МОГ «Мелиораторы»

Группа в полном составе спускается по лестнице на нижний уровень административного здания. Напротив основания лестницы оказывается ещё одна решётчатая дверь, закрытая на такой же хлипкий проржавевший навесной замок, но уже с внешней для оперативников стороны. «Рысь» снова тянется за кусачками.

На лестнице царит полумрак, а за решётчатой дверью — непроницаемая темнота. Электричества в подвале, как и в основном здании, нет, освещение не работает. «Ирбис» и «Манул» включают ручные фонарики.

«Рысь» одним движением перекусывает ржавую дужку замка и тот с грохотом падает, судя по всему, на кафель. Открыв дверь, оперативники по одному покидают лестничную площадку, рассредотачиваясь по секторам обстрела.

Группа оказывается в пустом пыльном коридоре. Стены здесь покрыты потрескавшейся и тусклой зелёной краской, под ногами оперативников — мелкая квадратная керамическая плитка разных оттенков коричневого, потолок закруглённый. По стенам и потолку, судя по всему, раньше тянулись провода, но они были вырваны — остались лишь ржавые погнутые крепления.

В отличие от здания на поверхности, в этом коридоре полно мусора — обрывки бумаги, фрагменты проводки, куски краски и штукатурки. Возле дальней стены лежит ржавая тележка для документов с оторванным колёсиком.

Слева от оперативников коридор сразу же заканчивается тупиком с остатками электрощитка, висящими на стене; вправо же он, постепенно загругляясь, продолжается далеко вперёд, выходя, судя по всему, за границы надземной части административного здания. «Оцелот» касается рации.

«Оцелот»: Центр, говорит «Оцелот». Тут, видимо, не просто подвал, а какая-то сеть подземных коммуникаций. Или, как минимум, бункер. Архитектура похожая и тоннель идёт дальше, куда-то в сторону углового здания. Приём.

Шипение.

Д-р Кисова: Хорошо, поняла вас. Получается, табличка «СПЕЦХРАН» — просто мера маскировки, ещё одного архива внизу нет?

«Оцелот» оглядывается. С обеих сторон коридора, в нескольких метрах от группы, виднеются тонкие металлические гермодвери. На одной из них заметна тусклая красная табличка с едва поблёскивающими буквами — «ХРАНИЛИЩЕ №1».

«Оцелот»: Какие-то хранилища тут есть, по обе стороны коридора за гермодверями. Если они не заперты, можем проверить содержимое. Приём.

Д-р Кисова: Хм… Да, лучше проверьте. Дополнительное топливо у вас есть, по времени можете себе это позволить. Сигнал с камер всё ещё пытаемся восстановить, так что жду устный доклад при любом исходе. Отбой.

«Манул» вздыхает.

«Манул»: Может, сразу дозаправимся? Чтобы, если вдруг что, под огнём не суетиться…

«Каракал»: Под чьим огнём? Полудохлых овощей?

«Оцелот» жестом призывает к молчанию.

«Оцелот»: Пока рано. Время есть, возможно, понадобится заправить и второй генератор.

«Каракал»: Мы серьёзно будем тратить топливо на этих оборванцев? Они сюда чисто по случайности дошли.

«Оцелот»: Надо будет — потратим.

«Оцелот» хмурится и обращается уже к остальным оперативникам.

«Оцелот»: В этот раз не рассредотачиваемся, проверяем хранилища по очереди. За чтением не задерживаться, нужно просто понять, какого типа документы здесь хранятся.

Группа отвечает молчаливыми кивками.

Боевым порядком МОГ продвигается к дверям первого хранилища, оглядываясь по сторонам и держа сектора обстрела. Коридор выглядит абсолютно безжизненным, пустым и тихим. При движении оперативники оставляют на полу отпечатки ботинок и поднимают тучи пыли — в этой части подземных коммуникаций давно никого не было.

Тонкая защитная дверь оказывается не заперта — «Оцелот», идущий первым, открывает её не прикладывая особых усилий. Внутри, ожидаемо, царит темнота. «Ирбис» подходит ближе, чтобы осветить помещение.

Мощный луч тактического фонарика выхватывает из темноты несколько архивных стеллажей, заполненных папками и скоросшивателями. На первый взгляд они выглядят аккуратно разложенными, в отличие от связок документов на поверхности.

Оперативники заходят внутрь и рассредотачиваются по помещению, опуская оружие и доставая собственные фонарики. Генератор они оставляют возле входа — хранилище относительно небольшое, и целиком входит в зону действия прибора. Всего внутри находится пять плотно расположенных рядов стеллажей; человек в полной боевой выкладке едва может протиснуться между ними.

«Каракал», как замыкающий, остаётся охранять вход в помещение. «Ирбис» и «Манул» подходят к ближайшему стеллажу и тянутся за случайными папками на уровне груди. «Рысь» продвигается дальше, вглубь помещения, а «Оцелот» останавливается у стоящего недалеко от входа рабочего стола, принадлежавшего, судя по всему, заведующему.

Стол выглядит пустым и стерильным — за ним давно никто не сидел, а стоящий рядом стул подгнил, выцвел и покосился.

Первое впечатление о порядке в хранилище оказывается обманчивым — только передние ряды стеллажей аккуратно организованы, с сортировкой документов по годам и типам — конец четвёртого и весь пятый стеллаж заполнены папками или отдельными файлами хаотично. Однако очевидно, что к хранящимся здесь документам относились более бережно, чем к найденным в административном здании — в помещении нет стопок бумаг на полу или брошенных где попало папок. Между стеллажами и вдоль стен видны заржавевшие архивные тележки, также загруженные скоросшивателями и папками — судя по всему, теми, которым не хватило места на полках.

«Оцелот»: Хм… Эти документы явно берегли больше. И мебель здесь тоже осталась нетронутой…

«Манул» присвистывает, легко толкая стоящего рядом «Ирбиса» плечом.

«Манул»: Смотри, какой тут… мыш?..

С нательной камеры видно содержимое папки, открытой оперативником. Внутри стопка протоколов образца Отдела «П» и несколько анатомических зарисовок, одну из которых¹ «Манул» держит в руках.

«Ирбис» с интересом оглядывает её, слегка выгибая бровь, после чего убирает свою папку обратно на стеллаж, принимая новую из рук «Манула».

«Оцелот»: Что-то нашли?

«Ирбис» неопределённо машет рукой, перелистывая протоколы.

«Ирбис»: Да кажется… Сейчас, глазами пробегу…

«Оцелот»: Давай вслух.

«Ирбис» пожимает плечами и прокашливается.

«Ирбис»: …размеры: четыре метра в длину, два с половиной в холке… густая шерсть в районе шеи и вдоль позвоночника, предположительно, служит для защиты уязвимых мест и терморегуляции…

Оперативник пропускает часть текста.

«Ирбис»: …усложнить костную структуру крыльев для поддержания возросшего веса и помощи при взлёте… хм…

«Ирбис» пропускает страницу.

«Ирбис»: …благодаря их длине и сложным и двойным ушным впадинам, имеет диапазон слышимости в пределах от 12 до 190000 герц…

«Оцелот»: Что-то не совсем то. Смотрите дальше.

«Ирбис» просматривает ещё несколько страниц, после чего возвращает папку «Манулу».

«Манул»: Что, думаешь, тут в подземке что-то такое сидит? Четыре метра в длину, два с половиной в холке.

«Ирбис» хмыкает, протягивая руку к следующей папке.

«Ирбис»: Сомневаюсь… Я вам зачитывал анатомическую справку по результатам вскрытия. Да и ты её из раздела за 1985 год взял…

«Рысь»: Там и дешки вроде видели на поверхности какие-то антенны. Скорее всего, от них и излучает.

«Манул»: А они не дешки, они ИПЗ. Не наши же.

«Рысь»: У нас свои закончились что ли? Нанимаем субподрядчиков?

«Каракал»: А чё вообще значит «ИПЗ»?!

«Каракал» окрикивает остальных оперативников из коридора.

«Оцелот»: Испытуемые с полной занятостью. Заканчивайте трепаться не по делу. Ещё что-то интересное в документах нашли?

«Рысь»: Не, у меня тут вообще сборная солянка. Распечатки каких-то графиков, журнал посещений… Тут в конце уже что ни попадя складывали.

«Манул» продолжает просматривать папки на ближайшей полке; «Ирбис» присел возле тележки для документов у левой стены, перебирая стопку пыльных скоросшивателей.

«Манул»: А у меня продолжаются какие-то анатомические штуки… О, что-то «пси-»… «Пси-» это же типа всё с мозгом связанное, да?

«Ирбис» встаёт с корточек, держа в руках потёртую красную картонную папку с советским гербом.

«Ирбис»: Так, тут, кажется, что-то типа нашей карточки объекта… ООЗ «ЭХОЛОТ». Просмотрим?

«Оцелот» на секунду задумывается, потирая антенны шлема.

«Оцелот»: Хм… ООЗ — это обозначение аномалий на содержании ГРУ. Теперь понятно, чей это объект.

«Манул»: Только тут как-то пустовато, не находите? Для действующего объекта…

«Ирбис»: Мне кажется, он и не действующий. Возможно, что-то просто осталось работать или по ошибке включилось без присмотра…

«Рысь»: Как-то не похоже на что-то случайно включившееся. Нас что-то осмысленно пыталось убить или хотя бы выдавить с болота. Окочурившиеся расходники соврать не дадут.

«Рысь» успел вернуться из дальнего угла хранилища и теперь встал рядом с остальными оперативниками, ожидая распоряжений от командира. После небольшой паузы «Оцелот» начинает говорить.

«Оцелот»: Разбираться, что именно и как именно будут учёные. Пока нужно доложить, что мы нашли в хранилище.

«Оцелот» кивает «Ирбису».

«Оцелот»: Читать карточку у нас нет времени, но хорошо, что ты её нашёл. Сэкономим время на осмотре второго архива.

«Оцелот» слегка потряхивает головой.

«Оцелот»: Группа! Сворачиваемся. Всё интересующее мы уже нашли.

Щелчком командир переключает рацию на режим передачи.

«Оцелот»: «Центр», на связи «Оцелот». В архивах в основном исследовательская документация, нашли среди неё карточку ООЗ — объект явно грушный. Необходимости проверять второе хранилище нет. Приём.

Короткое шипение.

Д-р Кисова: Поняла. Второе хранилище…

Со стороны коридора раздаётся приглушённый, но отчётливо слышный пистолетный выстрел. Оперативники замирают.

Д-р Кисова: …можете не осматривать. Продолжайте движение. Отбой.

Группа выходит в коридор, снимая с пояса автоматы.

«Рысь»: Не дешки ли?..

«Каракал»: Стопудово. У одного тетешка была.

«Оцелот» громко выдыхает носом. Снова щёлкает рация.

«Оцелот»: Дальше по коридору слышали выстрел, подозреваем, что там расходники. Другого пути вперёд нет, направляемся на подмогу. Приём.

Д-р Кисова: Разрешаю. Они уже несколько минут соблюдают радиомолчание, о своём состоянии не докладывали. Поторопитесь. Мы тоже попытаемся с ними связаться. Отбой.

Щипение. В коридоре снова воцаряется тишина. «Оцелот» закидывает автомат за спину, доставая из кобуры револьвер, во второй руке держа фонарик.

«Оцелот»: Марш!

«Котята Восточные»

ИПЗ спускаются на нижние этажи Г-образного здания по лестнице справа от фойе. Здесь нет никаких решёток или иных архитектурных решений, препятствующих проходу. Судя по всему, на этапе постройки защита в виде поста охраны на входе для всего строения была признана достаточной.

Преодолев всего один пролёт, группа оказывается у основания лестницы. Впереди — тускло освещённый оранжевыми аварийными лампами коридор, внешне очень похожий на тот, в который недавно спустились оперативники. В этой части подземного комплекса явно есть электричество — работает аварийное освещение, позволяющее хотя бы разглядеть очертания предметов и не наткнуться на стены.

Гнев-86: А я те говорил, что у них тут бункера…

Испытуемые покидают лестничную площадку. Тупиков или ответвлений рядом не видно — коридор продолжается влево и вправо, напоминая по форме широкую подкову. Кафельная плитка под ногами испытуемых грязная, но не покрыта пылью — заметный слой есть разве что у стен. Коридор выглядит так, словно им часто пользуются, но очень редко убирают.

Досада-101 обводит окружение взглядом и чешет нижнюю часть лица свободной рукой.

Досада-101: Куда пойдём? Налево или направо?

Гнев-86 хмыкает, наклоняя голову.

Гнев-86: Да хер его знает… Хошь — монетку подкинем.

Досада-101: У тебя есть?

Секунду испытуемый копается в кармане штанов, после чего улыбается уголками губ.

Досада-101: Ладно. Тогда орёл — лево, решка — право.

Щелчком большого пальца Гнев-86 отправляет грязную пятирублёвую монету в воздух, подхватывая затем ладонью.

Гнев-86: Э-э-э… Орёл. Пиздуем налево.

Напарник молча кивает.

Коридор выглядит однообразно. Однотипная мелкая кафельная плитка, тянущиеся по стенам кабели в ржавых креплениях, тусклые оранжевые лампы под потолком. Довольно часто на пути ИПЗ встречаются двери: чаще всего из тёмного потёртого дерева, реже — из тонкого металла, с красными вентилями вместо ручек. ИПЗ периодически их оглядывают, но не придают им особого значения.

