограниченной силой Виктор предпочитал не думать.
– Командир, – в соседней комнате снова зазвучал Терентьева. – Цель не показывается в поле зрения полностью, не можем сделать точный выстрел, повторяю, не можем поразить цель. Какой будет приказ? Приём.
– Терентьев, Ермаков, осмотрите комнаты и сообщите, где у него стационарный телефон, приём, – ответил командир.
Оба оперативника внимательно осмотрели комнаты. Телефона видно не было, вероятно, он находился в прихожей. Скульптор продолжал сидеть на диване в комнате – видимо, смотрел телевизор.
– Командир, телефона не наблюдаем, повторяю, телефона не наблюдаем, – сказал Виктор. – Может, на сотовый ему позвонить, вдруг выйдет, приём?
– Отставить звонок, Ермаков. Не факт, что он выйдет или задержится у окна надолго. Продолжайте наблюдение и ожидайте дальнейших указаний. Конец связи.
Делать нечего, пришлось наблюдать дальше. В душе Ермаков уже начал злиться на вперившегося в телевизор зелёного, но внешне был абсолютно спокоен. Успех многих операций зачастую зависит не столько от меткой стрельбы, сколько от терпения и выдержки. Но все же, что там такого смотрит этот Скульптор? Порнуху, что ли?
Еще десять минут ничего не происходило, а потом Виктор услышал на улице детский голос:
– Андрей!
Виктор бросил взгляд вниз. Во дворе точно напротив окон квартиры зелёного стояла худенькая светловолосая девочка лет двенадцати в замшевой куртке и с рюкзаком за спиной. Обычная российская школьница, каких много. Что она здесь забыла?
– Андрей Сергеевич! – снова крикнула девочка.
И тут Виктор вспомнил, что Андреем Сергеевичем звали Скульптора реальности. Ясно, ребята поняли, что зелёного так просто не выманить и придётся импровизировать. И тут очень удачно подвернулась эта девочка.
– Миша, приготовься, – бросил он напарнику.
Ермаков и Терентьев взяли на прицел окна, готовые в любой момент выстрелить в голову зелёному. Девочка позвала Андрея ещё два раза, после чего тот наконец-то оторвался от своего занятия и подошел к окну. Окно он, к счастью, открыл рукой, а не телекинезом. Как только Скульптор показался, все внимание Виктора сконцентрировалось на его лице в оптическом прицеле. Девочка заговорила со Скульптором, тот что-то ей отвечал. Слов было не разобрать, да и неважно, о чем они говорили. Главное, чтобы ребёнок продержал Скульптора в оконном проёме достаточно долго, чтобы оперативник мог прицелиться и сделать один точный выстрел.
Судя по выражению лица, зелёный был недоволен, но явно старался держаться с девочкой вежливо. Виктор начал последние приготовления к выстрелу.
Расстояние.
Поправка на ветер.
Задержка дыхания.
Плавное нажатие на курок.
Тихий хлопок.
Звон упавшей на пол гильзы и визг испуганной девочки.
Пуля попала Скульптору точно в лоб, отбросив его назад. К плачущей девочке тут же подбежали два человека и куда-то её увели, а в квартиру Скульптора поднялись остальные бойцы вместе с двумя учёными. Несколько невесть откуда взявшихся мужчин в полицейской форме – вероятно, переодетых агентов Организации, – принялись наводить порядок во дворе, разгоняя зевак. Ермаков оторвался от прицела, мысленно отмечая очередную ликвидированную угрозу и радуясь, что обошлось без потерь среди гражданских.
– Отличный выстрел, – произнес командир опергруппы по рации. – Собирайте манатки и возвращайтесь к машине, задание выполнено.
Вскоре уже ничто во дворе не напоминало о том, что недавно в нем был застрелен сверхчеловек. Зевак разогнали и обработали амнезиаками, из квартиры убрали тело, вытерли кровь, а саму квартиру опечатали. Родственникам сообщат, что Андрей погиб в результате несчастного случая. Или от инфаркта – сейчас от него умирают и люди намного моложе этого неудавшегося скульптора.
