SCP Foundation

АКТ I, СЦЕНА 1. Пустая камера.
Занавес открывает сцену, декорированную как стандартная камера содержания гуманоидов, с приличествующими таковому месту удобствами. На кровати в центре сидит наш герой, СЭР РИЧАРД ГЛОСТЕР, одиноко и безнадёжно обращающийся к залу:

ГЛОСТЕР: Вот я сижу, и снова ты читаешь.
Пока читаешь ты, сидеть я буду, но
не больше этого могу держаться я.
Читатель добрый, знай - не может тот
сидеть или стоять, кто и не существует.
И я не существую, коль закрыта книга
и не прочли меня. Вся жизнь моя
заключена в страницы эти,
и я не состою из плоти с кровью,
но на костях сюжета треплется бумага,
и в жилах строф чернила лишь текут.

Поворачивается, разговаривая теперь более с собой, нежели с залом.

Так было не всегда. Нет, был и я однажды
смертным. Подумать только, пьесы я писал!
Пусть и не очень хорошо, боюсь. "Как неуклюже!
Ужасно долго и занудно! А напыщено-то как!"
И ни одной работы свет не принял,
ничто не продержалось и недели!
Я написал десятки пьес, и ни одна
восторга чувств не возбудила в людях,
и месяц ни одна не прожила.

Однажды ночью я не выдержал. И бритву
из шкафчика достал, и руку левую
я вскрыл, а правой я написал "КОНЕЦ"
большими буквами на стенах и одежде,
и красный цвет за мной струился вниз.

Молился всем богам я, духам всем
и каждой сущности, что знал, чтобы навеки
забыт я был и вычеркнут из мира.
И если имя кто моё услышит,
чтоб знал его как автора шедевра,
что обессмертил своё имя в нём - увы,
оставив лишь сей бренный мир.
Наверное, я должен был слова свои
получше выбирать, или скорее
совсем не говорить ни слова.
И, без сомненья, не писать вообще.

Поворачивается снова к толпе, говоря в зал.

И вот я здесь. И камера сия
Пуста, здесь лишь моя могила.

Показывает на книжный шкаф с единственной книгой на нём.

Се моя жизнь, весь век, что заключён
в трагедию. Всё, что я есть и буду,
само себя содержит в тех страницах.
Я не дышу, но думаете вы,
что говорю я с вами. Я не двинусь,
коль не написано такого в пьесе,
но вы меня решили содержать
и разговаривать со мной, как будто
я во плоти и крови здесь стою.
Пытаясь каталогизировать меня
иль записать как протокол эксперимента,
вы лишь поэмы пишете - и там,
где должен быть сухой, жестокий факт,
витиеватой прозой тексты расцветают.
Мои слова текут и изменяются
для каждого читателя, но лишь
моё существованье остаётся неизменным.
Холодным и жестоким. Весь мой мир - театр.

Затемнение.

АКТ I, СЦЕНА 2. Интервью.
Освещение открывает допросную. С одной стороны стола сидит ГЛОСТЕР, напротив него СТАРШИЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬ МАРЛОУ:

МАРЛОУ: Добрый вечер, Ричард.

ГЛОСТЕР: Утра вам доброго, любезный доктор.
Что привело сюда вас?

МАРЛОУ: Если Вы не возражаете, я хотел бы задать несколько вопросов.

ГЛОСТЕР: О, конечно! Как может возразить Вам тот,
кто лишь в воображеньи Вашем обитает?

МАРЛОУ: Простите?

ГЛОСТЕР: О, ничего. Прошу Вас, продолжайте.

МАРЛОУ: Хорошо. Как Вы знаете, мы до сих пор не понимаем, откуда Вы появились. Или когда. Мы знаем только то, что Вы появились в одной из наших библиотек несколько недель назад. Ещё большую загадку представляют Ваши манеры. Вы ведёте себя и одеваетесь так, как будто вы дворянин из XVI века, но Ваш словарный запас совершенно точно является современным, хотя Вы и пытаетесь имитировать манеры елизаветинской эпохи, а на Ваших зубах есть следы стоматологических процедур, которые не могли быть проведены раньше 1970 года. Откуда Вы? Пожалуйста, ответьте прямо на этот раз.

ГЛОСТЕР: О, как ответить мне на сей вопрос!
Был ли я рождён во времени и месте сэра
Ричарда Глостера? Иль же я родился лишь в минуту,
когда Вы начали сей диалог писать?
Иль появился я сию секунду,
когда открылся на экране Вашем документ?

МАРЛОУ: Что? С кем вы разговариваете? Не понимаю.

ГЛОСТЕР: Боюсь, Вам никогда сего не осознать. Искусство
может оценить наверняка лишь тот, кто
сам живёт искусством. Закройте книгу, и забудьте
меня на время, мой любезный доктор.

МАРЛОУ начинает задавать дополнительные вопросы, и ГЛОСТЕР отвечает, но их разговор не слышен залу. Они продолжают, пока освещение сцены медленно затухает. Перед тем, как сцена окончательно погружается во мрак, ГЛОСТЕР поворачивается к залу и слегка кланяется

ЭПИЛОГ, монолог O5

Новый персонаж, O5-8, входит в круг света и обращается к публике

O5-8: Если вы видите этот текст, вы, скорее всего, начинаете понимать истинную природу SCP-2763. Сейчас мы не знаем, насколько эта сущность контролирует копии "Драмы драматурга", но текст был явно изменён и отражает недавние события, о чём свидетельствует также тот факт, что новые копии озаглавлены как "Трагедия SCP-2763, или История современного Евклида". Совет O5 постановил закрыть доступ ко всем письменным описаниям SCP-2763, а также переместить все имеющиеся в распоряжении Фонда копии "Драмы драматурга" в закрытую библиотеку печатной меметики Зоны 63.
Скорей его в покой снесите тот;
Пусть к сэру Ричарду в архиве смерть придёт.

Он ухмыляется самому себе во время затемнения. Занавес.

КОНЕЦ

« SCP-2762 | SCP-2763 | SCP-2764 »