У всех дверей заметны общие тенденции в оформлении. На них потускневшей краской выведено цифровое обозначение вида «97-число-число», рядом с которым нанесена полоска одного из трёх цветов: зелёного, жёлтого или красного. При этом у «красных» и «жёлтых» надписи часто нанесены не на сами двери, а на стены рядом.

Гнев-86: Слышь… А на сколько у нас там солярки осталось?

Досада-101 задумывается.

Досада-101: Ну… Не знаю. Может, на полчаса где-то… Мало в любом случае.

Гнев-86 хмурится.

Гнев-86: Ты по-английски шпрехаешь?

Испытуемый выгибает бровь.

Досада-101: Э-э-э… Ну чуть-чуть совсем. Ты о чём в этот раз думаешь?

Гнев-86: Да бля, времени мало! Надо найти какого-то американца и шпалер к башке… Чтобы антенны свои сраные выключил!

Досада-101 вздыхает, но задумчиво, а не со скепсисом.

Досада-101: Да вряд ли один случайный сможет что-то выключить… Или им не пожертвуют, если даже может. Но пальцем показать, куда идти, заставим, если что. А дальше пусть спецназовцы разбираются…

Гнев-86: Да где ваще эти твои спецназовцы? Они за полчаса нас найдут? Если чё, самим надо…

Досада-101 жестом останавливает напарника, кивая головой куда-то вперёд.

За разговором и быстрой ходьбой ИПЗ не замечают, как прошли уже около сотни метров по загибающемуся коридору. Впереди виднеются приоткрытые двойные деревянные двери, из-за которых в коридор падает тонкая полоска света, отлично различимая в полумраке.

Досада-101: Вот и твой шанс что-то сделать самим… С учёными связаться?

ИПЗ говорит шёпотом.

Гнев-86: Чё, ёбу дал?! Давай, быро!..

Гнев-86 агрессивно шипит, слегка подтягивая напарника вперёд за рубашку. Тот снова нехотя достаёт из кармана ТТ.

Досада-101: Может они там все как тот охранник на входе… С таких много не стрясёшь.

Напарник не отвечает, на корточках двигаясь к дверям. Он старается идти как можно тише, но но резиновые сапоги всё равно поскрипывают при каждом шаге. Досада-101 следует за ним, держа пистолет наготове, однако пока никуда не целится.

Гнев-86 осторожно заглядывает в щель, прищурившись. Через несколько секунд оборачивается к напарнику и манит его рукой.

Гнев-86: Никого!

Он старается тихо открыть одну из дверей, но несмазанные петли всё равно протяжно скрипят, заставляя ИПЗ сморщиться. Досада-101 осторожно протискивается в помещение, целясь перед собой.

Испытуемые оказываются в небольшом помещении, судя по всему, являющемся столовой. По левую и правую сторону от двери — ряды шестиместных столиков, потемневших от времени, но относительно чистых, проход между ними ведёт к закрытой металлической двери на кухню. Рядом на стене — окошко, судя по всему, раздача. Сейчас оно закрыто и зашторено тёмно-зелёными жалюзи.

Столовая не выглядит заброшенной — здесь горит неяркий свет, стулья расположены неровно, как будто недавно на них кто-то сидел, на полу виднеется редкий мусор и в некоторых местах — капли какой-то жидкости.

Досада-101: Кто-то тут точно был…

Испытуемый говорит шёпотом, сосредоточенно водя взглядом по двери на кухню и окошку раздачи. Гнев-86 успевает открыть дверь шире и с трудом занести за собой генератор.

Досада-101: Так… Давай-ка кухню проверим. Генератор до двери донесём только…

Напарник молча кивает. ИПЗ ставят генератор возле одного из столов у входа на кухню и подходят ближе к двери. Гнев-86 прикладывает к ней ухо, но через пару секунд отстраняется, мотает головой и указывает на гудящий рядом генератор.

Наклоном головы Досада-101 указывает на дверь, чуть приподнимая пистолет. Напарник молча кивает.

ИПЗ осторожно опускает ручку и тянет дверь на себя. Она оказывается незапертой.

Досада-101 открывает её рывком и заходит в помещение, целясь из пистолета перед собой. Напарник следует за ним, оставляя дверь открытой.

Комната, в которую вошли испытуемые, действительно оказывается кухней, однако по обстановке она скорее напоминает скотобойню. К потолку подвешены ряды кустарно сделанных крюков для мяса, с которых свисают свежие, ещё влажные жирные вырезки. На кухонном столе недалеко от входа — кровавые разводы и несколько насквозь пропитанных кровью тряпок, сброшенных в ближайшую раковину вместе с потёртым тесаком.

На плите неподалёку стоит изношенный котёл с почти стёршимся инвентарным номером, из которого едва заметно поднимается пар. Возле кухонного стола — большое мусорное ведро с облезшей краской, заполненное обрезками кожи и внутренними органами — виднеется как минимум несколько селезёнок и поджелудочная железа.

На высоком стеллаже слева от входа — ряды полупустых холщовых мешков, затянутых верёвками. Рядом — несколько больших почерневших деревянных бочек, накрытых крышками.

Под потолком слышится негромкое гудение — вытяжка с пыльными решётками едва тянет, но работает. В дальнем углу виднеется несколько пожелтевших от времени холодильников, а на ещё одном кухонном столе слева от них — три отрубленные человеческие головы. Верхняя их часть осторожно спилена, а от тела они отделены в районе нижней части шеи. Никакие части лица не тронуты, в черепах отсутствует лишь мозг.

На несколько секунд испытуемые застывают, оглядываясь по сторонам.

Возле дальнего разделочного стола, скрючившись и держась одной рукой за голову, спиной к ИПЗ стоит человек. Он одет в грязную белую рубашку с закатанными рукавами, штаны цвета хаки и, судя по всему, поварской передник. В дальнем углу комнаты, скривишись, сползает спиной по холодильнику ещё один повар — на нём тоже передник, но под ним не рубашка, а засаленная тельняшка.

Гнев-86: Это чё…

Повар возле холодильника замечает ИПЗ, однако не может ничего сказать, лишь поднимает руку в их направлении и со стоном стискивает зубы.

Гнева-86 рвёт. Он болезненно сгибается, отворачиваясь и судорожно опираясь рукой на стену. Застывший в ступоре Досада-101 широко распахивает глаза, после чего делает выстрел в потолок, вздрагивая от резкого звука.

Досада-101: Лежать! С-суки!..

Повара не слышат или не могут подчиниться приказу — они продолжают со стоном оседать на пол. У мужчины в рубашке подгинаются колени и он падает на пол между кухонными столами, дрожащей рукой придерживаясь за край ближайшего. Повар у холодильника съезжает на пол и с силой сжимает голову, раскачиваясь на месте. Из его рта на фартук начинает стекать полоска густой слюны.

Гнев-86 выбегает в помещение столовой, держась за живот и сипло дыша. Досада-101 скрипит зубами, обходя окровавленный стол и медленно двигаясь к лежащему на полу повару.

В дальнем углу кухни, у правой стены, обнаруживается ещё один котёл — он практически полностью заполнен грязно-красными костями с редкими ошмётками мяса. Наверху виднеется несколько берцовых, лучевых и локтевых костей. На котёл чёрной краской неаккуратно нанесена надпись: «БУЛЬОН».

Досада-101 вплотную подходит к повару. Тот корчится на земле в позе эмбриона и стонет, держась за голову и до хруста стискивая зубы. Судорожные катания по грязному полу покрывают его одежду чёрными разводами. Мужчина начинает плакать и дёргать ногами, до крови царапая ногтями лицо.

Испытуемый несколько раз тихо выдыхает, после чего наводит на повара пистолет. Его коллега в углу начинает выть и биться затылком об холодильник.

Коротко шипит рация.

Кфмн Шауэр: Испытуемые, вы меня слышите? Что у вас происходит?

Выстрел.

МОГ «Мелиораторы»

Оперативники трусцой движутся по коридору в сторону, откуда они услышали выстрел. Только что они миновали небольшой КПП, состоящий из ржавой будки и сломанного металлического шлагбаума.

Членам МОГ на пути также встречаются двери с маркировками — красными, жёлтыми или зелёными. Из-за недостаточно высокого качества съёмки и тряски камеры, разглядеть цифровые обозначения рядом невозможно.

Где-то впереди раздаётся ещё один пистолетный выстрел. Оперативники немного ускоряются.

Бойцы МОГ пробегают мимо массивных двойных металлических дверей, закрытых на амбарный замок. На выцветшей табличке рядом видна надпись: «АРСЕНАЛ». Если раньше коридор был полон нетронутой пыли, то возле этого склада заметны многочисленные цепочки следов.

Совсем близко слышится третий выстрел. Открытые двери в столовую уже в зоне видимости оперативников — в коридор из-за них падает тусклый свет.

Первым в помещение заходит «Каракал», быстро осматриваясь. «Рысь» остаётся охранять вход, остальные оперативники следуют за ведущим.

Внутри столовой они находят только Гнева-86, который отчаянно пытается вызвать у себя рвоту и отплеваться, согнувшись у стены возле окошка раздачи. Попытки имеют, судя по всему, по большей части психологический эффект: испытуемому удаётся откашлять только слюну.

«Оцелот»: Стоять! Поднять руки!

Гнев-86 последний раз сплёвывает, сипло выдыхает, но подчиняется. Он держит рот приоткрытым, часто моргает, его глаза бегают — ИПЗ выглядит растерянным.

Из кухни медленно выходит Досада-101, останавливаясь в дверном проёме. На его лице практически не читается эмоций, однако сжатые губы и нахмуренные брови выдают напряжение. Пистолет он держит в правой руке, опустив ствол.

ИПЗ осматривает оперативников, после чего поднимает свободную руку.

Досада-101: Свои… Младший сержант Кржевов.

Досада-101 выдыхает носом. Оперативники медленно опускают оружие, а Гнев-86 — руки. Рация в кармане испытуемого снова шипит.

Кфмн Шауэр: Испытуемые, вы слышите? Приём?

Командир группы выходит вперёд, придерживая рукой висящий на ремне автомат.

«Оцелот»: Малёк! Какого хрена у вас происходит? Кто стрелял?

Неопределённым жестом испытуемый указывает в сторону кухни рукой с пистолетом, отходя в сторону от двери. Кивком «Оцелот» отправляет «Манула» на разведку, на ходу включая рацию.

«Оцелот»: Центр, говорит «Оцелот». Оба ИПЗ живы, состояние…

Секунду командир, прищурившись, оглядывает испытуемых.

«Оцелот»: …удовлетворительное. Мы…

«Манул»: Ёб твою мать!

Приглушённый окрик оперативника раздаётся со стороны кухни. Другие члены МОГ быстро рассыпаются по помещению, укрываясь за столами и нацеливаясь на кухонную дверь. Досада-101 отходит в сторону, рукой оттесняя напарника.

«Оцелот»: Враг?!

«Манул» секунду молчит.

«Манул»: Да нет… нет!.. Обычный пиздец! Врага нет!

Оперативники с облегчением привстают из-за укрытий. «Оцелот» поправляет рацию на плече.

«Оцелот»: Мы в помещении столовой, врага не наблюдаем. Отправили разведчика на кухню. Приём.

Короткое шипение. Остальные оперативники подтягиваются к кухне после молчаливого кивка командира.

Д-р Кисова: Поняла. Мы постепенно восстанавливаем доступ к вашим камерам. Сейчас получаем изображение с…

На секунду Кисова замолкает.

Д-р Кисова: …понимаю.

Ещё одна короткая пауза.

Д-р Кисова: По крайней мере, вопрос, что стало с пропавшими жителями деревень, окончательно снимается.

«Каракал»: Позвоню сегодня в ЦАР…

Оперативник напевает себе под нос, но замолкает после тычка от командира.

«Манул» проходит дальше по помещению. В кадре появляются трупы поваров — у обоих пулевые ранения в районе лба.

«Ирбис»: Вот по кому… А третий?..

Досада-101: Предупредительный. В потолок.

Испытуемый стоит в проходе за спинами оперативников, нахмурившись.

«Манул»: Чё, сопротивлялись?

Досада-101 только качает головой.

Д-р Кисова: Стоять. У повара пулевое ранение. Кто стрелял?

Голос доктора звучит холодно и раздражённо.

Д-р Кисова: Я спрашиваю: кто стрелял?

Повторяет Кисова с нажимом.

Досада-101: Я, я стрелял…

Испытуемый подходит ближе к держащему рацию «Оцелоту».

Д-р Кисова: Мне кажется, научный сотрудник Шауэр ясно выразилась по поводу отношения к местному персоналу. Эти два повара — гораздо более ценные источники информации чем ты и твой напарник. Были. Есть что сказать в своё оправдание?

Досада-101: Я их… добил. Они уже корчились в конвульсиях, с момента, как мы зашли. Этот себе лицо драл, второй головой бился… Нихера они бы вам не сказали.

«Ирбис» наклоняется над ближайшим поваром и, прищурившись, быстро его оглядывает.

«Ирбис»: Хм… У этого на лице правда царапины есть. В районе лба и щёк…

Д-р Кисова: Камеру ближе поднесите.

«Ирбис» неловко наклоняется вперёд, стараясь приблизить объектив к голове трупа.

«Манул»: А ничего, что у них… защиты никакой нет?

