SCP Foundation

Двери зала совещаний 12-го Отдела Биоисследований плавно открылись. Старшие исследователи и руководители проектов в оцепенении расходились по кабинетам. Кейн Пэйтос Кроу покинул зал, держа лапу на пульте управления своего электрического инвалидного кресла. В коридорах звенела угнетающая тишина. Последние полчаса все они провели, пытаясь осмыслить море странных, пугающих слов.

Смерти больше не было.

Профессор Кроу, всегда следовавший установленному им порядку приоритетов, задумался прежде всего о неотложных практических вопросах. Эмоциональные реакции, по его мнению, могли подождать. К своему кабинету он двинулся, влекомый не чувством страха, но чувством вновь обретенной цели.

Ну, в буквальном смысле его влекло (точнее, двигало) всего лишь модифицированное больничное оборудование, и этот факт его крепко злил. Несколько человек, мимо которых он проехал, были ему знакомы, но неизвестных лиц было куда больше. Все молодые. Большинству младших сотрудников было около тридцати лет, а вчера он встретил охранника возрастом всего в двадцать один.

Кроу приходилось терпеть невыносимую боль в передней лапе всего лишь для того, чтобы кресло двигалось в верном направлении. Если быть честным, признал профессор, то, что он прожил так долго, было не иначе как чудом.

Кабинет Кроу был отражением его разума: тщательно продуманная планировка делала его куда менее примечательным, чем он был на самом деле. На его столе лежали книги, которые он даже не открывал — лежали просто потому, что ему нравился их запах. Круг лежащих на кушетке подушек мучительно его притягивал. Иногда, лежа на ней, он думал, каково это — уснуть и не проснуться.

Но этот поезд ушел. Кроу повернулся к столу и начал диктовать своему компьютеру:

Две недели прошли до неприличия быстро. Кроу редко покидал кабинет, посвящая все время бодрствования обучению за компьютером. Он прочитал и перечитал каждое слово из информации, на которую смог наложить лапы. Он тщательно прорабатывал свою позицию, чтобы гарантированно иметь контраргументы на любое возражение Совета.

Он ожидал, что возражений будет много. Ожидал, что ему почти наверняка придется припомнить кое-кому старые одолжения. В конце концов, он боялся того, что О5 просто наложат на проект вето.

Когда на его компьютер пришло новое сообщение, он, пытаясь успокоить нервы, вздохнул и приказал открыть его.

Кроу, не веря глазам, уставился в монитор, не замечая, что кончик его сведенного артритом хвоста дергается, словно виляя. Как можно скорее он оформил перелет в Зону-19.

Было шесть часов утра. Шел дождь. И у Кроу не было кофе.

Перелет в Зону 19 был долгим и неприятным, и суставы Кроу разболелись еще больше. По приземлении он был настолько измотан, что из самолета в инвалидное кресло его буквально вынесли. Прижав хвост между ног, Кроу толкнул рычажок на пульте управления и двинулся вперед.

Несколько исследователей и незанятые участники МОГ, разделившие с ним рейс, уже вышли в погрузочный отсек Зоны 19, укрытый от теплого летнего дождя. В легкой мороси выделялась одна-единственная фигура, которую Кроу никак не мог разглядеть своими слабыми глазами. Подъехав ближе, Кроу наконец рассмотрел ярко-красный драгоценный камень, вставленный в свисающий с шеи фигуры амулет.

О нет.

— Кейн, сукин ты сын! Как делишки, блохастый?

Улыбку Джека Брайта было нетрудно узнать, даже когда она сверкала на лице пятидесятилетней черноволосой, седеющей женщины. Уже через миг Брайт очутился позади коляски Кроу и толкнул ее вперед.

— Размышляю на тему мартышкиного труда. — Кроу отпустил рычажок и попытался устроиться поудобнее. — Я не думал увидеть тебя здесь, Джек. Я не отвлекаю тебя от руководства Зоной?

— Есть у меня такая работа, а по ней я обязан знать, какие аномалии состоят в моей Зоне на содержании, а какие - нет. Думаешь, я дал бы кому-то выписать твой старый шагоход, не посмотрев, ты это или нет? Что за другом я был бы тогда?

— Другом, у которого есть исполнительный персонал, способный выполнить незначительное поручение. Я тебя знаю, Джек. Если бы ты хотел устроить шоу — встретил бы меня в камере содержания. То, что ты встречаешь меня прямо возле самолета, означает, что ты хочешь вмешаться.

— Вмешаться? Я? Не-е-ет, — Брайт фыркнул так выразительно, как мог. Впрочем, он понимал, что, пусть даже глаза Кроу уже побелели, тот все равно видит его насквозь. — Ну-у-у… точно не вмешаться, будь уверен. Просто, знаешь, интересно, что ты задумал, дружище.

Брайт попытался выдавить очаровательную улыбку. Получилось это отвратно.

— То, что я задумал, должно быть совершенно очевидным. Чем старше собака становится, тем меньше в ней подвижности.

— Конечно, кому-то может показаться очевидным, что тебе не хочется оказаться в ловушке и без того бесполезного тела, — беззаботно ответил Брайт, и Кроу, нахмурившись, глянул на него. — Но мы оба в курсе, что эту проблему можно решить куда проще.

