Привет, Хэнк.
Сразу к делу — я умираю. Наверно, это не то, что ты рассчитывал услышать спустя столько времени, но это то, о чём нам нужно было давно поговорить. Я попрошу отправить это письмо после того, как меня уже не станет. У нас всегда были разногласия по этому поводу, но я всё ещё остаюсь религиозным человеком и хочу уйти так, как мне было положено изначально.
За последние полгода, после того как узнал о своём диагнозе, я начал поднимать контакты всех, кто был задействован в инициативе «Эпилог». По итогу я ходил от одной могилы к другой, пока в списке не осталось лишь двух имён: моего и твоего. Скоро ты официально останешься последним сотрудником Организации.
Теперь ответственность за наше наследие полностью ложится на твои плечи, Хэнк. Только ты теперь можешь решать, что делать со всеми этими бесконечными засекреченными архивами. Ты прекрасно знаешь моё мнение на этот счёт. Мне жаль, что я поступаю так эгоистично, оставляя тебя разбираться со всем этим в одиночку, но моё время пришло. Старик должен освободить место для своих детей.
Удачи тебе, Хэнк. Я надеюсь, ты сможешь принять правильное решение.С наилучшими пожеланиями, А. Грейс
Вечер. Лесная полоса. Снежная метель. Сквозь буйствующую стихию медленно пробирается одинокий силуэт. С каждым пройденным шагом его ботинок всё глубже проваливается в снег. Рядом с человеком парит фонарь, позволяющий ему видеть чуть дальше собственного носа. Зимние очки то и дело забиваются, заставляя постоянно протирать их. Во встроенный в них монитор он мог наблюдать, что до маячка оставалось пройти всего пару сотен метров.
Уже к этому моменту человек понял, насколько же было опрометчиво игнорировать сегодняшний прогноз погоды. Пусть современная одежда позволяла выдерживать и гораздо более экстремальные температуры других планет, сценарий быть погребённым под снегом на краю Земли не сильно устраивал человека. Сам не понимая почему, но взять свой цифровой дисплей из машины, чтобы связаться с кем-то или просто хотя бы не заблудиться среди бескрайнего хвойного леса, человек сегодня не решился.
Видимо, он не хотел брать с собой слишком много из будущего, чтобы хоть немного проникнуться оставшимся прошлым, что сохранилось в глубинах этих гор.
На горизонте появляется силуэт массивной гермозатворной двери, что была утоплена в одной из скал. Подойдя к ней, человек обнаружит, что электронный замок хоть и покрылся коркой льда, но всё ещё работал. Немного разморозив его механические компоненты урановой зажигалкой и введя на его старом циферблате свой ключ доступа, перед человеком на небольшом экране высветилась зеленоватая надпись: «Добро пожаловать, Хэнк Руперт». Металлические затворы медленно втянулись, и дверь отворилась, открыв Хэнку дорогу в его давно позабытое прошлое…
«Проверка, проверка. Кхм… Меня зовут Хэнк Руперт. Делаю эту запись на тот случай, если со мной вдруг что-то случится. На мне теперь лежит столько ответственности, хех… что приходится заниматься подобными вещами. Надеюсь, эти записи никогда не пригодятся, и я смогу рассказать всё лично. Но тем не менее — запасной вариант никогда не помешает. Особенно сейчас.
Начнём с малого: я являюсь последним действующим членом организации, что известна для широкой общественности под именем "Фонд". Вы наверняка слышали о ней где-то сотню другую лет назад, когда наш мир кое-чего лишился. Так вот, забудьте всё, что вы когда-либо знали о нас. Всё это было не более чем красивой сказкой, которую специально сочинили для вас, чтобы скрыть правду о том, чем мы были на самом деле.
Но вот пришло время рассказать вам, чем на самом деле когда-то являлся Фонд».
Бродя по коридорам комплекса, Хэнк с ностальгией разглядывает потрёпанные временем знаки, плакаты и таблички. «Осторожно: Меметическая угроза», «Комитет по этике — это доказательство нашей человечности», «Отдел по изучению тауматологии». Возле одной из таких он останавливается. На целую стену была нанесена эмблема Фонда со словами под ней:
«Обезопасить. Удержать. Сохранить».
Несколько минут Хэнк стоит возле неё, а затем продолжает двигаться дальше. На его удивление, во всём комплексе уже был свет, хотя раньше нужно было каждый раз запускать генератор вручную. По всей видимости, кто-то всё же решил провести кабель к атомной магистрали. В настоящее время атомная энергетика настолько продвинулась вперёд, что использовалась даже в электрических зубных щётках.
Миновав кухню и оказавшись в офисном крыле, Хэнк с некоторым усилием проворачивает ручку своего кабинета. В открывшемся пространстве всё осталось как сотню лет назад. Отключив фонарь и сняв верхнюю одежду, Хэнк находит в столе свою ключ-карту, после чего накидывает лабораторный халат. Стоя перед зеркалом, он смахивает пыль с плеч и поправляет воротник. На его лице появляется мимолётная улыбка.