Досада-101 хмурится, складывая руки на груди.

Досада-101: Я их не трогал. Выстрелил дважды и так оставил.

«Ирбис»: Может, тут рядом что-то есть? Или сама комната какая-то экранированная?

«Каракал»: Да должно что-то быть, бля. Снаружи на мозгах без защиты можно бекончик пожарить. А тут вообще эпицентр.

«Ирбис» хлопает по телу повара, определяя, нет ли чего-то под одеждой или в карманах.

Д-р Кисова: У кого детекторы — выходите в коридор и замеряйте фон.

Кивком головы «Оцелот» указывает «Каракалу» на выход. Тот фыркает, но подчиняется, на ходу расстёгивая нужный карман разгрузки.

«Ирбис»: Да нет, ничего… Никакого лишнего оборудования.

«Рысь», уже остановившийся у ближайшей стены, несколько раз стучит по ней костяшками пальцев.

«Рысь»: Вроде плитка как плитка. Только старая и грязная.

Оперативник морщится, пытаясь стереть чёрную жирную грязь с перчаток.

Ещё с минуту группа ожидает в помещении столовойю. Часть оперативников рассаживается по ближайшим стульям, остальные остаются стоять ближе ко входу. Досада-101 молча садится в углу рядом с напарником и выщёлкивает магазин из ТТ.

«Каракал»: Слышьте?! Чёт у меня детектор хуйню показывает! Киря, иди перемеряй!

Глухой окрик оперативника раздаётся с левой стороны коридора. Со вздохом «Рысь» отходит от стены, поправляя автомат на груди.

«Рысь»: А показывает-то сколько?

«Каракал»: Да полторы с хуем! Как на границе почти!

«Рысь»: Хм… Ну щас. Стой, где стоишь!

Временный Центр Связи

Запись с одной из камер системы видеонаблюдения временной исследовательской базы KR-6.

Импровизированный центр связи находится недалеко от изначального — прямо в траве в нескольких десятках метров от изрешечённого шатра. На нескольких складных металлических столах в спешке разложено уцелевшее и новое оборудование — в основном передатчики, радиоприёмники и измерительные приборы. Прямо на траве рядом — несколько дизельных генераторов. Отдельный стол занимает гора старых мониторов, транслирующих данные с нательных камер. Часть из них не работает.

Рабочая группа теперь практически полностью состоит из работников Фонда, из изначальной команды в центре связи остались только Кисова и Шауэр. Сотрудники «Логоса» не успели переодеться или привести себя в порядок — Кисова сидит возле радиостанции в практически полностью покрытой засохшей кровью одежде, оттерев бумажными салфетками только руки и лицо. Шауэр выглядит чистой, но слегка покрасневший от крови пластырь на лице напоминает о недавно произошедшей атаке.

Кисова протирает глаза и отводит в сторону один из наушников, чтобы лучше слышать окружение. Она движением ладони подзывает сотрудника СБ, стоящего неподалёку.

Д-р Кисова: Дальше сама справлюсь, Шауэр… Пусть в медпункт сопроводят, проследит за ранеными.

Охранник оглядывается на сидящую с другой стороны стола девушку, после чего кивает. Он разворачивается, чтобы уйти, но Кисова останавливает его, крепко держа за рукав.

Д-р Кисова: А ты проследишь, чтобы на мониторы не посмотрела случайно.

Сотрудник СБ сам оглядывается на мониторы. На одном из них заметно, как «Ирбис» осматривает разрубленный человеческий череп. Охранник кривится и снова кивает, после чего отходит к Шауэр.

Из пострадавшего шатра центра связи появляется несколько сотрудников медицинской службы. На носилках они выносят длинный чёрный пакет, из которого на землю подтекает тёмная кровь.

К Кисовой подходит один из наблюдателей Фонда — доцент Семёнов. Он оглядывает доктора,морщится и переключает своё внимание на мониторы. Прищурившись, он пробегает по ним глазами, снова морщится и переводит взгляд обратно на Кисову.

Доц. Семёнов: Гм… Вижу, с камер сигнал появился. Что у группы?

Кисова стряхивает со лба прядь волос.

Д-р Кисова: Странности. Нашли двоих местных работников, без защиты. Отправила их замерять фон.

Доцент кивает, чуть наклоняя голову.

Д-р Кисова: Корпус будет?

Доц. Семёнов: Будет, будет. ЧП, не бросать же ему всё сразу. Пока сами…

Кисова снова протирает глаза.

Д-р Кисова: Мои в каком состоянии? Новости есть?

Доц. Семёнов: Да я-то откуда знаю? Это к медицинской службе.

Д-р Кисова: Так сходи и позови кого-нибудь.

Доц. Семёнов: Я?

Кисова молча смотрит на доцента несколько секунд. Он раздражённо вздыхает, но отходит в сторону изрешечённого шатра.

Коротко шипит приёмник. Доктор возвращает отодвинутый наушник в исходное положение.

«Рысь»: Центр, говорит «Рысь». У нас на приборах странное — оба показывают примерно по 1600 Кругловых… Как на самой границе. Мы несколько раз перемерили, с обоих детекторов, результат один. Что дальше делаем? Приём.

Кисова на несколько секунд задумывается, пододвигая ближе к лицу стойку с микрофоном.

Д-р Кисова: Выгоняйте ИПЗ в коридор и пусть перенастраивают оборудование в соответствии с замерами. Если с ними всё будет нормально — своё тоже перенастройте. И потом двигайтесь дальше. Отбой.

Кисова бросает взгляд на мониторы на соседнем столе. Оперативники с детекторами возвращаются в помещение столовой, о чём-то переговариваясь; устройств вывода звука во временном центре связи нет, понять содержание разговора не представляется возможным.

Из изрешечённого шатра выносят ещё несколько чёрных пакетов; один из них помогает нести доцент Семёнов. На тропе со стороны основных корпусов базы становится видна группа людей — несколько научных сотрудников в сопровождении охраны, вооружённой автоматами. Группа направляется в сторону временного центра связи.

М.н.с. Петренко: Лилия Моисеевна? Распечатки с детекторов по периметру пришли, посмотрите…

Подошедшая со стороны дальнего стола научная сотрудница раскладывает на столе несколько длинных листов бумаги, разворачивая их как свитки. Кисова отвлекается от мониторов.

М.н.с. Петренко: К счастью, никакое оборудование из измерительного контура повреждено не было… Вот тут интенсивность немного спала полчаса назад, ещё вот здесь были падения…

Кисова щурится.

М.н.с. Петренко: И ещё час назад что-то странное было… Наоборот, на одном детекторе подскок по интенсивности… Я не знаю, заметили ли тогда, не я смотрела же, но решила, вот…

Доктор несколько раз кивает, сохраняя сосредоточенное выражение лица.

Д-р Кисова: Да, спасибо, всё поняла, замечательно. Больше мне это не приноси.

Научный сотрудник несколько раз моргает.

Д-р Кисова: Записывай всё в журнал, меня сейчас детекторы не интересуют.

Доктор неопределённо машет рукой куда-то в сторону, переводя взгляд обратно на мониторы. Петренко спешно кивает и, быстро скрутив распечатки в рулон, отходит обратно к столу с приборами.

Снова шипит приёмник.

«Оцелот»: База, говорит «Оцелот». Испытуемые не пострадали. Перенастраиваем оборудование и выдвигаемся. Приём.

Щелчок по клавише, включающей микрофон.

Д-р Кисова: Поняла. Отбой.

Группа со стороны базы подходит ближе. Это куратор объекта — доктор Корпус — его заместитель и несколько других работников Фонда.

Корпус подходит вплотную к Кисовой, бросая на ходу взгляд на мониторы. Оперативники всё ещё в помещении столовой, занимаются перенастройкой генератора и шлемов.

Куратор кладёт Кисовой на плечо ладонь и несколько раз медленно похлопывает.

Д-р Корпус: Мои соболезнования, коллега. Крепитесь.

Женщина раздражённо дёргает плечом, но куратор не обращает на это внимания, только убирает руку. Кисова снова отодвигает один наушник.

Д-р Корпус: Понимаю ваше состояние, Лилия Моисеевна, и не собираюсь вас заставлять работать одну. Можете провести время с пострадавшими коллегами, операцию я с этого момента беру под свой контроль.

Кисова хмурится, садясь вполоборота к куратору.

Д-р Кисова: В этом нет необходимости. Я всё ещё могу работать. Экспедицию планировала я, и до конца я её тоже собираюсь довести лично.

Корпус выгибает бровь. Его заместитель отходит в сторону, чтобы поговорить с кем-то по спутниковому телефону. Другой научный сотрудник присаживается возле стола с мониторами. К нему тут же подбегает Петренко, держа под мышкой распечатки.

Д-р Корпус: Практически все члены вашей группы либо убиты, либо тяжело ранены, последнего не пострадавшего сотрудника вы только что отпустили, как я понял. Вы собираетесь в одиночку руководить работой центра связи?

Д-р Кисова: Центром связи можете ставить руководить кого угодно, а мне нужна возможность довести группу и выполнить задачи, которые мы поставили на этапе планирования. Я — их куратор, и пока я могу стоять на ногах, отчитываться они будут мне.

Корпус хмыкает.

Д-р Корпус: Ваша ответственность похвальна, конечно, но всё-таки не забывайте, что вы не сотрудница Фонда. Практически вся экспедиционная группа — наши оперативники. Как и в центре связи, все — наши сотрудники.

Д-р Кисова: Я — исполняющая обязанности руководителя операции. Весь задействованный персонал подчиняется мне, пока экспедиция идёт. И две группы всё ещё живы. Сложить с меня полномочия можно только в случае чрезвычайной ситуации.

Д-р Корпус: Сейчас как раз чрезвычайная ситуация.

Д-р Кисова: Недостаточно чрезвычайная.

Корпус чешет ладонью лоб, хмыкая.

Д-р Корпус: Крепко вы вцепились в проект… В любом случае, я должен осуществлять контроль за операцией ввиду непредвиденного сокращения числа задействованных сотрудников. Личное распоряжение Кирпичникова.

Корпус хмурится, складывая руки на груди.

Д-р Корпус: Думаю, вы тоже понимаете, что операция идёт не совсем гладко. Я честно выразил свои опасения по поводу её успешности, когда докладывал в региональный центр… И меня попросили проконтролировать, чтобы экспедиция хотя бы принесла как можно больше ценной информации.

Кисова кривится, сжимая губы.

Д-р Корпус: Думаю, вы понимаете… Если уж эта экспедиция провалится, для следующей можно будет подстелить соломку.

Д-р Кисова: Следующая экспедиция будет не нужна, если вы дадите мне спокойно работать.

Доктор цедит каждое слово, пристально смотря на куратора. Он разводит руками.

Д-р Корпус: Хотелось бы верить, но верится с трудом. Но не будем о грустном…

Корпус тоже подходит ближе к мониторам, и вглядывается в ближайший, нависая над столом.

Д-р Корпус: Мне уже сообщили про находки в столовой и на кухне… По крайней мере, понятно, с какой целью было осуществлено нападение на окрестные деревни. А антенны на поверхности тоже дают пищу для размышлений…

Кисова продолжает прищурившись смотреть на куратора.

Д-р Корпус: Жалко, что поваров допросить не удалось. Но, полагаю, очевидно, что в этом обнаруженном бункере есть местное население. Весьма недружелюбное к представителям внешнего мира.

Заместитель, наконец, завершает разговор и убирает массивный телефон во внутренний карман пиджака. Он отводит Корпуса в сторону и начинает что-то рассказывать вполголоса.

На мониторах мелькают изображения одного и того же пустого коридора — пыль, грязь, цепочки следов и уже знакомые двери с маркировками. Через минуты Корпус возвращается к столам.

Д-р Корпус: Что же, коллега, у меня для вас не самые приятные новости. Поступил первый запрос на уточнение информации. Аналитиков с «губы»² интересуют меченые двери.

Сидящий у мониторов научный сотрудник кладёт на стол рядом коричневую планшетку.

Д-р Головин: Я сделаю пометки. Но неплохо было бы колонки поднести… или лишнюю пару наушников.

Спец. Павлов: Наушники должны тут где-то быть… А, вот!

С противоположной стороны стола откликается один из техспециалистов; через секунду он бросает наушники Головину.

Спец. Павлов: Во, эти вроде не пострадали. Подключай к приёмнику.

Научный сотрудник отвечает благодарным кивком.

Д-р Корпус: Лилия Моисеевна, попросите группу открывать помеченные двери на их пути. Записывать результаты, как видите, уже вызвался ваш коллега.

Кисова хмурится ещё сильнее.

Д-р Кисова: Это всё можно сделать потом. У группы топлива на одну дозаправку, проверка всех дверей их только замедлит.

Корпус вздыхает.

Д-р Корпус: Из центра позвонили специально, чтобы сказать про двери. Игнорировать такое распоряжение, особенно на фоне катастрофического ЧП — это не лучшее решение.

Куратор подходит ближе.

Д-р Корпус: Позвольте микрофон…

Медленным движением Кисова отодвигает микрофонную стойку от вытянутой руки Корпуса.

Д-р Кисова: Я сама.

Доктор выдыхает. Щелчок кнопки.

Д-р Кисова: Группа! Проверьте двери с маркировками на вашем пути. Несколько разных цветов. Только быстро! Докладывать ничего не нужно, изображение с камер есть. Отбой.