Кроу промолчал и уставился в пространство перед собой рассеянным взглядом.

— Помнишь, за какой проект ты взялся, когда закончил "скорохода"? — спросил Брайт спустя миг.

— Естественно, помню. К чему ты клонишь?

— Когда ты действительно думаешь, то думаешь масштабно.

— Возможно, — признал Кроу, отведя взгляд. Они погрузились в молчание — уютное молчание людей, хорошо знавших друг друга. Брайт, наконец, дотолкал кресло до безымянной двери камеры содержания. Кроу смотрел, как пальцы друга щелкают по клавишам, вводя код.

Машина стояла, наклонившись, посреди небольшой камеры. Ее покрывал густой слой пыли, прячущий блеск полированного металла. Ее руки свисали, касаясь земли. Даже в столь плохом состоянии машина выглядела великолепно. Кроу с нежностью вспоминал время, когда он беззаботно запрыгивал на сиденье пилота, до того, как машину вывели из эксплуатации.

Брайт не удержался от смешка:

— Кроу, ты виляешь хвостом.

К тому моменту, как Брайт и Кроу вошли в обеденный зал, он был почти пуст.

В столовой были лишь несколько опоздавших, торопливо расхватывавших оставшиеся кексы и яичницу, уже подсохшие под обогревающими лампами. Кроу никогда особо не интересовала местная еда: на его вкус вся она была словно синтетической, и неудивительно, если бы оно оказалось так. Его нос сморщился, когда до него донесся теплый запах мускатного ореха и пирожков с колбасой. А вот колбаса уже интересовала… по крайней мере, она пахла лучше всего. Или, может, это был бекон? Все же он был голоден.

Брайт катил его по центру прохода к одному из незанятых металлических столиков.

— Скоро вернусь.

Кроу кивнул, ерзая в кресле. Было тяжело сидеть спокойно, зная, что его скороход, его гордость и радость, стоял всего несколькими этажами ниже. Конечно, всего через несколько дней мягкое атласное наслаждение, что он ощущал там, уже не будет иметь значения: машину нужно отремонтировать и улучшить, чтобы она поддерживала его в нынешнем состоянии и дальше. Хотя он все равно хотел бы попросить кого-нибудь заменить сиденье его инвалидного кресла на сиденье от скорохода. То, что скоро оно станет бесполезным, не значит, что оно в прошлом.

Он прикрыл усталые бледные глаза в тишине, чтобы в полной мере улавливать оставшиеся звуки. На дальней кухне грохочет посуда. Кипят кофейники. Дверь холодильника открывается и закрывается с легким стуком. Шаги. Шаги. Почти что клацающие. Стук каблуков.

— Эй, дружище!

Кроу открыл глаза и повернулся к источнику звука. Возникшее было замешательство быстро прошло, когда он вспомнил, что стоящая перед ним женщина средних лет — его друг. Опустив взгляд ниже, он слегка вздохнул: Брайт был на каблуках. Ну, естественно, был…

— На, угощайся.

На стол перед Кроу опустился поднос с колбасой, беконом и несколькими блинчиками. Тот неосознанно выпустил язык, роняя слюни на стол. Брайт, хмыкнув, поставил свой поднос и уселся рядом. Прежде чем Кроу успел закопаться мордой в еду, его остановила рука:

— Нет! Плохой мальчик. Ты забыл про десерт.

Брайт положил на стопку колбасок двойной шоколадный кекс.

— Очень смешно, Джек, — Кроу закатил глаза, носом оттолкнул кекс с подноса и опустил морду, вгрызаясь в мясо.

— Успокойся, он тебя не убьет, — хмыкнул Брайт, накалывая яйцо на вилку. Кроу остановился, глотнул и облизнул губы. Худшее, что такая еда теперь могла сделать - устроить его кишечнику весёлую жизнь.

— Не убьет, верно. И раз уж мы… подняли эту тему, как ты относишься к произошедшему?

— В смысле "как ощущения", да? Как полный, качественный пиздец. Хотя последние пятнадцать лет у меня вообще сплошной пиздец, полный и качественный. С чего вдруг мне чувствовать себя по-другому?

Брайт лениво ковырялся в остатках своей еды.

— Джек, я…

— …"извиняюсь"? Да не парься. Трудно беспокоиться об упавшей на всех клетке, когда ты уже давно сидишь у стены в тюремной камере, — Брайт ленивым движением потянул за амулет на шее. — Знаю, в прошлом месяце мир стал для тебя, остальных, да вообще всех полным дерьмом, но для меня это был… ну, обычный четверг.

Оба замолкли. Никто из них не мог подобрать правильных слов.

Брайт встал, забыв об остатках еды на подносе, и вышел из столовой. Кроу уткнулся взглядом в стол, размышляя о дальнейших действиях. Возможно, положение Брайта было куда более печальным, чем все это, но Кроу не мог себе позволить уделять этому вопросу излишнее внимание. Вскоре и Брайт, и он будут свободны, если его детище сработает. Оно должно было сработать.

Пес наклонился в кресле, потянулся к шоколадному кексу и откусил кусочек.

Он давно скучал по вкусу шоколада.

[/ /]

Конец Смерти - Проект Персефона

Кто хочет жить вечно?