SCP Foundation

5 августа 1922

Бог знает, что летописец из меня никудышный, но я чувствую, что это очень важно. Мои инстинкты подсказывают мне, что то-то не так. Я должен всё это записать, пока не забыл.

Никто не знает, как Уиллис Риггс очутился в море, не говоря уж о самом Риггсе. Несколько мужчин видели, как он уходил в подпалубные помещения в 15:21. А в 15:22, нам поступило сообщение о человеке за бортом.

Это был Риггс. Никто не видел, как это произошло. Когда они затащили его на борт, он сказал, что последнее что он помнит - это завтрак. Также он потерял нехилый кусок своей левой ступни.

Меня, само собой, попросили его осмотреть. Я зашил его ногу, наложил окончатую гипсовую повязку, после чего попытался разузнать, почему он ничего не может вспомнить. Сотрясение мозга, подумал я. Но, помимо выпавшего из памяти участка времени, с ним всё было в порядке. Я прописал ему постельный режим, и когда он ушёл я обратился к начальству. Единственным моим объяснением этой ситуации, было то, что он где-то раздобыл выпивку и упал за борт. Но он не выглядел нетрезвым.

Это был странный случай. Пару дней об этом ходили пересуды, но я особо не задумывался над этим. Всякое бывает. Видал я вещи и похуже.

Но такие странности продолжали случаться то тут, то там. И я узнавал о большинстве из них спустя некоторое время. Это был не тот тип мужчин, которые обращаются к доктору по пустякам. Худший случай, с которым мне приходилось сталкиваться после происшествия с Риггсом, был синяк у одного безрассудного юнца.

Спустя неделю после с того как Риггсу погрызли ногу, он пришёл в мою каюту заикаясь. Он сказал, что не может уснуть последние две ночи из-за шума. Я сказал, что на таком корабле пора бы ему уже привыкнуть к шуму по ночам. На что он ответил, что спать ему мешал не шум, а то, откуда он раздавался. Он водрузил ногу мне на стол и попросил послушать его гипсовую повязку.

Я дал ему таблеток и вышвырнул с каюты. Ну, вот и начали проявляться симптомы сотрясения, подумал я.

А затем, буквально прошлой ночью, ко мне в каюту затащили Риггса. Он орал, как резанный. Тем, кто его затащил, пришлось его держать, пока я снимал ему гипсовую повязку.

Я ожидал увидеть гангрену. За 20 лет, мне пришлось повидать разные случаи, и почувствовать разные запахи. В этой профессии надо учиться быть готовым к худшему.

Но запах миазмов изнутри того гипса был самым отвратительным из всех которых мне приходилось чувствовать в моей жизни. Наподобие того если бы кто-то насрал в дохлую рыбу, и оставил её под жарким летним солнцем на неделю. Плоть вокруг его ноги была всех оттенков чёрного, зелёного, и бордового цветов. На месте швов, которые я наложил, появились острые зубовидные выступы, пронзающие кожу. Они прогрызли швы в нескольких местах, оставляя открытые раны в которых были ряды меньших, и более острых зубов.

Я сказал Риггсу, что в его ногу проникла инфекция. Поэтому мне пришлось отрезать её по колено. С тех пор я не могу уснуть. Это плохо влияет на мою работу, мой рассудок и даже на моё зрение. У меня появилось какое-то чёрное пятно, которое я вижу краем глаза, оно то уходит, то приходит. Наверное, мне следует прекратить писать и пойти поспать.

8 августа 1922

Сегодня ко мне опять привели мальчишку с синяком. Его правое веко распухло так, что глаз не открывался; из него струилась кровь, как из протекающего крана. Мне пришлось отгибать веко щипцами. И, как оказалось, открываться ему мешал не только отёк. Это были опять эти маленькие зубы. Они вросли в заднюю часть века, и немного в сам глаз.

Он сразу же начал шутить о повязке на глаз.

Кстати говоря, о глазах, моё зрение ухудшилось. То тёмное пятно сдвинулось на центр глаза, и никуда не двигается. Даже когда я закрываю глаза, на этом участочке не появляются фосфены. Возможно ли, что тот запах обжёг мою роговицу? Один из тех, кто помогал затаскивать Риггса — Ронни Гейнс, по-моему — сказал, что с той ночи у него не перестаёт болеть голова. Я даже не удивлюсь если та хрень, которую Риггс подцепил окажется, чёрт возьми, токсичной.

9 августа 1922

Сегодня у меня было ещё три пациента. Но на этот раз без зубов.

У одного была сыпь, расползшаяся по всей его спине, и он сказал, что она безумно чешется. Поначалу это выглядело как угревая сыпь, и там действительно было немного угревой сыпи, только с волдырями, расположенными маленькими рядами, мягкими на ощупь. Я помазал их мазью.

У одного была опухоль на большом пальце ноги. Большой кусок чего-то торчащего в левой части окончания ногтя. Выглядело словно коралл, разве что он был полупрозрачным и слегка тянущимся. Я срезал его.

У одного болело ухо. Я посмотрел вовнутрь и увидел, как что-то смотрит на меня. Я сказал ему, что это его воображение разыгралось.

То тёмное пятно до сих пор увеличивается. Теперь это даже не пятно. Его форма меняется. Жаль, что у нас нету окулиста.

11 августа 1922

Я обратился к начальству. Они подумали, что я спятил. Но я не мог молчать об этом, и поэтому они меня заперли.

Но из-за того, что нога Риггса перегрызла глотку одному парню, меня выпустили.

18 августа 1922

У меня под носом есть тарелка с кусочками мяса на ней. Каждые несколько минут я подношу кусочек к моему левому безымянному пальцу. Ноготь выдвигается, а из него зубы, которые скалятся на мясо. Я запихиваю кусок туда и возвращаюсь к присмотру за больными. Вот так и живём.

Начальство попросило меня подбодрить всех тем, что мы отправляемся домой. Они не хотят, чтобы кто-нибудь ещё прыгал в океан. Мы не можем рисковать распространением болезни, сказали они.

Я выполнил приказ. Но также я отметил то, что если кто-то почувствует, что хочет спрыгнуть, то пускай сначала зайдёт ко мне.

22 августа 1922

Ронни Гейнс умер сегодня утром. На том месте, где должно быть его лицо теперь дыра полная зубов. Последние дни он жаловался на мигрени. Я догадывался, что у него в голове что-то творится. Я просто не думал, что оно окажется кусачим.

Самое интересно в этом то, что зубы до сих пор клацают. Думаю, что это имеет смысл. Риггс же не умер, когда его нога умерла. Так почему нога должна умереть, если умрёт Риггс?

23 августа 1922

Риггс умер

29 августа 1922

Мне больше нечего писать. Я ничего не могу понять. Я не могу это вылечить. Я уже описал это. Не вижу смысла продолжать записи. У меня есть рты, которые нужно покормить

5 сентября 1922

Теперь всё ясно. Я не могу достаточно отчётливо его рассмотреть, хотя кроме него больше ничего не вижу. Невзирая на то, что это всё что мне удалось выяснить. Оно выглядит как человек.

Оно не увеличивалось.

Оно плыло на меня