Объединённая экспедиционная группа

Оперативники и ИПЗ теперь движутся по коридору единым отрядом. Вооружённые члены МОГ — впереди, испытуемые и несущие генератор бойцы — в арьергарде.

Группа уже успела преодолеть спуск со стороны Г-образного здания, по которому в тоннель вышли ИПЗ, и углубиться в уходящий направо коридор.

Окружение всё ещё выглядит заброшенным, однако никакой нетронутой пыли, как в левой части подземелья, здесь нет — пол испещрён грязными разводами и следами протекторов, а тёмная пыль комьями лежит возле стен. По этой части комплекса кто-то регулярно ходит, однако никаких других следов пребывания человека не наблюдается — в коридоре пусто и тихо.

Вперёд отряд движется молча и относительно медленно: истощённые испытуемые плетутся в хвосте, с трудом волоча свой генератор. Тем не менее, их никто не поторапливает. Гнев-86 пребывает в состоянии апатии и смотрит прямо перед собой, слегка приоткрыв рот и расслабив мышцы лица. Досада-101 периодически с тревогой поглядывает на него из-под нахмуренных бровей.

Рация на плече «Оцелота» коротко шипит. Жестом он даёт приказ об остановке.

Д-р Кисова: Группа! Проверьте двери с маркировками на вашем пути. Несколько разных цветов. Только быстро! Докладывать ничего не нужно, изображение с камер есть. Отбой.

Снова шипение. «Оцелот» вздыхает.

«Оцелот»: Приказ все слышали, проверить помещения с маркировками.

Командир оглядывается.

«Оцелот»: «Манул», к 98-02-2, зелёная! «Рысь», «Каракал» — обеспечить прикрытие! «Ирбис» — следишь за генератором! Малёк…

«Оцелот» щурится и жестом приказывает испытуемым отойти в сторону. ИПЗ отходят назад, за «Ирбиса», и ставят свой генератор на кафель. Досада-101 приседает за ним на корточки. Гнев-86 с запозданием следует его примеру.

«Рысь» и «Каракал» занимают позиции по обе стороны от двери, держа оружие наготове, пока «Манул» подходит к ней вплотную; «Ирбис» садится на одно колено возле генератора, обводя стволом коридор перед собой.

Перед «Манулом» — укреплённая (судя по всему, деревянная) дверь, обитая ржавыми листами металла. Оперативник осторожно опускает вниз хлипкую ручку и тянет на себя, придерживая в свободной руке автомат.

За дверью оказывается ещё один коридор, но в отличие от того, в котором находится группа, он пребывает в катастрофическом упадке. На полу валяются горы штукатурки и осколков бетона и кирпича, прогнившие доски и огромное количество гильз, многие из которых успели заржаветь.

Под погнутым кассетным потолком с выбитыми панелями виднеется несколько вертикальных энергосберегающих ламп, тускло освещающих пространство впереди. Вдоль всего коридора расставлены полуразвалившиеся шкафы и грязные картотеки, испещрённые царапинами и вмятинами.

«Манул»: Что за… херня?

Коридор находится явно не на первом этаже чего-то: слева от двери заметен лестничный пролёт с выломанными и погнутыми перилами, ведущий вниз. Стена рядом исписана тусклыми облезлыми граффити. По левой стороне коридора расположен ряд сильно изношенных дверей со следами пуль, а на правой стене — несколько узких окон на уровне человеческого роста.

«Оцелот», прищурившись, оглядывает коридор из-за плеча «Манула».

«Манул»: Так ведь, хм… Здания не строят, верно?

Оперативник делает несколько шагов влево и выгибает шею, пытаясь заглянуть в ближайшее смотровое окошко, не выходя в новый коридор. В окошке виднеются очертания подвесной галереи из ржавых продырявленных кусков металла. «Оцелот» подходит ближе к двери.

«Манул»: Как будто… этаж с бухгалтерией на заводе каком-то. Но тут такое откуда? За случайной дверью?..

«Рысь» и «Каракал» тоже выглядывают в коридор, опустив оружие.

«Рысь»: Да может это… как его… экстрамерное пространство?

«Каракал»: Чё, типа… как тот минский холодильник полгода назад?

«Рысь»: Угу… ну или это портал куда-то, который срабатывает, когда дверь трогаешь. Хер знает…

«Манул» щурится, продолжая оглядывать пространство впереди.

«Манул»: Мы это… заходить будем, командир?

«Оцелот» проверяет барабан револьвера, задумавшись на секунду.

«Оцелот»: Можно. Но пространственные искажения — вещь такая… Малёк!

Оперативник окликает Досаду-101 возвращая барабан на место.

«Оцелот»: Тащи своего товарища сюда. И пусть достаёт верёвку.

ИПЗ хмурится и отводит взгляд, но подчиняется — он встаёт из-за генератора, беря напарника под локоть.

Подойти ближе испытуемые не успевают — со стороны открытой двери слышится какой-то звук. Оперативники рядом оборачиваются практически синхронно.

В самом конце коридора, едва освещённом тусклым светом мигающей лампы, появляется гуманоидный силуэт, стоящий к группе вполоборота. Он резко разворачивается к дверям лицом.

Неизвестный: НУ ЗДОРО́ВО, ЗДОРО́ВО!

Неизвестный хрипло кричит во всю силу своих лёгких, позволяя отчётливо себя слышать даже на расстоянии полутора десятков метров. С истеричным сиплым смехом он поднимает что-то над головой, после чего бегом начинает двигаться в сторону двери.

«Манул» от неожиданности делает несколько шагов назад и перехватывает автомат за тактическую рукоять.

«Манул»: Стоять! Стой, буду стрелять!

Неизвестный пробегает под светом мигающей лампы и его становится возможно лучше рассмотреть. Это мужчина в камуфлированных штанах и бронеразгрузке на голое тело, покрытый татуировками; его лицо скрывает сварочная маска с узкой смотровой щелью. В руках неизвестный сжимает массивную строительную кувалду, боёк которой вымазан засохшей кровью.

«Оцелот», вытянув руку и быстро прицелившись, делает выстрел из-за плеча «Манула». Пуля попадает неизвестному в бедро, но не заставляет того замедлиться — издав истошный рык, мужчина снова поднимает кувалду над головой.

«Манул» пускает в его сторону короткую неприцельную очередь. Несколько пуль вязнут в разгрузке, одна попадает в ключицу, ещё две рикошетят от сварочной маски. Неизвестный врезается плечом в стоящую у стены картотеку, опрокидывая её, но сохраняет равновесие и продолжает разбег.

Неизвестный: УБЕЙ, УБЕЙ, УБЕЙ, УБЕ-Е-Е-Й!

«Оцелот» делает ещё один выстрел, попадая в смотровую щель сварочной маски. Стекло в ней трескается, но пуле не удаётся пройти насквозь. Неизвестный пошатывается на бегу, цепляя другим плечом шкаф и злобно рыча сквозь зубы. Всего несколько метров отделяют его от ближайшего смотрового окошка.

«Манул» отходит назад, одновременно отправляя во врага длинную прицельную очередь. Оперативник целится в татуированный живот, не покрытый броней.

Почти все пули достигают цели, покрывая пресс неизвестного цепью сквозных отверстий, но не заставляя его остановиться. С хрипло-булькающим рёвом он заносит кувалду для удара, прыжком преодолевая последние метры до прохода.

Резкий стук и скрип петель.

«Каракал», стоявший слева от двери, захлопывает её пинком. Последние несколько пуль из очереди «Манула» с визгом врезаются в прибитый к ней металлический лист.

Он откатывается в сторону, а другие оперативники отходят дальше, ожидая появления врага из-за двери. Но в коридоре воцаряется тишина.

Не слышно ни звуков ударов, ни попыток дёрнуть ручку. По другую сторону как будто снова никого. Не рискнув перезаряжаться, «Манул» достаёт из кобуры пистолет и снова нацеливается в сторону дверного проёма.

Минута проходит в тревожном ожидании. Но вокруг всё так же пусто и тихо. «Манул», наконец, решается встать, а другие члены МОГ позволяют себе опустить оружие.

«Каракал»: Это чё, бля, за говно? Ёбаный клозет с кувалдистом.

«Манул» выдыхает, убирая пистолет обратно в кобуру. «Оцелот» снова с прищуром оглядывает коридор, держа револьвер в согнутой руке.

«Оцелот»: Кажется, действительно это какая-то форма портала… Осталось понять, все ли двери так работают.

«Оцелот» неспешно извлекает из барабана стреляные гильзы.

«Оцелот»: «Каракал», к 98-03-1, зелёной. «Манул», «Рысь», прикрываете.

«Каракал» скалится, переключая винтовку на автоматический режим огня. Секунду он стоит на месте, оглядываясь.

«Оцелот»: Справа, через одну дверь.

«Манул» успевает перезарядить автомат и занять позицию у противоположной стены, напротив нужной двери. Его примеру следует «Рысь».

«Каракал» оглядывается и, убедившись, что прикрытие на местах, дёргает дверь на себя.
Пространство за ней разительно отличается и от коридора, и от помещения за предыдущей дверью: перед «Каракалом» раскинулся густой смешанный лес, покрытый туманом. Деревья растут практически вплотную друг к другу, а туман по плотности выглядит ещё более непроглядным, чем тот, с которым столкнулись группы в начале экспедиции.

«Каракал» осторожно оглядывает пространство впереди и, не заметив ничего угрожающего, хмыкает.

«Каракал»: Чё, после работы сюда на шашлычок?

«Манул» и «Рысь» тоже заглядывают в дверной проём, не сводя с него автоматов.

«Манул»: Да я бы как-то, знаешь, на пару дней вегетарианцем…

«Рысь»: А я тебе баклажанов на шампур нанизаю.

«Манул»: Давай лучше шампиньонов.

Раздаётся несколько смешков; даже «Оцелот» улыбается уголками губ. Не реагируют только испытуемые, стоящие чуть поодаль у своего генератора. Досада-101 с опаской смотрит на напарника, но тот игнорирует реплики оперативников.

«Оцелот» оглядывает дверь, пространство за ней, после чего коротко кивает.

«Оцелот»: Закрывай. Мы достаточно увидели, шашлыки потом. Нам ещё другие цвета проверить.

«Рысь»: Ну да… на экспедицию в экспедиции мы не подписывались.

«Каракал»: Бля буду, зелёные — это порталы. Если что, будет куда съебать, когда топливо кончится.

«Манул»: Ага. Ты до сюда добеги сначала, когда оно закончится…

«Каракал», последний раз со вздохом взглянув на лес, захлопывает дверь.

«Оцелот»: Ищите двери с жёлтыми пометками. Где-то здесь точно были…

«Ирбис»: Вот тут есть! Чуть позади меня. 98-01-3, полоска жёлтая.

«Оцелот» кивает.

«Оцелот»: Будешь открывать. «Манул», «Рысь» — на прикрытие, «Каракал» — твой генератор. Расходники — в сторону.

Минута на расход по позициям. Медик подходит вплотную к дверям, ожидая команды.

98-01-3 представляет собой высохшую и почерневшую от времени деревянную дверь, которая, кажется, готова развалиться в любой момент. Обозначения и цветная полоса в этот раз нанесены не на саму дверь, а на стену рядом. С небольшого участка, где расположены пометки, кто-то предварительно соскоблил потрескавшуюся краску и верхний слой штукатурки.

Дождавшись кивка от командира, «Ирбис» осторожно тянет дверь на себя.

За ней оказывается пустая шваберная, тёмная и лишённая всей мебели. На предназначение комнаты указывает лишь раковина и ряд характерных полок для инвентаря.

«Ирбис» бегло оглядывает комнату, подсвечивая себе фонариком.

«Ирбис»: Кладовка как кладовка… Эта дверь, видимо, обычная. Без телепортов.

«Оцелот», прищурившись, пожимает плечами.

«Оцелот»: Нам же лучше. Закрывай.

Медик, хмыкая, подчиняется. Оперативники за его спиной опускают оружие.

«Оцелот»: Ищите ещё одну жёлтую! Сказали по несколько каждого цвета проверить.

«Каракал»: Да во, напротив ещё одна. Возле меня.

Секунду оперативник смотрит перед собой — на тонкую металлическую гермодверь с красным штурвалом вместо ручки — после чего фыркает.

«Каракал»: Да сука, чё мы тут телимся!.. Горючки и так хуй да маленько, ещё это говно…

Не дожидаясь приказа или подхода прикрывающих напарников, «Каракал» берётся одной рукой за штурвал, но практически тут же одёргивает её, отпрыгивая назад.

«Каракал»: А, с-сука!

Он начинает трясти кистью, словно пытаясь сбить пламя, и дуть в сторону ладони.

«Оцелот» подбегает ближе, держа гермодверь на прицеле.

«Оцелот»: Что?

«Каракал»: Да она, сука… раскалённая!

Оперативник оглядывает свою кисть. На тактической перчатке в районе ладони теперь заметно узкое прожжённое отверстие с неровными почерневшими краями. Обнажившаяся кожа заметно покраснела — налицо поверхностный ожог.

«Оцелот» замахивается, чтобы дать подчинённому подзатыльник, однако, приняв во внимание шлем ШПРОТ-1НА на его голове, ограничивается болезненным тычком между лопаток.

«Оцелот»: Без приказа ничего не трогать, ясно?

