Я слушал телепередачу вполуха, усаживая Хелен на стул.
"…снесены, не осталось ничего кроме огромной дыры. Ураганы, отмеченные в этом регионе, на самом деле представляют собой результат движения воздуха и воды, устремившихся в…"
- Давай, давай, - приговаривал я, переключая канал. У меня никак не выходило выбросить из головы Северную Корею. Я искал больших новостей.
"…чьи расхождения во взглядах теперь шире, чем когда-либо. Министр обороны выступает на стороне секретности, утверждая, что это было направлено на защиту населения. Президент отрицает…"
Это было уже лучше, но все-таки не то, что нужно.
- Слушай, Хелен, я знаю, ты ненавидишь, когда я переключаю каналы, - сказал я. - Но бога ради, сейчас же изменился целый мир! Разве тебе не интересно?
Я просто не мог понять, почему ей не интересно. Наверное, я никогда не пойму женщин.
Я снова переключил канал и отмахнулся от мухи перед лицом.
"…что-нибудь знает о произодшем, настоятельно просим связаться с нами. Наш корреспондент в Парламенте подтвердил, что Глобальная Оккультная Коалиция основана в том числе коронованными…"
Я помотал головой. Все равно не то. Лицо Хелен выражало некоторое неодобрение.
- Прости, - сказал я, - но ты не понимаешь, что это для меня значит. Ты нормальная. А я никогда не вписывался. Никогда не был частью чего-то целого. Тебе это легко, но для меня нигде никогда не было места.
Я переключил канал.
"…деньги как у всех, Роберт. У наших клиентов взыскательный вкус, и мы делаем все возможное, чтобы соответствовать их ожиданиям. Не думаю, что вы обнаружите в нашей деятельности что-нибудь незаконное. Я бы не назвал…"
Я накрыл руку Хелен своей.
- Теперь все изменилось. Есть другие такие же, как я. Представляешь? Я не один. Правда не один. - Я замотал головой. - Ох, нет, нет, я не это имел в виду. Конечно, я рад, что мы встретились. Но мы знаем друг друга всего несколько дней, а я искал таких, как я, всю жизнь. Ладно, представь, что ты одна в мире можешь видеть. Больше никто не знает даже, что такое "синий", не говоря уж о том, что небо - синее. Ты можешь вообразить, как тебе было бы одиноко?
"…чтобы предстать перед международным судом. На данный момент Фонд SCP не дал согласия на…"
- Слушай, мы продолжим буквально через минутку. Только дай мне найти что-нибудь. Кто-то же должен об этом говорить, вот увидишь, - сказал я Хелен. Я снова переключил канал, и на этот раз мне повезло - в студии рядом с ведущим сидела молодая девушка. - Вот, смотри!
"…исследования, потому что некоторые доктора слегка пугали. Но по большей части было не так уж плохо. Только ужасно одиноко", - говорила она.
Это была блондинка лет двадцати. Симпатичная, хотя Хелен все-таки симпатичней.
"И это все из-за вашего… таланта?" - спросил ведущий.
Грубый мужик. В очках. Терпеть не могу людей в очках. Просто бесят.
"Да, это так", - сказала она. - "Они говорили, что это может быть опасно."
"Вы можете продемонстрировать нам это?" - попросил ведущий.
Она кивнула и взяла фотографию, на которой был изображен темнокожий парень в дорогом костюме. Как только она коснулась ее, изображение начало двигаться.
Ведущий позвал кого-то за сценой, и в студию вошел тот парень. На фотографии видны были его движения. Когда девушка дотронулась до изображения, парень подпрыгнул и сказал, что почувствовал ее прикосновение. Камера подъехала ближе, и на его коже стало видно пятно в том месте, где она коснулась фотографии.
"Вы всегда умели это?" - поинтересовался ведущий.
"С весьма юных лет, по крайней мере", - ответила она.
Я выключил телевизор. Мы увидели достаточно.
- О, Хелен, - начал я, чувствуя, как в уголках глаз собираются слезы. - Это так здорово. Я больше не урод. Я не один, впервые за всю свою дурацкую жизнь я не один. - Я потянулся и легко погладил ее по щеке. Она была бледна, но все еще с розоватым оттенком, как накануне.
Я смахнул мух с ее кожи. Мы долго говорили, пришла пора заканчивать. Если человек слишком долго пробудет мертвым, то начнет вонять, и люди не поймут. Я разорвал кожу и мышцы на ее руке, вывернул ее из локтевого сустава и начал жевать. Мускулы вокруг моей челюсти размеренно напрягались и увеличивались, когда я перегрызал кость. Закончив, я решил, что пора уже выйти на улицу.
Мир изменился, и я впервые чувствовал, что в нем найдется место для меня.