— Что-же… в последний путь.
«Как некоторые из вас уже знают, "Фонд" был создан как ответ на открывшуюся человеку аномальную изнанку нашего мира. Девизом был слоган: "Обезопасить. Удержать. Сохранить". Это мы и делали: скрывали аномалии от широкой общественности, ставили их на содержание и строили для них специальные камеры. Конечно, это очень схематичное описание того, чем мы занимались. Да и для некоторых объектов был немного другой порядок действий и условия, но в общих чертах — так примерно всё и работало.
О да, кстати, возрадуйтесь конспирологи всех мастей, ибо некоторые из ваших теорий имеют под собой реальные основания. Фонд создал для вас целый мир, где аномалий никогда не существовало. Для этого в ход шло всё: переписывание истории, создание фальшивых организаций и личностей, массовое стирание и переписывание памяти. Уж что, а врать мы всегда хорошо умели. И мы бы продолжили заниматься этим, если бы не настал тот самый день…»
Склад напоминал собой уже больше краеведческий музей, чем какое-то помещение для хранения. Тысячи уже не аномальных вещей, что раньше хранились в специальных ячейках этого комплекса, теперь пылились на полках высоченных металлических стеллажей. Организация не теряла надежды на то, что вся эта ситуация с исчезновением аномального мира носила лишь временный характер.
Хэнк смотрел на все эти бесчисленные ряды несколько иначе, чем сотню лет назад. С тех пор как люди научились изменять человеческий геном, средняя продолжительность жизни начала стремительно расти. Когда ты можешь прожить не одну сотню лет, то удержать все события в голове становится проблематично. Однако воспоминания продолжают храниться в наших старых вещах.
И чем дольше ты живёшь, тем больше ты от них зависишь.
Наконец Хэнк дошёл до отдела склада с припасами. У Фонда в своё время были ресурсы, чтобы производить сухпайки, что способны храниться на протяжении сотни лет. И это срок, который был указан скорее для протокола: на самом деле он был гораздо больше.
На месте Хэнк обнаруживает, что некоторая часть запасов отсутствует. По всей видимости, кто-то решил всё-таки выкинуть те, что просрочились на пару лишних десятков лет. Хэнк берёт одну из коробок и вздыхает.
Ему предстоит сегодня ещё много работы.
«В один день всё просто взяло и исчезло. Да, прямо как вы сейчас представили: просто "пуф" и аномальной части мира будто бы никогда и не было. Она не сказала ничего на прощанье, не оставила записки, не кинула даже последнего взгляда. Просто взяла и исчезла. Мы не знаем, почему это произошло. Не знаем, навсегда ли это. Не знаем, причастны ли мы как-то к этому. Единственное, что можем утверждать точно — аномалий больше нет.
В тот день вы о нас и узнали. Оказалось, что аномалии были в вашей повседневной жизни и занимали там не последнюю роль. Поэтому, когда всё исчезло, нам пришлось раскрыть факт нашего существования, чтобы объяснить все появившиеся пробелы в вашем мировосприятии. Конечно, тот Фонд, что мы тогда вам презентовали, имел мало общего с настоящим, но факт остаётся фактом: нам пришлось признать, что мы существуем.
Оставалось понять, что же нам делать теперь дальше».
— Ну же… ну пожалуйста.
Хэнк снова прикладывает ключ-карту к электрозамку двери. На экране появляется надпись:
«Ошибка распознавания чипа. Попробуйте ещё раз».
— Ой, да ну! Откройся всего ещё один раз, молю…
Протерев ключ-карту об рукав своего халата, Хэнк медленно и аккуратно поднёс её к экрану и максимально плотно приложил к считывающему устройству.
«Ошибка распознавания чипа. Попробуйте ещё раз».
— Старый ты кусок дерьма! — Хэнк со всей силы пинает дверь ногой, и неожиданно та достаточно легко открывается. По всей видимости, кто-то забыл закрыть её до конца.
Хэнк глубоко вздыхает. Отодвинув рукой дверь, он щёлкает выключатель. Свет загорается, и его глазам предстаёт комната с архивами. Несколько металлических стоек удерживали ДНК-диски, использовавшие для записи вместо бинарных чисел нити ДНК, что позволяло хранить в десятки раз больше информации, на любом другом носителе до этого. Благодаря этому, на смену гигантским серверным с данными пришло одно небольшое помещение с компьютером.
В нос Хэнка сразу же ударяет запах чего-то прогнившего и затхлого. Опустив свой взгляд, он наблюдает горы мусора от съеденных кем-то рационов. Возле включённого компьютера Хэнк замечает какое-то подобие лежака, сделанного из деревянных паллет и порванных картонных коробок.