Командир раздражённо смотрит на «Каракала», потирающего обожжённую ладонь.

«Оцелот»: С жёлтыми дверями разобрались. Красную я видел дальше по коридору. Вперёд.

В нескольких метрах от ещё одной гермодвери, возле которой на стену нанесена красная полоска, «Оцелот» останавливается.

«Оцелот»: Эффект предыдущей двери мне не понравился. Не исключено, что пометки работают как сигналы светофора, поэтому… Малёк — тащи напарника сюда. Будет выполнять свою прямую функцию.

Гнев-86, немного пришедший в себя, злобно хмурится.

Гнев-86: А чего я… Я на это всё не подписывался… за такие деньги, с-сука…

«Оцелот»: К твоему сожалению, подписывался. Иди сюда и открывай дверь, это твоя работа.

Досада-101: Хотя бы перчатки ему дайте. У нас своих нет.

На секунду командир задумывается, прокручивая револьвер на пальце.

«Оцелот»: «Каракал», отдай ИПЗ свою перчатку. Которую прожгло.

Гнев-86: Так она, сука… дырявая.

«Оцелот»: Используешь как прихватку. У нас лишних перчаток тоже нет, бери, что дают. Быстро.

Выдохнув сквозь зубы, Гнев-86 забирает у оперативника прожжённую перчатку и подходит ближе. Члены МОГ расходятся в стороны, держа гермодверь на прицеле.

«Оцелот»: Открывай.

Гнев-86 касается штурвала.

Оглушительный хруст и чавканье. За доли секунды тело испытуемого скручивается в спираль из мяса, крови и осколков костей. Плохо закреплённая на груди камера со свистом отлетает в дальнюю стену, избегая скручивания.

Стены коридора и всех находящихся рядом людей забрызгивает кровью и ошмётками. С влажным шлепком останки Гнева-86 падают на пол возле двери.

Оперативники вскрикивают и отшатываются. Досада-101 хватается за голову.

«Каракал»: Ёбаный в рот! Сука!

«Каракал», стоявший ближе всего к испытуемому, оказывается покрыт кровью и мелкими кусками мяса практически полностью. Чертыхаясь, он пытается оттереть рот и глаза, шипя от боли в обожжённой руке.

Д-р Кисова: Группа! Группа, что у вас?! Приём.

«Оцелот» переключает рацию в режим передачи, одновременно пытаясь стряхнуть с рук кровь.

«Оцелот»: Расходник только что кончился, его в спираль скрутило! Основная группа потерь не имеет! Приём.

Кисова, кажется, облегчённо вздыхает.

Д-р Кисова: Проверьте свои камеры. Почти со всех видно только красное месиво. Никакие двери больше не трогать! Продолжайте движение по коридору, ищите способ отключить антенны на поверхности. Ни на что больше не отвлекайтесь. Отбой.

Досада-101, до которого практически не долетели брызги, тяжело дышит, неотрывно смотря в сторону останков напарника. Стоящий рядом «Ирбис», смочив бинт водой из фляжки, пытается оттереть разгрузку от крови. «Рысь»,, отойдя в сторону чистым рукавом пытается убрать кровавые разводы с затвора автомата. «Манул» брезгливо смахивает капли с антеннок своего шлема.

«Оцелот»: Группа, минутный перекур! И проверьте камеры. Их очистить в первую очередь.

Временный Центр Связи

Д-р Кисова: Мне плевать, что там считают на «губе» и что им интересно проверить!

Лилия, сведя брови, агрессивно шипит на стоящего рядом Корпуса, уперев указательный палец ему в грудь.

Д-р Кисова: Группа моя и вы только что её чуть не угробили в полном составе! «Проверить двери с маркировками» — пусть лично приезжают и проверяют! Хоть с «губы», хоть с Новой Земли!

Доктор выглядит взбешённой. Куратор, ощущающий видимый дискомфорт, морщится и делает шаг назад. Кисова в ответ наклоняется ближе.

Д-р Кисова: Не. Мешайте. Мне. Работать.

Д-р Корпус: Лилия Моисеевна… не забывайте, э-э-э…

Д-р Кисова: Это вы не забывайте. Не забывайте, кто командует операцией. Я. Я ей командую! И не забывайте, кто допустил вот это!

Не сводя глаз с куратора, Кисова указывает рукой на изрезанный осколками шатёр. Корпус закашливается от возмущения.

Д-р Корпус: Я допустил?!

Сотрудники Фонда вокруг молча наблюдают за перепалкой, не решаясь вмешиваться. Некоторые, прислушиваясь, прекращают работать.

Д-р Кисова: А кто, я? Или, может быть, доктор Литвинов, умерший в муках? Или вот этот техспециалист по другую сторону стола? Кто должен был обеспечить охрану центра связи? Кто должен был организовать недопуск к шатру посторонних?

Д-р Корпус: Служба безопасности!

Д-р Кисова: Кому она подчиняется? Кто отвечает за размещение персонала? Кому этот кто-то отчитывается?!

Д-р Корпус: Вы забываетесь…

Кисова сильнее надавливает пальцем Корпусу на грудь, заставляя уже того съёжиться.

Д-р Кисова: Я пытаюсь сделать то, зачем мою рабочую группу сюда отправили. И что было оговорено в плане, за соблюдением которого вы так тщательно следили прошлые три месяца…

Лилия отстраняется, выдыхает и медленно отряхивает заляпанный кровью халат. Говорить она начинает спокойнее.

Д-р Кисова: То, что Фонд интересует внепланово, Фонд будет проверять вне плана. После моей экспедиции. Однако ситуация и правда складывается для группы не лучшим образом, поэтому я не откажусь от консультационной поддержки такого специалиста, как вы. Если наблюдателей на «губе» не устроят результаты, разбирательство будет со мной как с ответственным лицом.

Корпус раздражённо выдыхает через нос.

Д-р Корпус: Вам это ещё аукнется, Лилия Моисеевна. Но я не собираюсь грызться за право довести практически обречённую миссию до логического конца. Будь по вашему.

Куратор, распрямившись, возвращается к своему раскладному стулу между Кисовой и сидящим у мониторов Головиным. Кисова поправляет волосы и тянется, было, за наушниками, но её осторожно трогают за плечо со спины. Во время разговора рядом стояла медицинская сестра, не решавшаяся перебить споривших.

Медсестра Сомова: Лилия Моисеевна? Мне доцент Семёнов сказал, что вы интересовались состоянием ваших коллег… Я, вот…

Сомова отшатывается, заметив крупные кровавые пятна на одежде доктора. Кисова снова хмурится.

Д-р Кисова: Интересовалась. Рассказывай, только быстро.

Медсестра энергично кивает.

Медсестра Сомова: Раненым пока оказывают помощь, не всё можно точно сказать, но, вот… Доктор Литвинов погиб до прибытия помощи… Сожалею.

Кисова кивает.

Медсестра Сомова: Научный сотрудник Шауэр — состояние удовлетворительное, касательное осколочное ранение щеки, ей ничего не угрожает… Научный сотрудник Мартов — осколочные ранения ног, плеча, контузия, состояние оценивается как… средней тяжести.

Сомова немного нервно крутит в руках планшетку.

Медсестра Сомова: Доктор Абрамов — в тяжёлом состоянии, осколочное ранение бедренной артерии и плеча, контузия, нарушения слуха… Доктор Соколова — средняя тяжесть, осколочное ранение левого глаза, не знаю, могут ли ей его спасти… Доктор Пакетт…

Кисова непроизвольно вытягивается и хмурится сильнее.

Медсестра Сомова: Состояние — крайне тяжёлое. У него… Задета сонная артерия, множественные осколочные ранения спины и правой руки, сильная кровопотеря… Прогноз крайне неблагоприятный… Но коллеги стараются помочь. Вот… Среди сотрудников Фонда трое погибли на месте. И ещё один в тяжёлом состоянии.

Кисова с тревожным вздохом опускается на стул, смотря куда-то вдаль.

Д-р Кисова: Спасибо. Можешь идти. Если будет что-то срочное — сообщайте мне.

Сомова быстро кивает и убегает в сторону тропы к основному лагерю. Кисова снова надевает наушники.

Корпус бросает на неё взгляд, поджимая губы, но ничего не говорит.

Объединённая экспедиционная группа

Отряд продолжает движение по коридору после короткой передышки. Практически целиком они залиты подсыхающей кровью, которую не было ни времени, ни возможности очистить. «Манул» помогает измотанному Досаде-101 нести генератор вместо погибшего напарника.

Двери с маркировками вскоре заканчиваются, уступая место обычным, без дополнительных обозначений. Последняя помеченная, мимо которой прошла группа — 98-05-1, зелёная. Несмотря на отсутствие на дверях вокруг обозначений, группа их избегает, держась ближе к центру коридора.

«Рысь»: Товарищ капитан… Может, один генератор оставим-таки? Сподручнее будет, с тремя лишними стволами… И топлива на дольше хватит, как дозаправимся.

«Оцелот», не оглядываясь, качает головой.

«Оцелот»: Нет. Оба генератора два часа провели в грязи под дождём, слишком большой риск, что какой-то откажет. Или, возможно, придётся разделиться. Пока нам нужны оба.

Со вздохом «Рысь» пытается поудобнее перехватить ручку своего генератора, всё ещё укутанного в плащ-палатки.

Постепенно тоннель начинает выглядеть всё более обжитым — на полу становится меньше мусора, двери выглядят более ухоженными, а с аварийных ламп как будто кто-то периодически стирает пыль.

Вдруг «Оцелот» жестом даёт команду об остановке и присаживается на одно колено, обводя коридор стволом револьвера. Где-то дальше по коридору раздаются негромкие звуки, похожие на скрип и завывания. «Каракал», единственный, не задействованный в переноске генераторов, снимает автомат с предохранителя.

Группа проходит дальше по коридору, стараясь двигаться тише. Наконец, впереди становится видна приоткрытая дверь, из-за которой в коридор падает подрагивающий оранжевый свет. Звуки становятся громче и чётче. Больше всего они напоминают музыку, источник которой — за дверью. Судя по звучанию, музыка относится к какому-то из направлений панка.

«Оцелот» убирает револьвер в кобуру и, снимая с ремня автомат, вместе с «Каракалом» направляется к двери.

Вблизи становится ясно, что из-за неё играет — запись концерта группы «Гражданская Оборона» в ДК имени Чкалова в Новосибирске от 17 апреля 1988 года.

Несколько секунд прислушиваясь, «Оцелот» распахивает дверь, позволяя «Каракалу» пройти в комнату.

Это оказывается, судя по всему, бывшее лабораторное помещение. В дальней его части, напротив входа, стоит две кровати с потёртой тумбочкой посередине, а вдоль левой и правой стены — по несколько вытяжных шкафов с демонтированными передними панелями. Эти шкафы используются для хранения вещей — в одном из них заметна сложенная одежда и постельное бельё, в соседнем — несколько рядов пожелтевших от времени книг.

Кровати не застелены — одеяла и простыни на них выглядят скомканными, а подушки упёрты в изголовье. Источники звука и света, на которые обратили внимание оперативники, стоят здесь же, на тумбочке — это кассетный магнитофон Весна 306 и почти догоревшая неаккуратная свеча, стоящая на почерневшем блюдце.

В помещении пусто. Кто бы здесь ни жил, покидали комнату они явно в спешке. «Оцелот» морщится от резкого голоса Егора Летова и опускает автомат.

«Оцелот»: Чисто! Здесь жилое помещение.

В узком лабораторном боксе едва могут разминуться двое, поэтому большая часть группы остаётся снаружи. «Оцелот» и «Каракал» быстро оглядывают помещение.

На тумбочке, рядом со свечой и магнитофоном, осталась железная кружка, из которой едва поднимается пар. Стоящий ближе «Оцелот» принюхивается.

«Оцелот»: Хм… Похоже на чай. Травяной. Я бы не трогал.

«Каракал»: Да мы уже наученные. Больше интересно, из чего тут свечи делают… Хотя, бля, можно догадаться.

В помещение, вслед за двумя оперативниками, заходит Досада-101. Он целенаправленно направляется к тумбочке; на его лице читается злость.

«Каракал»: Чо ты, испытатель? Попить?

Игнорируя «Каракала», Досада-101 подходит ближе, занося ладонь с пистолетом.

Рукоятью ТТ он резко бьёт по магнитофону в районе слота для кассеты. Раздаётся хруст. Музыка, наконец, смолкает.

«Оцелот»: Понимаю, малёк. Но у него кнопка выключения есть.

Досада-101 выдыхает носом и отводит взгляд.

«Оцелот»: Пойдём отсюда. Времени не так много, чтобы каждую комнату обыскивать.

Временный Центр Связи

Ктн Беклемишев: …вот, Борис Родионович, с островов архивисты передали факс. Удалось-таки кое-что нарыть, как связь восстановили. Смотрите, в распечатке радиопереговоров, которую…

Корпус указывает рукой на сидящую рядом Кисову, приподнявшую один из наушников.

Д-р Корпус: Вот, доктор Кисова, Лилия Моисеевна. Она операцией командует, отчитывайтесь ей.

Беклемишев пожимает плечами и поворачивается к Кисовой. Корпус усмехается.

Ктн Беклемишев: Так, хм, как я и говорил… В распечатке радиопереговоров, которую нашла опергруппа, упоминались позывные — «Днепр» и «Волга». В базе нашлось несколько упоминаний… Вам кратко рассказать или есть время на дополнительные пояснения.

