Маленькая робкая доктор Полина Виноградова всегда отличалась особой чуткостью. Она плакала над «Пиратами Карибского моря», обняв подушку, и жалела каждого попавшего в поле её зрения котёнка или щенка. Эта её доброта и чуткость были везде, даже на работе. По мере сил она старалась помочь всем, кто просил – писала за других отчёты, проверяла почту, бегала в столовую, когда кто-то был очень занят. Когда ей приходилось быть наблюдателям при экспериментах, она была одной из тех, кто яростно отказывался от необходимости использовать расходников. Иногда с ней соглашались, но чаще – просто отстраняли добрую доктора Виноградову от участия.
В коллективе к ней относились по-разному, но в основном с добротой. Агент Апперкрут с удовольствием носил смущённо улыбающуюся женщину на руках, не боясь оступиться в очередной раз на лестнице, Аня Андерсен регулярно засыпала сообщениями с приглашением на чай, а Мальбург при встрече обязательно угощал мятными конфетами. Даже вечно хмурый доктор Лемис, найдя в отчёте ошибку, не пытался устроить разнос. Были, конечно, люди, посматривавшие на неё с неодобрением, но вряд ли кому-то приходило в голову открыто ругаться на «добрейшего сотрудника месяца».
Из-за этой доброты Комитет по Этике со скрипом дал Полине новое назначение. В первый раз ей приходилось работать с человеком – вернее, похожим на человека существом – а не с музыкальной шкатулкой или коробкой карандашей. Вечером девушку все поздравляли, а на следующий день с нетерпением ждали новостей.
Женщина-исследователь волновалась. В самом деле волновалась – подобная работа доставалась далеко не каждому в большой Зоне, а тут… Она думала, что ей просто повезло. Коллеги уверяли, что это её доброта помогла.
Достался ей отдалённо напоминающий молодого человека субъект. Согласно описанию – полиморф, предпочитает мужской пол, найден в заброшенной деревне, активно сопротивлялся задержанию и почти не умел разговаривать. Уже в Зоне он, будучи под строгим контролем исследователей, научился некоторым вещам, попытался рассказать о себе и успел ранить нескольких расходников. Эксперименты особого успеха не принесли – в основном из-за бурных попыток вырваться. Каждый раз ему приходилось давать слоновую дозу снотворного, и каждый раз он с огромнейшим трудом засыпал.
Доктору Виноградовой дали не самую тяжёлую работу. Пока ей нужно было только познакомиться с объектом, побеседовать с ним о его жизни и попытаться немного успокоить. Он всё время был на нервах и метался по камере, а антидепрессанты слабо на него действовали, если действовали вообще. По этой же причине заходить в камеру ей строго-настрого запретили.
Полина расположилась в комнате наблюдения и включила интерком. Она жутко волновалась и ёрзала в кресле, так что о её присутствии полиморф узнал раньше, чем она заговорила.
- К-кто? – голос у него был надрывный и как будто дикий. Наверно, если бы Маугли Киплинга действительно существовал, голос у него был бы именно такой.
- Здравствуй, SCP-1557. Я доктор Виноградова. Как ты себя чувствуешь?
- Я, я не эс си пи один пять пять семь, - почти по слогам произнёс объект. – У меня есть имя!
- И какое же у тебя имя? – этого вопроса не было в списке для собеседования, но Полина чувствовала, что обязана была спросить.
- Ма-максимкой меня зовут. Или Мишей… Или Кириллом…
- Максим… Хорошо? – Виноградова улыбнулась, забыв, что объект её не видит.
Разговор у них всё же завязался. Добрая доктор Виноградова расспрашивала о прошлом с осторожностью и бережным тоном, так, чтобы полиморф за стеклом успокоился хотя бы немного. Пока они беседовали, охрана успела смениться, а рабочий день – благополучно закончиться. Ограниченного времени на диалог не отводили.