Сбоку слышатся какие-то телодвижения…
Не успевает Хэнк развернуться к источнику шума, как что-то прямоугольное и картонное пролетает в нескольких сантиметрах от его головы и влетает в дверь позади, заставляя его инстинктивно пригнуться и зажмуриться. Коробка отскакивает и грохается на пол. Хэнк только приоткрывает глаза, как некий силуэт отталкивает его в сторону и исчезает в дверном проёме. Не в силах удержать равновесие, Хэнк падает в кучу мусора.
Лежа в нём, он пытается понять, что вообще сейчас произошло…
«Что сделает нефтедобывающая компания, если вся нефть на Земле исчезнет? Верно — она обанкротится и перестанет существовать в считаные дни. Аналогию, думаю, вы поняли. Конечно, сначала у нас получалось убеждать инвесторов в том, что сам факт всего происходящего — это одна огромная аномалия, что требует изучения. Но время шло. И чем дальше, тем больше мы понимали.
Скоро Фонду придёт конец…
Когда этот факт уже никто не мог поставить под сомнение, высшее руководство в лице Совета О5 собралось на своё очередное заседание. Думаю, они понимали, что оно станет для Фонда последним. Нужно было решить, что нам всем делать дальше в этом новом мире. Несколько часов спустя двери переговорной комнаты открылись, и на свет была представлена последняя инициатива Организации с многоговорящим названием "Эпилог"».
— 9-7-3-8… — Хэнк дрожащей рукой проворачивает колесо кодового замка своего сейфа. После каждого поворота он нервно поднимает голову и смотрит в сторону двери своего кабинета. Удостоверившись, что там никого нет, он вводит следующее число. Введя последнее, он снова дёргает за ручку, но она всё так же не поддаётся, как и несколько попыток до этого.
— Твою мать… — Хэнк перебирает в своей голове множество различных комбинаций. Большинство из них было связано с какими-то датами из его жизни. Но вспомнить ту, что он придумал для этого сейфа ещё сотню лет назад, он так и не мог. Ударив сейф ногой, Хэнк сел в своё кресло и подпёр лоб руками.
В его голове стали всплывать события из прошлого. Он вспоминает своего отца, что работал учёным во времена ещё действовавшего Фонда. Он вспоминает, как последний отговаривал его идти по своим стопам. Он вспоминает свой первый день работы в Организации, своих приобретённых здесь друзей, свои первые эмоции, когда он увидел аномальный мир вживую.
Он вспоминает, как в один день почти всё это исчезло…
— 1-8-0-7… — Хэнк снова встаёт на колени и начинает крутить колесо кодового замка, не забывая при этом смотреть за дверью своего кабинета. Провернув до последней цифры, он берётся за ручку сейфа и затаив дыхание дёргает её на себя. С небольшим трудом, но дверца поддаётся. Отодвинув лежащий внутри контейнер с надписью «Амнезиак. Класс D» в сторону, Хэнк достаёт из сейфа чёрный кейс. Открыв защёлки по бокам, он поднимает крышку, под которой находятся пистолет модели UK USP и несколько магазинов с патронами к нему. Взяв оружие в руки, Хэнк вставляет в него обойму и передёргивает затвор. Неожиданно весь свет погас, оставив Хэнка в абсолютной темноте.
Что-то отключило генератор…
«Инициатива "Эпилог" — это огромная операция по сохранению и архивации всей имевшейся у Фонда информации на тот случай, если аномальная реальность снова станет актуальна. Может показаться, что это событие довольно мелочно в контексте нашей истории, но для Организации это был объём работ, который занял у нас по итогу несколько лет.
Знали бы вы, какой геморрой был переносить все эти бесконечные физические документы, газетные вырезки, кассеты, DVD и прочие дискеты в единый цифровой формат. Это даже не говоря о том, что нужно было ещё проводить поиски всего этого, в некоторых случаях приходилось восстанавливать повреждённые источники буквально чуть ли не по крупицам, а после всего этого заниматься структуризацией вышеперечисленного для единой базы данных.
Это была чертовски большая куча работы…»
Дверь очень медленно отворилась. В открывшемся проёме стоит Хэнк с пистолетом наготове и своим фонарём рядом. Его руки дрожат, со лба то и дело падают капельки пота, а дыхание так и норовит сбиться. Сквозь поднявшиеся комья пыли Хэнк внимательно оглядывает помещение генераторной.
Никого. Ну или, по крайней мере, ему кажется, что здесь никого нет. Хэнк медленно начинает идти мимо ряда турбин, проверяя каждый угол, за которым может кто-то находиться. Через каждые несколько шагов он останавливается и внимательно вслушивается. Единственное, что Хэнк слышит в эти моменты, так это звук биения собственного сердца. Он стоит так несколько секунд, а затем снова продолжает движение.