Д-р Кисова: Краткую. Только самое важное.

Беклемишев кивает.

Ктн Беклемишев: Суть: «речные» названия — это характерная черта для объектов Отдела «П» конкретно в Ленинградском и Прибалтийском военных округах. Принадлежность объектов мы поняли ещё по печатям на документах, но конкретно с «Волгой» и «Днепром» интересная ситуация… Оба мы не нашли. Ну, как, не нашли… Где «Волга» находится — узнали, прибыли на место, а там — котлован глубиной 10 метров. Зато про неё сохранилось информации достаточно: это был головной объект региона, как сейчас «губа» у нас… И с него централизованно снабжались некоторые другие учреждения Отдела, в том числе и «Днепр», который мы, кажется, как раз обнаружили.

Учёный пробегает глазами по нескольким страницам из стопки.

Ктн Беклемишев: Ага, вот… Некоторые документы пересланные… Про «Днепр» скучнее: самые актуальные по нему сведения — примерно на начало Перестройки. Здесь про исследования способов управления погодой, на «Днепре» базировалась рабочая установка — ООЗ «АРФА». Свежее в нашей базе ничего не осталось, про какие-то псионические исследования — тоже никаких упоминаний.

Беклемишев выравнивает листки в руках и чешет висок.

Ктн Беклемишев: Вообще, хм… у Фонда было мнение, что «Днепр» или законсервирован, или заброшен, учитывая такую актуальность данных. Так что каких-то полноценных поисковых операций с момента разбора архивов не предпринималось.

Кисова задумчиво проводит двумя пальцами по подбородку и кивает.

Ктн Беклемишев: Если вкратце, то это пока всё… Возможно, если это действительно тот «Днепр», то за туман и прошедший шторм может быть ответственна как раз «Арфа». Схем всего объекта не сохранилось, но есть информация об установке: она сама состоит из небольшого поля с антеннами, а контроль за погодой осуществляется из отдельного подземного центра управления. В документе сказано, что он находится практически под антеннами, только немного восточнее…

Беклемишев кладёт часть стопки документов перед Кисовой.

Ктн Беклемишев: Вот, карточка, возможно, по ходу экспедиции пригодится… Тогда, если будет новая информация, к вам сразу?..

Учёный слегка наклоняет голову в сторону Корпуса.

Д-р Кисова: Именно. Спасибо, пока свободен.

Беклемишев, снова кивнув, отходит в сторону, но его останавливает заместитель Корпуса.

Д-р Гиршович: Не уходи. Сейчас сюда принесут ещё один компьютер с факсом. Авторизуешься здесь, чтобы не бегать.

Кисова возвращает наушник на место.

Объединённая экспедиционная группа

Практически все помещения, которые теперь встречаются отряду — это переделанные для жизни лабораторные блоки и подсобки. За неплотно закрытыми дверями можно заметить приспособленные для хранения одежды защищённые телекоммуникационные шкафы, рабочие столы в химических боксах и иные примеры использования научного оборудования в не предназначенных до этого целях

Практически все комнаты выглядят недавно покинутыми, однако ни с кем из местных обитателей отряд пока так и не столкнулся.

Преодолев очередной изгиб тоннеля, группа выходит в более широкий коридор. Обстановка здесь выглядит странно — впереди на манер баррикады навалены шкафы, металлические столы и другая мебель. Чуть позади преграды виднеются двойные стеклянные двери и почти выгоревшая световая вывеска — «МЕДИЦИНСКАЯ ЛАБОРАТОРИЯ».

Также именно на этом участке подземелья впервые встречается полноценная развилка — примерно на полпути к баррикаде вправо уходит узкий коридор. На стене в зоне видимости испытуемых

Насторожившись, «Оцелот» жестом даёт команду держаться ближе к стене. Оперативники в арьергарде открывают двери в жилые блоки рядом. Досада-101 и «Манул» успевают занести внутрь свой генератор.

«Оцелот»: Укрепления — и тишина вокруг. Очевидная засада…

Командир говорит шёпотом.

«Оцелот»: Отходите, будем выку…

Между несколькими стоящими рядом шкафами впереди мелькает тень.

Резко пригнувшись, «Оцелот» даёт короткую очередь в направлении замеченного движения; целится он сильно выше уровня баррикад.

«Оцелот»: Назад!

Ещё одна длинная очередь. Веер пуль попадает в плитку над входом в медицинскую лабораторию, и сбивает едва державшуюся на стене световую вывеску. С треском она разбивается где-то за баррикадой; слышатся крики и копошение.

«Рысь» и «Ирбис» с трудом затаскивают генератор в ближайшую открытую комнату, срывая трухлявый дверной добор в процессе. Досада-101 и «Манул» скрываются в соседней, куда уже успели поставить свой ГАШИШ-1. «Каракал» старается прикрыть командира, обводя стволом вершину баррикады и быстро отходя к ближайшей открытой комнате.

«Оцелот» следует его примеру, отстреливая остаток магазина одиночными. Наконец, вся группа оказывается за укрытиями.

Через несколько секунд со стороны укреплений раздаётся две коротких автоматных очереди. Неизвестные, как и «Оцелот», явно стреляют неприцельно — пули с визгом рикошетят от плитки в центре коридора, ещё несколько врезаются в потолок, заставляя осыпаться побелку.

Командир неспешно перезаряжается, перекладывая опустевший магазин в боковой карман разгрузки. «Каракал» осторожно выглядывает из-за дверного косяка. За шкафами в центре коридора теперь видно несколько автоматчиков. Один из них, заметив оперативника, делает несколько выстрелов по плитке рядом, заставляя «Каракала» отпрыгнуть обратно в комнату.

«Рысь»: Сука, активки бы сейчас…

«Ирбис»: А?!

Медик морщится, прислушиваясь.

«Рысь»: Активки бы щас! Херачат неглушённым!

Досада-101 в соседней комнате хлопает стоящего ближе к двери «Манула» за плечо.

Досада-101: Слышишь, брат… Ствол лишний есть?

Оперативник качает головой, показывая на ухо. ИПЗ в ответ свободной рукой изображает пистолет, указывая затем на «Манула», а после — на себе.

Оперативник отводит взгляд, задумавшись, после чего цокает языком, но тянется к набедренной кобуре. Он достаёт из неё табельный пистолет — СР-1 — и отдаёт Досаде-101.

«Манул»: На!

Секунду подумав, «Манул» протягивает ИПЗ ещё один запасной магазин.

«Оцелот» откашливается и оставляет автомат висеть на ремне, опустив на него руки.

«Оцелот»: Эй, разведчики!

Командир резко повышает голос, чтобы его было слышно на баррикаде.

«Оцелот»: Мы не менты, не военные и не спецназ! Мы к вам с добрыми намерениями!

Досада-101 убирает ТТ в наплечную сумку, предварительно достав из него магазин.

«Оцелот»: Сложите оружие и отключите свои антенны! Мы гарантируем вам безопасность, как ценным специалистам по работе с аномалиями!

«Каракал»: А мы чё, гарантируем?

Оперативник говорит вполголоса. Коротко шипит на плече рация.

Д-р Кисова: Гарантируем. А также, как сообщает мой коллега из Фонда, защиту от уголовного преследования. Всё — на условиях добровольной сдачи и неоказания сопротивления.

«Оцелот» кивает.

«Оцелот»: Безопасность и защиту от уголовного преследования! Если добровольно сдадитесь и не будете оказывать сопротивление!

На несколько секунд в коридоре снова воцаряется тишина.

Неизвестный: Эй… кто бы вы там ни были! Мы вам тоже зла не желаем!

Хриплый мужской голос раздаётся откуда-то со стороны баррикад.

Неизвестный: Поэтому лучше валите отсюда по-хорошему! Оружие можете оставить себе, преследовать тоже не будем!

«Оцелот» усмехается.

«Оцелот»: Интересно получается! Мы друг другу зла не желаем, но по укрытиям сидим напротив! И что делать будем?! Перестреливаться и плакать?!

Командир выпрямляется и подходит ближе к двери.

«Оцелот»: СЛЫШИТЕ, ВЫ, ЛЮДОЕДЫ СРАНЫЕ! СДАВАЙТЕСЬ, ПОКА МОЖЕТЕ! ЗАВТРА ВСЁ ВАШЕ АНТЕННОЕ ПОЛЕ С ЗЕМЛЁЙ НАХЕР БОМБАРДИРОВЩИКАМИ СРАВНЯЮТ! И ВМЕСТО ОТРЯДА РАЗВЕДКИ ТИПА НАШЕГО ПРИЕДУТ ЗДОРОВЫЕ НЕГРЫ НА «БРЕДЛЯХ» ИЗ ГОЛОВНОГО ФИЛИАЛА, КОТОРЫЕ БУДУТ ВАШИ КРЫСИНЫЕ НОРЫ ВЫЖИГАТЬ «ШМЕЛЯМИ»!

«Оцелот» кричит во всё горло.

«Оцелот»: БРОСАЙТЕ ОРУЖИЕ И ВЫРУБАЙТЕ АНТЕННЫ! ЭТО ВАШ ПОСЛЕДНИЙ ШАНС СОХРАНИТЬ ЖИЗНЬ!

ИПЗ снова касается плеча «Манула».

Досада-101: Что, реально бомбардировщиками?

«Манул»: Да не, не, вряд ли… Ну, в смысле, наши могут, конечно, но за два десятка грушников они скорее нас угробят и потом договариваться будут.

Досада-101: Вы что, мать вашу, за контора, что с ГРУ за что-то бодаетесь?

«Манул»: Это не те грушники, что сейчас… короче, не бери в голову. Просто знай, что это в нашем деле востребованные специалисты. Востребованнее нас точно. А ты, ну… В общем, в следующий раз объявление увидишь — не соглашайся. Не за текущие деньги хотя бы. Если в этот раз выживешь…

Командиру никто не отвечает. В коридоре снова тихо. Пять секунд. Десять. «Каракал» нетерпеливо переминается с ноги на ногу. Где-то вдали слышится тяжёлый перестук колёс.

«Каракал»: Эх, сука, где ж вас всех хоронить-то будут…

Перестук колёс становится ближе. Кто-то на баррикадах вдруг громко откашливается, судя по всему, в рупор.

Гайворонский: Говорит заместитель директора Учреждения 113, Гайворонский Евгений Игоревич! Нарушители пропускного режима, ваше присутствие на территории комплекса недопустимо!

Где-то недалеко открываются двери. Звук движущихся по плитке колёс становится чётко различимым.

Гайворонский: Вы не в том положении, чтобы ставить условия и полагаться в общении с нами на угрозы!

Со стороны баррикад вдруг раздаётся оглушительный скрежет, заставляющий «Каракала» от неожиданности вжаться в стену. Пол под ногами оперативников подрагивает. Что-то впереди с громким стуком падает.

«Оцелот» осторожно выглядывает из-за дверного косяка. Раздвигая укрепления, в коридор выкатывается нечто, напоминающее собранную из подручных материалов футуристичную пушку — обвитая проводами массивная конструкция с осесимметричной параболической антенной на конце. Примерно четверть тарелки на ней отсутствует, вместо верхнего правого угла зияет просвет с рваными краями. Конструкция установлена на несколько грузовых тележек, к которым примотана при помощи верёвки; именно их колёса под тяжестью издавали шум, услышанный оперативниками издали.

Над одной из баррикад слева от пушки возвышается человек с мегафоном. Из-за тусклого неравномерного освещения разглядеть его лучше не удаётся. Во второй руке он держит нечто, напоминающее рацию или пульт.

«Каракал»: Это чё ещё за херня, блядь?!

Оперативник издаёт нечто среднее между криком и шёпотом, выглядывая из-за плеча командира.

«Оцелот»: Вообще хрен его знает…

«Рысь»: Где ж нас всех хоронить-то будут?

«Ирбис»: В закрытых гробах.

Подвешенные на корпус пушки аварийные лампочки угрожающе мигают красным. Наконец, она останавливается, нацелившись антенной куда-то в центр коридора. За баррикадами снова появляются автоматчики.

Гайворонский: В нашем распоряжении есть мощное оружие, которое мы не побоимся применить в ответ на вторжение!

Усиленные мегафоном слова заместителя директора эхом разносятся по коридору.

Гайворонский: И это не считая нескольких десятков человек вооружённого персонала! Мы согласны на переговоры, но никаких угроз в свой адрес не потерпим!

Досада-101: С-сука, встряли…

Гайворонский: Вы должны немедленно покинуть территорию объекта и вернуться на свою исследовательскую базу! В течение нескольких дней мы вышлем к вам парламентёра!

«Оцелот»: Слышишь, заместитель! А где сам директор?! Мы на связи с базой, любые вопросы решить можно здесь и сейчас!

Гайворонский: Я действую от имени директора! И он не желает сейчас контактировать ни с кем! Переговоры будут вестись только на нейтральной территории и не с вооружёнными бандитами, явившимися без приглашения!

Играя желваками, «Оцелот» переводит рацию в режим передачи.

«Оцелот»: Центр, это «Оцелот»… Вы всё слышали. Что дальше?

Короткое шипение.

Д-р Кисова: Спросите, какие у них условия. Мы не собираемся прерывать операцию в обмен на кота в мешке. Отбой.