Опергруппа погрузила в микроавтобус своё снаряжение и загрузилась сама. Тело зелёного в пластиковом мешке аккуратно положили на пол. Автомобиль тронулся с места и поехал на базу. На базе «Хранители» пройдут дебрифинг и отправятся отдыхать, а оба учёных с трупом поедут в другую Зону для проведения исследований. Ермаков выпрямился и утёр рукой пот со лба: хотя устранение Скульптора прошло как по маслу, понервничать все же пришлось изрядно. Больше всего оперативнику хотелось лечь на кушетку и покемарить хотя бы пару часов, а лучше полноценно проспать восемь. В принципе, можно бы было подремать и в микроавтобусе, если бы двое учёных не продолжали трепаться и спорить:
– …сам посуди, на что это похоже. Все эти наши объекты – они же выходят за рамки нашего понимания! – вдохновенно вещал Белов. – Мы не можем работать с ними правильно, играть с ними на одном поле. Вместо этого мы берём всё, что нам непонятно, городим костыли и подпорки только для того, чтобы картина мира оставалась для нас понятной и привычной. С годами наши костыли становятся всё удобнее, подпорки – технологичнее, но это же не дело! Возьми те же несуразные пироги, я знаю, ты читал про них. Мы тратим столько сил просто чтобы сохранять статус-кво, в то время как покойный, – доктор кивнул на труп Зелёного, – мог бы избавиться от них в мгновение ока.
Виктор почувствовал, что у него начинает болеть голова.
– Получается, что мы находимся на переднем крае прогресса, и мы же его тормозим. Сдерживаем, если можно так выразиться, – закончил речь Белов.
– Но что будет, если мы перешагнём через этот край? – спросил Аларцев. – Если не сдерживать прогресс, выпустить его из-под контроля, то мы можем шагнуть в самую настоящую пропасть! Мы просто ещё не готовы к таким революциям. И вряд ли когда-нибудь будем.
– Да, я знаю, что наша задача – обезопасить, удержать, сохранить. Даже не задача – миссия. Но чисто умозрительно мы отказываемся от очень многого…
Нет, ждать, пока яйцеголовые заткнутся, определенно было бесполезно. Поэтому Виктор просто прикрыл глаза и погрузился в свои мысли. Так он и ехал весь оставшийся путь: закрыв глаза, запрокинув голову и пытаясь не слушать спор двух учёных, которые настолько увлеклись, что чуть не начали размахивать руками. Даже когда автомобиль прибыл на базу и высадил оперативников, Аларцев и Белов продолжали спорить.
Ермаков и Терентьев выбрались из микроавтобуса последними и зашагали в сторону командного центра.
– Что ж, очко в нашу пользу, – произнес Миша. – Мы убрали очередного скульптора. Повод для гордости.
– Ага, – безразлично ответил Виктор.
– Ты что, не рад?
– Не особо, – вздохнул Ермаков. – По крайней мере, сейчас. Я слишком вымотался, чтобы бурно реагировать и восторгаться.
– Отчего ты устал? Устал убивать всякую опасную дрянь?
– Нет, я устал от трёпа этих ученых. Я не понимаю, как им удается столько говорить и не уставать.
– А мне интересно было послушать, – Виктор хмуро посмотрел на напарника, но тот продолжил: – Вот смотри, мы сражаемся со злом. В самых разных видах. Скульпторы, всякие злые твари и так далее.
– Ну сражаемся, дальше что?
– Помнишь, что там умники говорили про эволюцию?
– Ну да.
– Вот что тогда радости с ними драться? Если они – новый шаг эволюции, они займут наше место.
– Разве это хорошо?
– Ну а представь, что мы все Скульпторы. Что тогда будет?
– Будет конец света класса ХК. Сам понимаешь, почему.
На это Миша ничего не ответил.
– Поэтому мы должны драться. Выживание, понимаешь? Если выживут они – значит, они самый приспособленный вид. А если мы – значит, они тупиковая ветвь и вымрут. И не знаю, как тебя, но меня мой вид устраивает больше.
– Нет, ну почему сразу конец света? Можно же этого избежать, согласись.
– Такого не будет.
– Но…
– Слушай, не грузи. Пошли быстрее, скоро дебрифинг начнётся.