Наконец, Хэнк оказывается возле пульта управления, что находится в конце комнаты. Несколько манипуляций с программами запуска, и он слышит рёв от запустившихся позади турбин. Спустя несколько секунд зажигаются потолочные лампы, слепя привыкшие к мягкому свету фонаря глаза Хэнка.
Неожиданно кто-то хватает его сзади и подносит лезвие ржавого канцелярского ножа прямо к горлу.
— Ты один из них, не так ли?
Хэнк стоит, словно парализованный. В его нос ударяет запах чего-то испортившегося и перегнившего. В голову Хэнка приходит мысль, что здесь и сейчас для него всё и закончится.
— Бросай пушку и подними руки над головой так, чтобы я их хорошо видел.
Ладонь Хэнка аккуратно разжимается, и пистолет ударяется об кафельный пол. Он медленно поднимает руки над собой, начав дышать через рот. Незнакомец нагибается и поднимает свободной рукой пистолет, после чего убирает лезвие от горла Хэнка, бросает нож в сторону и отходит на несколько шагов назад.
— А теперь очень медленно развернись ко мне.
Хэнк делает всё в точности, как ему говорят. Когда он оборачивается, то его взору предстаёт мужчина среднего роста с длинными нерасчёсанными волосами, торчащей в разные стороны бородой, порванной одеждой, а также с покрывавшим всё вышеперечисленное слоем грязи. Хэнк ожидал увидеть здесь кого угодно, но только не стереотипного бездомного из прошлого века, что направлял пистолет в его сторону.
— Хех… Ты действительно сотрудник Фонда?
— Бы… Бывший сотрудник. Нас уже как п… полвека официально не существует.
— А да… конечно, не «существует». Вас никогда «официально» не «существовало», да? Кто же тогда построил всё это? Пришельцы?
— Вообще… этот комплекс первоначально был построен военными на базе старых шахт ещё во времена Второй мировой, а когда та закончилась и всё это перестало быть важным стратегическим объектом, он уже был приобретён нами…
Незнакомец резко начинает кусать себя несколько секунд за руку, как животное с блохами. Спустя несколько секунд он снова переводит свой взгляд на Хэнка. Незнакомец прищуривается и присматривается к бейджику на его халате.
— Ладно… Хэ-нк Ру-пе-рт. Это всё абсолютно не важно, потому что я знаю, что вы сделали…
— Я… не совсем понимаю, о чём вы.
— Я знаю про всё, что делала ваша организация…
— А. Вот теперь понял.
— Что ты «понял»?
— Ну вы сказали «…я знаю, что вы сделали…», где употребили «вы», и я подумал, что это обращение конкретно ко мне и моим действиям, но вы имели по итогу ввиду организацию, частью которой я являюсь. Просто я немного запутался из-за употреблённого «вы», которое…
— Заткнись! Хватит пытаться меня заговорить! — незнакомец делает шаг вперёд и направляет ствол пистолета прямо в лицо Хэнка.
— Хорошо, извини, я понял тебя! — Хэнк сделал шаг назад.
— Я знаю, что такое «Фонд». Знаю, чем вы занимались на протяжении своей истории. — незнакомец начинает смотреть пустым взглядом в пол, — Что за… ужасающие вещи вы делали, прикрываясь «исследованиями». Я знаю, что вы содержали у себя в бетонных камерах. Я знаю про то, как вы скрывали и лгали людям, лишь бы те никогда не узнали об этом всём. Я пробыл здесь… годы, изучая вашу базу данных. — незнакомец снова обращает свой взгляд на Хэнка, — Теперь, я знаю слишком много… Слишком много, чтобы остаться в живых…
— Вообще-то, я тут как раз таки за тем, чтобы рассекретить всю нашу базу данных общественности…
Незнакомец пару секунд стоит молча, после чего на его лице появляется улыбка и он издаёт смешок, что перерастает в смех. Незнакомец хватается за живот и опускает пистолет. Хэнк тоже начинает нервно хохотать. Так проходит несколько секунд, пока в один момент незнакомец не меняется в лице, замолкает и снова наводит пистолет на Хэнка, заставив последнего сразу же замолчать.
— Ты думаешь, я действительно в это поверю?!
— Ну… да? Аномалий больше нет… В секретности больше нету смысла.
— Ты… хех… ты правда думаешь, что хоть кто-то поверит в то, что всё просто взяло и «исчезло»? Всё то, что сейчас находится в базе данных, просто взяло и перестало существовать? Ты действительно думаешь, что люди в это поверят и будут жить как ни в чём не бывало? Со всем тем, с чем вам приходилось иметь дело?
— Люди… люди достойны знать правду, какой бы ужасной она ни была…
— Ты думаешь, что я действительно в это поверю? Вы всегда были лжецами… Сколько раз вы обманывали человечество, переписывая нашу реальность, наши воспоминания, наше будущее? Когда обычный человек узнает обо всём этом… он уже вообще больше никому и никогда не поверит. Я думаю, что всё это… «исчезновение» — это просто ещё одна попытка сокрыть следы вашей очередной неудачи.