Максим напоминал Полине её старого соседа по комнате. Такой же замкнутый, но если мягко надавить - раскрывается, подобно цветку. Глупая ассоциация, на самом деле, особенно в отношении полиморфа. Однако в какой-то степени точная, он ведь действительно раскрывался. Вот уже активно рассказывал о прошлой жизни. Немного странно рассказывал, правда.
Он говорил, что его часто ловили, запирали и порой даже связывали. Что били и мучили – в этот момент у Полины перехватило дыхание, – "рассматривали под разным светом и кидали в разную воду". Что за вода?.. Полина почему-то решила, что его пытались утопить. Он ведь… странный. Странное привыкли уничтожать.
Пожалуй, даже слишком привыкли.
Полина, наконец, попрощалась с Максимом – она называла его так всё собеседование – разумеется, в отчёте она подправит этот недостаток, заменив имя на номер (ну кто там будет проверять?), – и стала собирать бумаги. Правда, интерком она выключить забыла.
- Доктор…
- Да?
- А вы смотрели когда-нибудь часами напролёт на звёздное небо?
- Я… Нет. Если только в очень раннем детстве, но я этого уже не помню.
- Оно такое красивое, доктор… В Греции особенно. Когда я был в Греции, мне очень нравилось выбираться далеко за город и просто лежать на земле, любуясь небом. Я уже несколько лет не видел неба, доктор. Можно…
- Прости, это запрещено правилами. Я не могу тебя выпускать.
Из динамика долго молчали, а потом оттуда полились всхлипывания.
- Доктор… Вы же понимающая… Я просто хочу увидеть небо… Всего секундочку… Маленькую секундочку…
Полина долго молчала. Внутри неё боролись две стороны, и каждая из них была в чём-то права.
Динамик всхлипывал всё это время.
- Доктор…
- Подожди.
Она нажала на панели несколько клавиш, и замок мягко щёлкнул.
- Иди сюда. Вместе посмотрим на небо.
Вперёд по коридору метровой походкой нёсся парень, на ходу поправляя куртку на плече и огибая движущихся навстречу людей в белых халатах. Таких здесь было необычно много - Зона 7 всегда отличалась щедрым количеством научных и медицинских рабочих мест. Заприметив впереди себя блондина с пластырем на носу, он обрадованно замахал рукой.
- Эй, Форд!
Доктор, оглянувшись на зовущего, сдержанно кивнул.
- И тебе не хворать, Андрей.
- Есть новости?
Форд неловко пожал плечами и сморщил лоб, прежде чем ответить.
- Слушай, я не собираюсь стоять весь день, - Андрей нахмурился. На его лице пролегли ранние морщины, и почти любую эмоцию сопровождала ужасно выразительная мимика. Форд, понаблюдав за взглядом собеседника, наконец, тяжело вздохнул и подал голос.
- Ей очень, очень, очень повезло. Задел селезёнку, перерезал артерию. Много крови, но не так страшно, как могло показаться на первый взгляд. Операцию уже сделали, ждём, когда толком очнётся. Бормотала что-то про звёздное небо.
- Жить хоть будет? - сотрудник службы безопасности в ожидании поджал губы. Во взгляде его, однако, промелькнула надежда.
- Обижаешь. Мы не сельская больничка.
- Ну вот и славно, - охранник с облегчением выдохнул и поправил повязку на руке, которую прятал под курткой. – У меня здоровый булыжник с души скатился. Думал, всё, потеряли. А парня мы нашли. Судя по истерическим крикам, он пытался найти и прикончить Элдермана. Не хотел бы я оказаться на месте старика.
Форд закатил глаза.
- Объекты, - эсбэшник только развёл руками. – Слава богу, мы его вовремя подстрелили. Лемис, конечно, ругаться будет, что мы прикончили объект, но зато он не прикончил нас. И твой приятель-патанатом будет рад. Кстати. Я тебе рассказывал, что в столовой эти крендели из морга устроили?
Форд помотал головой и всем своим видом показал, что он, в принципе, не против и выслушать. Двое приятелей направились по коридору медблока, методично обходя движущихся навстречу.