— Мамочка, смотри, мы следующие! — Элизабет в нетерпении подпрыгивала на месте, сияя счастливой улыбкой. Подняв голову, она увидела, что мать смотрит на нее сверху вниз с напряженной улыбкой на губах. Через пару мгновений мама обернулась к стоящему во главе очереди человеку в очках.
— Это… это точно безопасно? — тихо спросила Валери у стоявшего перед ней с усталым видом члена Комитета по этике. Мужчина бросил быстрый взгляд на длинную очередь родителей и детей, цеплявшихся за их руки.
— Не волнуйся, — раздраженно поморщившись, отозвался он, — ее это не убьет.
— Конечно, не у… — Валери почувствовала, что краснеет, и прикусила язык. — Я хочу сказать… Он не причинит ей боли?
— Он никому не причинял боли уже с сентября, и тебе это известно, — довольно невежливо отрезал мужчина.
— Вы и впрямь считаете, что это делает его совершенно безопасным для наших детей? — на последних словах она непроизвольно повысила голос, и Элизабет в любопытстве потянула ее за руку. Валери вновь глянула на нее, выдавив принужденную улыбку.
— Кого делает безопасным, мам?
Кротко вздохнув, Иеремия Циммериан, очень желавший избежать ненужной паники, с дежурнейшей улыбкой наклонился к девочке.
— Не волнуйся, все вполне безопасно. Твоя мама просто… очень осторожна. — Выпрямившись и переведя взгляд на Валери, он прошипел: — Он куда менее опасен, чем буду я, если ты устроишь бардак в моей очереди, дошло?
Валери ответила на высокомерный взгляд мужчины своим презрительным взглядом, но не успела она придумать ответ, как один из помощников Санты крикнул:
— Следующий!
Элизабет вырвала руку и побежала вперед, мимо выглядящего немного сконфуженным ребенка, только что слезшего с коленей Санты. На мгновение она затормозила и спросила его:
— Он настолько же странный, каким выглядит?
— Еще страннее, — с мечтательным выражением уверил ее мальчик.
Не сдержавшись, Элизабет на бегу радостно завизжала. Обернув угол вокруг украшений сиденья Санты, она наконец увидела его вблизи. Не обращая внимания на красную шапочку и искусственную бороду, девочка удивленно вгляделась в белую, словно костяную, маску и пронзительные глаза.
— Каковы твои желания на сии святочные празднества, юное дитя? — спросил странный доктор, приподнимая Элизабет и усаживая себе на колени.
— А ты всамделишний? — спросила девочка, по-прежнему зачаровано разглядывающая его будто фарфоровое лицо. Она бесцеремонно протянула руку и попыталась дотронуться до маски, но доктор сидел неподвижно, выпрямив спину, и дотянуться она не смогла.
— Совершенно всамделишний, — подтвердил он. — Как мне говорили, по обычаю дети рассказывают Деду Морозу о том, каких подарков они желают. — Он сделал паузу и прокашлялся. — Если ты хорошо вела себя весь год, будешь вознаграждена. Если же ты вела себя плохо, придет демон Крампус, украдет тебя у родителей и отхлестает пучком березовых веток.
— Но я была хорошей, хорошей! — протестующе завопила Элизабет.
— Отлично. Что ж, тогда поведай мне о своих мирских желаниях.
Валери напряженно наблюдала, как дочь выкладывает список игрушек, о которых она просила последние несколько недель. Убедившись, что как минимум следующие три минуты пройдут спокойно, она повернулась к ответственному за очередь.
— Вам что, обязательно было предлагать ему рассказывать всю эту чепуху? Нельзя было просто дать ему всем знакомый текст вроде "хо-хо-хо, счастливого Рождества"?
Она чувствовала неодолимое желание кого-то отругать, и под раздачу попал опять Иеремия.
— Мы и дали. Понятия не имею, откуда он выкопал эту чушь, но заметь — детям нравится.
— Их это травмирует, — сердито фыркнула она.
— Да какая разница, — задумчиво пробормотал он.
— И, между прочим, с чего вдруг мы показываем детям такие аномалии? Как насчет пункта "удержать" из нашего девиза?
— Ты же знаешь, как сейчас обстоят дела. Знаешь, если все и дальше так будет идти, есть ненулевая вероятность, что наш добрый доктор когда-нибудь станет оперировать ее, тебя или меня. Нет, не волнуйся, — добавил он, увидев ее побледневшее лицо, — не его любимым методом. Мы убедили его делать настоящие, полезные операции, раз уж он сказал, что больше не может заниматься своим "лечением".
— Прекрасно, Элизабет. Я услышал твои желания. Вернувшись в свои владения, я сверюсь со списком, и, коли найду, что в этом году ты вела себя как подобает — ты получишь подарки.
— Спасибо, Санта! — она быстро и крепко обняла его, прижавшись к животу. — Я люблю тебя, Санта!
Так же быстро разжав объятия, она спрыгнула с его коленей.
Он долго сидел и смотрел вслед уходящей девочке, не в силах подобрать слова. За всю свою долгую жизнь его еще никогда не обнимали.
Когда Иеремия обернулся на голос помощника, зовущего следующего ребенка, он, готов был поклясться, увидел, как чумной доктор вытирает что-то с глаз.