Незнакомец взводит курок и направляет в лоб Хэнку.
— Я уверен, что сюда уже направляется группа МОГ или какая-нибудь подобная хрень, так что прости, но у меня нет другого выбора.
— Я г… г… говорю правду… Пожалуйста… ты не обязан делать этого. — Хэнк слегка зажмурился.
— Как я уже сказал — у меня нет выбора. — незнакомец жмёт на курок.
Проходит секунда, и ничего не происходит. Оба смотрят на пистолет и понимают, что его забыли снять с предохранителя.
Их взгляды на миг пересекаются. Незнакомец судорожно тянется второй рукой к затвору и опускает предохранитель. Подняв свой взгляд, он видит, как Хэнк уже хватает ствол его пистолета. Выстрел. В последний миг Хэнк успевает направить дуло в сторону от себя. Вторую свободную руку он сжимает в кулак и со всей силы бьёт прямо незнакомцу в челюсть.
Незнакомец теряет равновесие и падает на пол. Хэнк садится на него сверху и готовится сделать ещё один удар. Незнакомец резко начинает со всей силы пытаться перевести ствол пистолета обратно на Хэнка, из-за чего последнему приходится схватится обеими руками за дуло, чтобы удержать его в стороне. Хэнк пытается расцепить ладонь незнакомца, но тот вцепился в рукоять намертво. Незнакомец почти доводит ствол до груди Хэнка. Последний понимает, что его соперник не отступит.
Хэнк собирает все свои силы и начинает медленно разворачивать оружие в сторону головы незнакомца. Последний изо всех сил сопротивляется, но его физическое состояние не помогает ему в этом противостоянии. Хэнк разворачивает пистолет дулом к подбородку незнакомца. Он просовывает палец в спусковую скобу, прямо поверх пальца своего соперника. Выстрел.
Мозги незнакомца разлетаются по всему полу…
«После того как база данных была полностью собрана, Фонд отобрал несколько сотен самых лояльных и преданных Организации сотрудников, среди которых оказался и я. Фонд больше не мог финансово поддерживать своё существование, и единственное, что ему оставалось, — это найти людей, что будут готовы работать за идею. После этого «тот самый» Фонд перестал существовать.
В один день от него остались лишь логотип и пара сотен человек.
Шли месяцы, годы, десятилетия. По естественным причинам, число людей, участвующих в инициативе "Эпилог", стало стало сокращаться. Конечно, по идее, мы должны были приводить новых людей, что передадут знание следующему поколению, но в какой-то момент многие из нас испытали… некое разочарование, что ли? Мы стали жить привычной жизнью, где у многих была семья, друзья, работа… Всем постепенно становилось не до клятв, что они принесли десяток лет назад.
Прошло время, и нас уже осталось с два десятка…
Джеймс Грин, мужчина, 45 лет. Был лётчиком и потерпел крушение в горах. Был ранен. Не имел возможности вызвать помощь. Бродил по округе, пока не обнаружил закрытый комплекс. Нашёл старые заброшенные шахты в горах неподалёку. Смог обнаружить в них чёрный ход. Провёл здесь по меньшей мере 2 года 6 месяцев и 22 дня. Раздобыл карту доступа в кабинете одного из сотрудников. Изучал базу данных…
Такие выводы смог сделать Хэнк, изучив документы, что он нашёл в одежде трупа, логи с компьютеров, что использовал Джеймс, и несколько его записок, что он написал, по всей видимости, на случай, если с ним что-то случится.
Хэнк сидел в коридоре, не переставая думать обо всём этом.
— Вот зачем? Зачем ты продолжал читать, если знал, чем это закончится?! — Хэнк стал нервно протирать лицо ладонями, — Почему ты вообще здесь остался? Что тебя здесь нахрен держало?! — Хэнк встаёт с лавочки и, подойдя к мусорке, делает несколько ударов по ней ногой. Проходит несколько секунд. Хэнк снова делает удар ногой. После чего он садится на пол возле стены, и по его щекам начинают течь ручейки слёз. — Что я наделал? Господи… что я наделал…
«Год назад скончался мой коллега Грейс Аллен. Я знал его с тех времён, когда мы ещё работали с аномалиями в стенах Фонда. Грейс был выдающимся специалистом, добрейшим человеком и просто лучшим другом, которого можно было только пожелать. А ещё он очень сильно верил в мужика на небе, из-за чего отринул все достижения человечества за последние несколько десятилетий и решил сыграть в ящик. Я не виню его, конечно, но можно было предупредить и заранее о том, что я скоро останусь единственным участником инициативы "Эпилог".
Фух… Ну как-то так. Теперь я последний человек, что знает о существовании всего этого. Придётся ещё немного повозиться с архивами, но думаю, в скором времени вы сможете самолично прочитать обо всём этом со всеми именами и датами. Это всё наша история, от которой никуда уже не деться. Надеюсь, она будет хоть кому-то интересна в сегодняшних реалиях.