«Каракал»: Командир, да я щас чёта думаю, эта их пушка с одного ВОГа ляжет нахуй…

«Оцелот» отмахивается, снова слегка высовываясь из-за косяка.

«Оцелот»: Какая ваша начальная позиция для переговоров?! Что вам нужно вообще?!

Гайворонский: Я уже сказал, что все переговоры будут вестись через парламентёра! Когда вы покинете Объект!

«Оцелот»: Никаких переговоров не будет, если вы не ответите на мои вопросы! Так сказал наш куратор!

Несколько секунд Гайворонский не отвечает.

Гайворонский: Ладно! Но не вздумайте заговаривать мне зубы! Нам нужны продукты и матобеспечение, для переговоров мы подготовим полный список! И чтобы никто не совался в зону действия излучения, пока мы не скажем!

«Оцелот»: А вы нам что?! Красивые глаза?! Или свечки поставлять начнёте с травяным чаем?!

Гайворонский: Не знаю, из какой вы организации, но у нас есть достаточно интересной для вас документации! Мы будем постепенно передавать её из хранилища в обмен на поставки!

«Оцелот»: Мы уже нашли ваше хранилище, спасибо! Ещё что-то будет?! С такими условиями вы можете продолжать скелеты бабок обгладывать!

Ещё одна пауза.

Гайворонский: Убирайтесь отсюда! Это последнее предупреждение! У вас есть две минуты! Проявите агрессию — вам конец!

«Оцелот»: Ага! Как только мы выйдем из укрытий, вы нас в решето превратите! Знаем, проходили! Где гарантии?!

Гайворонский: Никаких гарантий! Но останетесь на месте — гарантированно умрёте! Убирайтесь вон! Время идёт!

«Оцелот» злобно выдыхает, снова опуская ладонь на рукоять автомата. Второй рукой он активирует рацию.

«Оцелот»: Центр, это «Оцелот»! Переговоры, кажется, зашли в тупик.

В голосе командира слышится издёвка.

«Оцелот»: Какой план действий дальше? Приём.

Шипение.

Д-р Кисова: Так… Запаса топлива на обратный путь с обоими генераторами вам точно не хватит. Ввязываться в бой сейчас…

Д-р Головин: Лилия Моисеевна! Посмотрите! Нижний монитор слева!

Д-р Кисова: Хм?

Повреждённая камера Гнева-86

Нательная камера Гнева-86 сильно пострадала после инцидента с «красной» дверью, однако всё ещё работает. Объектив разбился, а по передаваемому изображению идёт рябь, но разглядеть коридор и останки испытуемого возле стены можно.

Рядом с камерой медленно, переваливаясь с ноги на ногу, движутся зомбированные. Они выглядят более упитанными, чем те, которых группы встретили на болоте, а их одежда не так сильно изношена.

На записи заметно как минимум 23 подвергшихся воздействию излучения человека. Они направляются в сторону медицинской лаборатории.

Объединённая экспедиционная группа

Д-р Кисова: Чёрт… Оперативники, смена плана. За вами идут зомбированные, несколько десятков. Они уже на участке коридора, где вы потеряли второго испытуемого. Путь назад отрезан.

«Каракал»: Вот бляди! Они не добазариться хотели, они время тянули!

«Оцелот»: Так, твою мать… Не штурмом же их баррикаду брать. Мы, может, и справились бы, но не за такое небольшое время…

«Каракал»: А чё мы, зомбей не можем пострелять просто?..

«Оцелот»: Перебор… Пока всех перебьём, через каких-то точно наведутся.

«Каракал»: А чё тогда? Нам типа ещё куда свалить есть? Тут вопрос, кого стрелять.

«Рысь»: Да ясное дело, что людоедов сраных. У зомбей здоровой пушки с собой нет.

Д-р Кисова: Впереди вас направо уходит тоннель. Что там?

«Оцелот»: Да чёрт его знает, мы же проверить не успели! Но на стене какая-то записка висит… «Рысь», у тебя дальномер — попробуй прочитать.

«Рысь»: Ага…

Оперативник несколько раз хлопает по разгрузке, извлекая затем из бокового подсумка небольшой оптический дальномер.

Гайворонский: У вас минута! Уходите, если хотите сохранить жизнь!

«Каракал»: Да пошёл ты, скотина, блядь…

«Каракал» говорит вполголоса, оскалившись.

«Рысь»: Так, э-э-э…

«Рысь» прищуривает глаз.

«Рысь»: Табличка от руки написана, кажется, карандашом. «ВПЕРЕДИ РАСТЯЖКИ. ИДИТЕ ОСТОРОЖНО»… Что-то я не вдупляю… Если они проход заминировали, записка-то зачем?..

«Ирбис»: Может быть, это для своих? Чтобы не влезли случайно.

«Каракал»: Ага, бля. Чёт сомневаюсь, что там кто-то сюрприз-минирование устроил, не сказав никому. Засада, стопудовая. Пока будем лески искать, из-за угла закидают лимонками.

«Манул»: С растяжками разобраться проще, чем с десятком автоматчиков или двумя десятками зомбированных.

«Оцелот»: Даже если засада, деваться нам некуда. Спереди и сзади проблемы гарантированные. А тут — шанс есть.

«Каракал»: Ага, как в казино. Осколочную на зеро.

«Рысь»: Как прорываться-то будем? Эти, вон, огонь обещали открыть, если не свалим. С нашей стороны место открытое, не пробежим.

«Оцелот»: Под прикрытием. У меня есть дымовые, у «Ирбиса» — хлопушки. Если будем действовать быстро — перебежим. Главное, чтобы из пушки вслепую залп не дали.

«Ирбис»: Понял… Тогда что кидаем в каком порядке?

«Оцелот»: Сначала я обе РДГ, чтобы было время дыму разойтись. Постараюсь перекрыть весь коридор. Потом — «Каракал», бросишь им эфку обычную. Но чеку не выдёргивай — на испуг. «Ирбис» — с тебя потом обе хлопушки. Одну сразу после «Каракала», вторую — на бегу уже. Поняли?

Задействованные оперативники кивают. Каракал закидывает автомат на плечо.

«Оцелот»: Остальные: как только услышите первую хлопушку — к тоннелю бегом! Но далеко самим не заходить, помним про растяжки.

Командир тоже вешает свою «Грозу» на плечо, извлекая из подсумка две дымовые гранаты РДГ-2. Несколько раз он с силой стучит ими друг об друга, после чего по очереди снимает с них верхний и нижний предохранители.

«Оцелот»: Как только брошу второй дым, начинаете. Помните про порядок.

Командир с усилием проводит тёрочным воспламенителем по запалу-спичке; тот практически сразу с шипением вспыхивает, выпуская клуб серого дыма. Быстро замахнувшись, «Оцелот» отправляет шашку в сторону баррикады.

Автоматчики и всё ещё стоящий возле пушки Гайворонский скрываются за укрытиями. Командир поджигает вторую гранату.

Гайворонский: Всё! Ваше время вышло!

Вторая РДГ-2 по полу прокатывается в сторону укреплений. Первая уже успела разойтись, закрывая пушку и укрытие заместителя директора клубами густого чёрного дыма. Коридор теперь заполняет громкое шипение от брошенных шашек, эхом отражающееся от стен.

«Каракал», уже несколько секунд находившийся в полной готовности, высовывается в коридор.

«Каракал»: ЛОВИТЕ ЛИМОНЧИК, СУКИ!

Оперативник кричит во всё горло, по широкой дуге забрасывая за баррикаду Ф-1 с нетронутой чекой.

«Каракал»: С ВАШЕЙ ДИЕТОЙ ПОЛЕЗНО!

Гайворонский: Граната!

За укреплениями начинается копошение. Гайвороновский отпрыгивает куда-то в сторону, раздаются крики.

В коридор выходит «Ирбис», силуэт которого от обороняющихся скрывает плотная стена чёрного дыма.

«Ирбис»: Глаза, уши! Пошла!

В руке медика мелькает светошумовая граната Заря-2М. Щелчок, взведённый снаряд испускает сноп искр, быстро гаснущий в облачке серого дыма. Бросок. Группа прячется в комнатах, зажимая уши.

Вспышка. Все звуки перекрывает оглушительный шипящий гул. По облаку дыма впереди пробегает рябь.

Пригнувшись, «Оцелот» выходит в коридор и бегом направляется в сторону бокового ответвления, короткими очередями пытаясь подавить защитников баррикады. За ним тянутся другие члены группы, из последних сил, пошатываясь, несущие свои генераторы.

«Ирбис»: Пошла, глаза!

Щелчок, шипение. В сторону укреплений летит вторая светошумовая граната.

«Оцелот»: «Каракал», пустой!

Коридор снова заполняет оглушительный гул, в котором тонут звуки выстрелов «Каракала». Даже через стену дыма видна ослепительная вспышка.

С трудом весь отряд успевает скрыться в боковом коридоре, пока дым не рассеялся. «Оцелот» и «Каракал» перезаряжаются, прижавшись к стене, остальная группа проходит чуть дальше, освещая фонариками пол впереди.

Опомнившиеся сотрудники Отдела вслепую выпускают по опустевшему коридору несколько длинных очередей. Сквозь стену дыма едва пробивается свет от аварийных ламп на корпусе пушки.

«Рысь»: Рядом пока растяжек нет! Отходим!

«Оцелот» снимает с пояса ещё одну Ф-1. Хлопок. На пол со звоном опускается рычаг колпачка. Замахнувшись, командир отправляет гранату в противоположную от баррикады сторону коридора.

«Оцелот»: Чтобы не думали, что мы только на испуг кидаем…

«Оцелот» отвечает на немой вопрос стоящего рядом «Каракала». Гремит взрыв. Свистят осколки. Кто-то за баррикадой вскрикивает.

«Оцелот»: З-зараза… Специально же дальше целился.

«Каракал», скалясь, хмыкает.

«Каракал»: Правду говорят, тащкапитан, пуля — дура, а граната — вообще ебанутая наглухо.

Временный Центр Связи

Д-р Корпус: Беклемишев, что там? На Гайворонского удалось что-то найти?

Ктн Беклемишев: Да сейчас, сейчас… тут среди документов мешанина сплошная, пересылают просто скопом всё, что есть…

Беклемишев, кривясь, перебирает листок за листком, вылетающие из факса.

Ктн Беклемишев: Хоть бы кто-нибудь эти все личные дела грушников перебрал уже… бардак сплошной…

Кисова, снова приподняв наушник, устало наблюдает за возящимся с распечатками научным сотрудником, периодически скользя взглядом по мониторам впереди.

Ктн Беклемишев: Так, вот… есть, есть личное дело. Гайворонский, Евгений Игоревич… Его на видео разглядеть удалось? Я просто не видел, если да. Но фотография вот, подшита.

В левом верхнем углу распечатки — фотография мужчины с неаккуратно уложенными светлыми волосами до плеч в плотно застёгнутом лабораторном халате и очках. На вид ему можно дать около 27-30 лет.

Ктн Беклемишев: Кандидат биологических наук, работать начал в 1987 году… На Объекте «Днепр». Значит, не заброшен он был точно…

Д-р Корпус: В личных делах, получается, информация об этом «Днепре» есть, а в базе в целом — нет? Странно выходит…

Ктн Беклемишев: Ага… Так, последний раз личное дело обновляли в 1990. Гайворонский за это время никаких дополнительных степеней не получал, в должностях не продвигался… До заместителя директора так уж точно. И вообще никакими достижениями не отметился. Зато стоит отметка об идеологической ненадёжности.

Д-р Корпус: Хм… Ну, за восемь лет с последнего обновления данных много что могло измениться. Особенно если Объект этот был на самообеспечении… В каком-то смысле.

Д-р Кисова: Вас не смущает наличие в учреждении, где тестировали контроль над погодой, кандидата биологических наук?

Ктн Беклемишев: Может быть, его за другие компетенции сюда назначили работать. Или на «Днепре» кого-то биологического дополнительно содержали, потому что место было. Не знаю, как у вас в «Логосе», но у Фонда редко в одной Зоне единственная аномалия содержится.

Д-р Кисова: У «Логоса» нет зон содержания.

Ктн Беклемишев: А, хм… Ну тогда понятно.

Д-р Корпус: Ещё какая-то важная информация есть? Какой-то, не знаю, приложенный психологический портрет? Что угодно, что может помочь при переговорах?

Ктн Беклемишев: Я ещё так тщательно не вчитывался, сейчас… хотя бы пару минут дайте.. Да и переговоры у вас, вроде, не задались, нет?

Д-р Корпус: Посмотрим ещё… Рано огонь на поражение разрешать.

Объединённая экспедиционная группа

«Рысь»: Так, вот, ещё одна… Снова очень низко леску натянули, можно просто переступить.

«Рысь» в задумчивости встаёт с корточек, оборачиваясь к «Оцелоту».

«Рысь»: Ничего не понимаю… Тут как будто совсем новичок какой-то минировал. Расстояние между растяжками большое, натянуты низко… Я грешил на обманки, но пока ни одной тоже не заметил.

Осторожно переступая через обнаруженную леску, группа продвигается дальше. Коридор, в котором они оказались, не освещён вообще, не работают даже аварийные лампы. Бойцы в авангарде вынуждены пользоваться ручными фонарями.

«Рысь»: Щас, пройдите немного, я гранату осмотрю ещё… Для гарантии.