Больше мне нечего добавить. В моей квартире есть координаты места, где хранится база данных. Удачи вам со всем этим.
Конец записи».
Выстрел. Конфетти разлетаются во все стороны под звуки радостных аплодисментов.
— Как я уже и сказал, то, что мы с вами делаем, действительно важно. Сохранение нашей истории — это то, что помогало человечеству не повторять своих ошибок, а вместо этого учиться на них, чтобы создавать воистину прекрасные вещи, способные изменить наш мир в лучшую сторону. И сегодня мы в очередной раз собрались здесь с вами, чтобы напомнить себе о том, что наша история не забыта. Всё то, над чем трудилось множество людей, до сих пор важно. Нам нужно никогда не забывать об этом. — Грейс поднял бокал над своей головой, — Давайте же выпьем за это. — люди поднимают свои бокалы в ответ и, опустошив их, начинают разговаривать меж собой.
Небольшой старый офис комплекса был украшен множеством разноцветных шаров спокойных оттенков. На стене красовался плакат с неоновой надписью «100 лет инициативы "Эпилог"». На передвинутых и соединённых в букву «п» офисных столах, стоявших в центре помещения, находились различные домашние закуски, алкоголь и та самая чаша с непонятной жидкостью с башней из пластиковых стаканчиков рядом. Люди разошлись на разные небольшие группы и активно беседовали между собой о последних 10 годах, прошедших со времён их последней подобной встречи. Лишь один человек стоял отдельно ото всех в углу, погружённый в свои мысли.
— Опять прячешься от всех? — Грейс остановился возле Хэнка, держа два бумажных стаканчика в руках. Один из них он протянул старому другу.
— Если хочешь что-то спрятать, то прячь на самом видном месте. — Хэнк взял стаканчик.
— Кажется, будто бы прошла вечность с тех пор, как мы виделись в последний раз.
— Да знаешь… Просто думаешь, что время вот-вот начнёт идти наконец медленнее, но потом оказывается, что пора снова на какой-нибудь юбилей.
— И то правда. — Грейс отпил из своего стаканчика и на секунду сморщился, — Ну и мерзость, впрочем, как обычно. Ну так… как у тебя дела? Выглядишь сегодня как-то блёкло.
— Всё окей, просто немного задумался. — Хэнк окинул взглядом помещение и всех в нём присутствующих, — Обо всём этом…
— Мда… Когда к чему-то появляется приписка «100 лет», а ты ещё помнишь про «10 лет», то это повод задуматься над чем-то.
— Так… что будем делать дальше? Людей здесь больше не становится, а аномалии не спешат снова появляться.
Грейс тяжело вздыхает.
— Не думаю, что сейчас стоит думать об этом. Думаю, сегодня можно просто насладиться моментом и немного отдохнуть.
— Грейс, а когда нам думать об «этом»? Хочешь поднять вопрос, когда здесь будет стол с чёрно-белыми фотографиями вместо людей?
— Слушай, Хэнк, я понимаю, что вы все рассчитываете на меня и мои слова, но правда в том, что я не знаю, что нам делать дальше. — Грейс опустил свой взгляд в пол, — Одно дело подбадривать людей, а другое решать… такое.
Хэнк фыркнул.
— Классно они придумали: свалить всё на нас, а самим уйти на пенсию…
Несколько секунд Грейс и Хэнк стоят в тишине.
— Возможно, у нас остаётся только одно решение.
— Ну, удиви.
— Возможно, стоит всё-таки просто выложить всё это в открытый доступ?
Хэнк издаёт еле слышный смешок.
— Реально? Типа мы потратили кучу сил и времени, чтобы всё это не попало в руки к обычным людям, чтобы теперь просто выложить всё это на суд общественности?
— Если мы не хотим, чтобы в один день вся наша история исчезла, то нам придётся пойти на такие меры. База данных теперь не более чем сборник страшилок для детей, и скрывать её просто больше не имеет того смысла, который стоял за этим изначально.
— А что, если аномалии вернуться?
Грейс закатил глаза.
— А что, если завтра взорвётся Йеллоустонский вулкан? Или на Землю упадёт метеорит? Или начнётся третья мировая? Прошла уже сотня лет, а аномалии так и не появились. Мы не можем строить всю жизнь вокруг того, что в ней может случиться что-то ужасное. Жить в вечном страхе просто неразумно и глупо. Фонд точно работал не для такого…
Хэнк опустил свой взгляд в стаканчик, разглядывая там своё нечёткое отражение.
— Я не могу поверить, что нам придётся сделать это…
— Рано или поздно, но это произойдёт. Люди достойны знать правду, Хэнк, какой бы ужасной она ни была. Это будет сложным решением, но мы должны его принять…
— …вместе.
Хэнк сидел у себя в кабинете, держа в руках рамку с фотографией. На ней была запечатлена группа людей, среди которых рядом с друг другом стояли старые друзья.
— Мы правда должны сделать это? — поставив фотографию обратно на своё место, Хэнк берёт свою ключ-карту и направляется к входной двери.
Проходит несколько часов. Хэнк бесцельно бродил по пустому комплексу, ища в серых бетонных стенах ответы на вопросы, что крутились у него в голове. В своих странствиях он успел посетить пустые камеры содержания, большинством из которых являлись стандартные С-1 и С-2, но некоторые были специально сконструированы для более опасных объектов. Внутри этих бетонных коробок до сих остались следы их прошлых заключённых.
«…ты правда думаешь, что хоть кто-то поверит в то, что всё просто взяло и «исчезло»?»
Побывал Хэнк и в исследовательском отделе. «Отдел по исследованию биологических организмов», «Отдел по исследованию ИИ», «Отдел по исследованию оккультизма» и ещё множество табличек с ничего не значащими теперь словами. Большинство техники и приборов было продано, ещё когда Фонд существовал в своём настоящем обличии. Теперь это были пыльные и абсолютно пустые кабинеты, где когда-то кипела жизнь.
«Ты действительно думаешь, что люди в это поверят и будут жить, как ни в чём не бывало? Со всем тем, с чем вам приходилось иметь дело?»
Дошёл Хэнк и до комнат для испытаний. Специально укреплённые обширные помещения с белыми стенами, где когда-то проводились опыты. За всем происходящим наблюдали учёные через стоящие по всему периметру камеры видеонаблюдения. Совсем неподалёку для удобства находился блок с заключёнными класса D. Тесные камеры, практически ничем не отличавшиеся от таковых в обычных тюрьмах. Разве что, здесь чаще появлялись новые лица и исчезали старые.
«Вы всегда были лжецами… Сколько раз вы обманывали человечество, переписывая нашу реальность, наши воспоминания, наше будущее? Когда обычный человек узнает обо всём этом… он уже вообще больше никому и никогда не поверит».
Хэнк ходил, погружённый в поток своего сознания. В его голове снова прокручивалась вся его жизнь. В ней он старался найти то, что могло бы хоть как-то помочь ему сейчас. Любое воспоминание, которое помогло бы ему принять правильное решение… В один момент он останавливается возле стены с эмблемой Фонда и словами под ней:
«Обезопасить. Удержать. Сохранить».
И в этот момент он наконец понимает…
«Эм… Привет. Это Хэнк. Да, знаю, что звучит «очень» странно, но прослушай всё до конца. Это важно. Я думаю, у тебя сейчас в голове множество вопросов касательно того «кто ты?», «где ты?», «почему ты слушаешь эту запись?». Первое, что тебе нужно сделать, — это не паниковать. Всё самое сложное уже позади, и теперь можно просто расслабиться… Всё ещё не могу в это всё поверить.
Ты, наверно, спрашиваешь «что случилось?». Ну, по крайней мере, я бы задал подобный вопрос. Случилось то, что рано или поздно, но должно было произойти. Мы старательно отсрочивали этот момент, как только могли, но в конечном счёте он был неизбежен. Хех… Столько усилий, и мы всё равно оказались здесь».
Сэндвич медленно крутится на тарелке. Ничего сложного в его составе: два обезвоженных куска хлеба, соевая ветчина и сыр из сухого молока. По крайней мере, так написано на упаковке из сухпайка, что Хэнк взял со склада ранее. По нынешним меркам, подобную еду уже можно считать вполне здоровой пищей в сравнении с тем, что сегодня можно найти на полках магазина.
Микроволновка издала звонкий звук, и свет внутри неё сразу же погас. Хэнк открывает дверцу, и тут же тянется рукой к тарелке и, только притронувшись, сразу же отдёргивает ладонь назад: слишком горячо. Натянув рукав халата, он всё же достаёт её и ставит на кухонный стол. Вовнутрь же микроволновой печи он помещает несколько ДНК-дисков и ставит таймер на 2 минуты. Закрыв её дверь, внутри тут же вспыхивают искры.
Хэнк откусывает кусок от сэндвича, наблюдая за всем этим. Он тяжело вздыхает и смотрит на картонные коробки, в одной из которых лежали ещё десятки ДНК-дисков…
«Я думаю… это было правильное решение. Какие-то вещи просто должны быть в итоге забыты. Это больно, но это нужно принять. Кто-то бы… сказал, что не для такого финала люди отдавали своё время и жизни, чтобы все их старания да и сами они по итогу просто растворились во времени, словно бы их в нём никогда и не было.
Но если так подумать… то все они, наверно, именно этого с самого начала и хотели. Каждый день они старались не покладая рук, чтобы люди вне бетонных стен могли спать спокойно. Они хотели, чтобы люди не переставали верить в обыденную реальность. Реальность, которой они навсегда лишились. Их знание — это та жертва, что им пришлось принести.
И вот то, чего они всегда хотели, наконец случилось…»
Сухой прямоугольный концентрат «Куриного супа с лапшой» ударяется об дно кастрюли. Сверху он сразу же заливается холодной водой. Благо водоочистительные фильтры комплекса всё ещё работали. Включается вытяжка. Кастрюля ставится на электрическую плиту, и её содержимое доводится до кипения, после чего начинает вариться, периодически помешиваясь.
Возле готовящегося супа ставится ещё одна кастрюля. На её дне оказывается уже стопка пыльных документов с надписью «Совершенно секретно». Хэнк запихнул туда ещё несколько папок с бумагами из стоящих возле него картонных коробок. На дне одной такой он видит знакомую фотографию из своего кабинета, но уже без рамки. Взяв её в руки, он разглядывает её пару минут. Затем Хэнк достаёт свою урановую зажигалку и поджигает фотографию. Посмотрев на неё ещё пару секунд, он кидает её в кастрюлю.
Хэнк зачерпнул очередную ложку вкуснейшего куриного бульона с лапшой, одновременно смотря на то, как его воспоминания медленно обращались в горстку пепла…
«Время никого не щадит. То, что сегодня считается важнейшим событием за всё время, завтра уже будет малоинтересным фактом для заядлых историков. Сегодня твой отец отдал свою жизнь за свою страну, а завтра он будет не более чем одним из воинов из двух враждующих примитивных племён. А у нас… у нас даже не было шанса войти на страницы этой истории.
Я думаю… мы просто боялись. С того самого дня, когда наша реальность лишилась своей неизвестной стороны, страх окутал каждого из нас. Мы боялись признать правду. Мы оттягивали этот момент десятилетиями, надеясь, что произойдёт… чудо. Но чуда не произошло. И теперь у нас осталась последняя опция: принять истину, от которой мы так долго открещивались. И состоит она в том, что там, снаружи, всему этому больше нет места.
Нам там больше нет места, Хэнк».
Хэнк нажал «стоп» на диктофоне. Он тяжело вздыхает и кладёт его рядом с запиской: «Прослушай меня! В рюкзаке есть маячок, что приведёт тебя к твоей машине». Это была уже четвёртая попытка записать своё сообщение за последние несколько часов, что он сидел в своём кабинете. Что-то каждый раз не устраивало Хэнка. Не давало ему чувство, что он сказал всё, что хотел. Однако после этой попытки ему приходит понимание, что дело здесь не в словах, что он произносит.
Дело в том, что он боится.
Хэнк откупорил защёлки кейса с надписью «Амнезиак: Класс D». Раньше он только слышал о нём и крайних случаях его применения, но он никогда не мог подумать, что последняя доза будет предназначена для него. Чуть ниже надписи на внешней стороне крышки яркими красными буквами была пометка: «Внимание: действие препарата необратимо. Для применения требуется разрешение от двух сотрудников с 4-м уровнем допуска или выше».
Хэнк знал, что он последняя ниточка, которая связывала Фонд и реальность. Он понимал, что не может просто взять и вернутся. Он просто не сможет жить, зная про всё это. Это будет его тяготить. Это погрузит его в одиночество, где только он знает о том, что они потеряли. О мире, что теперь был лишь его обрывочными воспоминаниями. И этому миру нужно было наконец исчезнуть, чтобы никто и никогда не оглядывался назад, дабы вспомнить о нём.
Крышка кейса открывается. Хэнк вынимает из поролона всё его содержимое: пузырёк с голубоватой жидкостью, жгут и запакованный шприц. Открыв последний и сняв защитный колпачок с иглы, откупоривает пузырёк и полностью набирает шприц. Перевязав руку выше локтя, Хэнк находит на ней вену. Спустя несколько неудачных попыток ввести в неё иглу своей трясущейся рукой, у него наконец получается. Не дожидаясь, пока в его голове снова появятся сомнения по поводу всего происходящего, Хэнк давит на поршень и вводит инъекцию.
Развязав жгут, Хэнк откидывается на спинку стула и начинает считать секунды. Через пару минут, судя по инструкции, он потеряет сознание и очнётся уже совсем другим человеком. Он не вспомнит обо всём произошедшем в последние пару дней в этом комплексе. Не вспомнит последний юбилей инициативы «Эпилог». Не вспомнит, как исчезло всё аномальное. Не вспомнит, как он познакомился с Грейсом. Не вспомнит, как работал в стенах Фонда и все события из его жизни, что произошли ранее.
В глазах Хэнка мутнеет. В последний раз он видит мир, что построил Фонд. Закрыв глаза, он падает в своё пустеющее сознание, где перед ним мимолётно мелькают обрывки его воспоминаний. И вот наконец он проваливается в свой последний сон перед его перерождением.
Фонда больше нет.