«Рысь» снова присаживается на корточки, осторожно наклоняясь к гранате, закреплённой на вбитом в бетонный пол у стены гвозде-костыле. Несколько секунд всматриваясь в конструкцию перед собой, оперативник удивлённо хмыкает.

«Рысь»: Да тут… У гранаты даже усики предохранительные не разогнуты. Леску можно просто ножницами перерезать. Слушай, это даже не уровень новичка… Это буквально идиотизм. Или, наоборот, конструкция, на которую только идиот и попадётся.

Группа приостанавливается, не рискуя идти дальше без командира и эксперта по взрывчатке.

«Рысь»: На поверхности, конечно, минировали тоже без изысков, но чтобы так… Ещё и записка эта на входе. Что-то здесь не так…

Со стороны главного коридора слышатся окрики и шаги — пока ещё далёкие, но постепенно приближающиеся.

«Оцелот»: Нет времени. Нужно найти какие-то укрытия. И дозаправиться…

«Рысь» со вздохом кивает, поднимаясь на ноги. Он снова занимает место в авангарде группы.

В течение следующих нескольких минут группа обходит ещё несколько халтурно установленных растяжек. «Рысь» сосредоточенно высвечивает фонариком каждый угол, пучок проводов или электрический щиток на стене,, ожидая увидеть более тщательно скрытую взрывчатку, однако его поиски ни к чему не приводят. Голоса позади становятся всё ближе. Усиленный мегафоном голос Гайворонского слышится ясно.

Гайворонский: Выходите с поднятыми руками! Это ваш последний шанс!

«Каракал»: Сближаются, пидоры…

«Манул»: По крайней мере, пушку они по растяжкам не протащат, как бы херово их не ставили. Снимать будут. А это тоже время…

«Каракал»: У них пушка вообще в кишку эту пролезет?

«Манул»: Не знаю… Но стука колёс я пока не слышу.

Фонарик идущего первым «Рыси» высвечивает впереди запертую металлическую дверь. Она выглядит гораздо лучше тех, которые встречались испытуемым до этого — чистая, практически не заржавевшая. Чуть выше ручки, примерно на уровне глаз, красной краской по трафарету выведена надпись: «КЛИМАТ-КОНТРОЛЬ».

Луч света выхватывает из темноты длинный лежащий на боку металлический стол совсем рядом с дверью. «Рысь», насторожившись, перехватывает рукоять висящего на ремне автомата.

Из-за стола в потолок вдруг поднимается ещё один луч света. Он несколько раз двигается из стороны в сторону. Оперативники практически синхронно целятся в в сторону укрытия.

Неизвестный: Эй! Не стреляйте! Я вам не враг!

«Оцелот»: А союзников мы тут тоже не ждали! Ты кто такой?!

Неизвестный: Я сейчас выйду, не стреляйте! Я здесь, чтобы помочь!

Фонарик за столом гаснет. Из-за укрытия осторожно встаёт, приподняв руки, мужчина. На нём белая рубашка с закатанными рукавами, мятые брюки цвета хаки и выкрашенный в чёрный Витязь-С, поблёскивающий оранжевым в свете фонаря. На груди мужчины висит потёртый АКМ, но никакой разгрузки нет — несколько запасных магазинов выглядывают из боковых карманов брюк.

«Оцелот»: Автомат клади на пол и ногой подпихивай к нам. В темпе, у нас времени мало.

Мужчина с опаской оглядывает измазанных в засохшей крови оперативников.

Неизвестный: М-мать… вы там кого-то в живых оставили?..

Стоящий рядом «Каракал» скалится.

«Каракал»: Нет, дружок. Ты последний.

«Оцелот» пинает подчинённого в колено, злобно шикая.

«Оцелот»: Если не хочешь стать первым погибшим — бросай, сука, оружие!

Неизвестный опасливо поднимает руки выше, одной из них поднимая ремень автомата над головой.

Неизвестный: Послушайте! В этом нет необходимости, мы с вами заодно! Вы здесь, чтобы нейтрализовать источник излучения, верно? И взять Объект под свой контроль?

«Оцелот» выгибает бровь, не опуская оружия.

«Оцелот»: А ты что, местный партизан?

Неизвестный: Вроде того… Слушайте, ну я же оставил записку на входе. Сам вышел с поднятыми руками… А ставить растяжки, думаете, мы в ГРУ не обучены?

Неизвестный осторожно опускает автомат на землю, с опаской оглядывая одного оперативника за другим.

Неизвестный: За вами ведь погоня. Если вы правда всех не перебили…. Пожалуйста, пройдите за мной, в центр управления погодой. Там вам всё объяснят.

Нахмурившись, «Оцелот» всё же опускает оружие. Его примеру следует остальная группа.

«Оцелот»: «Объяснят»? Вас таких несколько?

Неизвестный, немного расслабляется и опускает руки.

Неизвестный: Угу, у нас тут центральный штаб партизанского движения… Вы где так… испачкались в крови?

Мужчина всё ещё с опаской смотри на группу, осторожно поднимая с земли автомат.

«Каракал»: Да зашли мы, блядь… Не в ту дверь.

Неизвестный медленно понимающе кивает, вешая автомат на плечо.

Со скрипом он открывает металлическую дверь впереди, из-за которой в коридор начинает падать неяркий свет. Оперативники рефлекторно щурятся. По одному они заходят внутрь, осторожно затаскивая генераторы следом.

За дверью — небольшое помещение, по планировке напоминающее главный щит управления ТЭЦ. В центре комнаты дугой расходятся шкафы с десятками тумблеров и датчиков, сверху на них закреплены простые шкалы с подвижными стрелками. Вдоль стен комнаты расположено несколько трансформаторов, а в самом центре, перед рядом шкафов — судя по всему, основной пульт управления с двумя выцветшими красными креслами рядом.

Оба кресла заняты. На правом сидит мужчина средних лет в мятой рубашке цвета хаки, который оборачивается, услышав скрип двери, но вскоре возвращается к работе. Второй человек неспешно разворачивается и, поднявшись со своего места, подходит ближе к группе.

Он осторожно снимает с головы свой Витязь-С, несколько секунд прислушивается к ощущениям, после чего, кивнув самому себе, кладёт шлем на панель рядом. Его примеру следуют остальные коллеги.

Это немолодой тувинец, на вид — около пятидесяти лет. У него симметричное овальное лицо, высокий лоб и тёмные зачёсанные назад волосы, с проседью на обоих висках. Одет он более аккуратно, чем другие работники климат-контроля — рубашка плотно застёгнута, поверх неё — пиджак защитного цвета; на своём месте и практически не измятый галстук. Нахмурив короткие густые брови и сжав губы, тувинец придирчиво осматривает группу, после чего едва уловимо улыбается уголком губы.

Тувинец: Итак, господа оперативники, как, я полагаю, можно вас назвать… Глобальная Оккультная Коалиция сравняла бы комплекс с землёй ещё два месяца назад, «Повстанцы Хаоса» явились бы увешанные аномальной экипировкой, а что вы не «Длань змея» стало понятно уже когда вы начали отстреливаться. Из крупных игроков в сфере борьбы с аномальным и необъяснимым остаётся только Фонд SCP, на который вы, судя по всему, и работаете. Я прав?

«Ирбис»: Элементарно, Ватсон…

«Оцелот» недоверчиво хмурится, сверля взглядом мужчину.

«Оцелот»: Допустим.

Тувинец: Не «допустим», а так оно и есть.

Мужчина ещё раз быстро осматривает группу, чуть дольше задерживая взгляд на их окровавленной одежде.

Тувинец: Учитывая ваш внешний вид, было подозрение в том числе на саркические культы, однако для их представителей у вас слишком гладкая кожа и слишком мало конечностей.

«Оцелот» фыркает.

Тувинец: Полагаю, вас отправили, чтобы найти источник излучения, представляющего угрозу для всей окружающей территории в радиусе примерно шести километров. И в данный момент ваша миссия зашла в тупик, как и не увенчались успехом переговоры с обнаруженным ранее местным персоналом.

Мужчина подходит ближе к командиру, медленно потирая руки.

Тувинец: Я думаю, вы заинтересованы в сохранении жизни, а ваши кураторы — в успехе операции. Чтобы это осуществить, источник излучения необходимо… обезвредить. На данный момент наши цели совпадают — мы можем помочь друг другу.

«Оцелот» с усмешкой обводит помещение взглядом..

«Оцелот»: А сейчас-то вам что не нравится? Диета надоела?

На лице тувинца не дёргается ни один мускул.

Тувинец: Проблемы, которые подтолкнули нас предложить вам помощь,, выходят далеко за пределы сомнительной диеты. Вы готовы сотрудничать? Или предпочтёте умереть?

«Оцелот»: Это угроза?

Тувинец: Отнюдь. Простое перечисление наличных у вас вариантов завершения экспедиции: без моей помощи вы обречены. Я же могу подождать кого-нибудь более сговорчивого. Например, ваших коллег, которых обязательно пошлют после сегодняшней неудачи.

«Оцелот» раздражённо выдыхает.

«Каракал»: Слышишь, командир… может, я деду колено прострелю? Пиздит многовато.

«Оцелот»: Отставить…

Коротко шипит рация.

Д-р Кисова: Вариантов у вас мало. Выслушайте его. Но предварительно спросите, с кем разговариваете. Отбой.

Тувинец, слышавший переговоры, снова улыбается уголками губ.

Тувинец: Отрадно, что ваши кураторы тоже отдают себе отчёт, в какой ситуации оказались. С вами разговаривает Байыскылан Васильевич Кара-оол, доктор физико-математических наук, куратор ООЗ «АРФА», настоящий заместитель директора Объекта 113, кодовое обозначение — «Днепр».

Мужчина, встречавший группу, закрывает дверь в центр управления на два оборота ключа. Сидевший за пультом работник встаёт и направляется к нему.

Кара-оол: А это два моих коллеги, Варыпаев Лев Константинович и Ловенецкий Григорий Вадимович. Думаю, вашим куратором достаточно ключевых слов для поиска информации в архивах. Я так полагаю, вы — командир группы?

Кара-оол с прищуром смотрит на «Оцелота». Варыпаев и Ловенецкий совместными усилиями подпирают дверь одним из трансформаторных шкафов, судя по всему, неисправным.

«Оцелот»: Верно. Позывной — «Оцелот».

Кара-оол: Хорошо, упреждаете мои вопросы. В таком случае, «Оцелот», разговор будем вести мы с вами.

Кара-оол разворачивается, снова медленно направляясь к пульту управления. «Оцелоту» он жестом предлагает проследовать за ним.

«Оцелот»: Да, самое время… Может, вы уже расскажете, какого хера здесь творится?

Кара-оол, не оборачиваясь, поднимает вверх ладонь.

Кара-оол: У нас нет времени на такие вопросы. Ответы на них слишком длинные. Сначала нужно разобраться нависшей над нами угрозой; все интересующие ваших работодателей сведения я передам им добровольно. В более спокойной обстановке.

Группа рассыпается по помещению, опустив оружие и немного расслабившись. Варыпаев и Ловенецкий несут ко входу массивный деревянный шкаф. Кара-оол быстро оглядывается в сторону оперативников, остановившихся возле одного из работающих щитов.

Кара-оол: Ничего. Не трогать.

Мужчина практически не повышает голос, но говорит с ощутимым нажимом. «Рысь», стоявший у щита, невольно отстраняется.

Кара-оол: Однако один важный факт вам всё-таки следует знать, так как он напрямую связан с нашей с вами общей целью…

Как ни в чём не бывало, Кара-оол обращается к командиру. Он подходит к пульту управления и, наконец, оборачивается, сложив ладони вместе.

Кара-оол: Источник излучения — это не техническое устройство, а живое существо. Сильный псионик, под чьим контролем сейчас находится Объект. Весь персонал вне этой комнаты на данный момент — у него в заложниках. Они не подчинены его воле полностью, как «оболочки», с которыми вы столкнулись на поверхности, и могут самостоятельно принимать решения, однако каждый их шаг, каждая их мысль — под надзором. Ответ на неподчинение один — смерть.

Мужчина снова с прищуром оглядывает «Оцелота», словно пытаясь понять, осмыслил ли он сказанное.

Кара-оол: Большая часть персонала охотно оказала бы вам содействие, однако не в состоянии это сделать без угрозы для себя. Поэтому я бы рекомендовал свести количество стрельбы на поражение к минимуму.

Оперативники, пользуясь моментам, относят генераторы дальше от двери, которую продолжают баррикадировать «партизаны».

Кара-оол: К тому же, меньше жертв — больше источников информации. Не настроенных к вам враждебно источников информации.

«Оцелот» хмыкает.

«Оцелот»: Понятно, товарищей своих бережёшь… Повезло, что ты с Центром мыслишь одинаково. Вопрос в другом. Если все твои товарищи под контролем псионика, как так вышло, что ты тут партизанский отряд организовал?

Командир недоверчиво прищуривается, но Кара-оол, кажется, не обращает на это внимания.

Кара-оол: Когда в течение трёх лет твои мысли под постоянной угрозой внешнего наблюдения, опасные ты учишься прятать. К счастью, в зоне действия ваших приборов в этом нет необходимости.

Мужчина оглядывает стоящий неподалёку генератор, возле которого присели на пол Досада-101 и «Манул».

Кара-оол: Без шлема ясно ощущается, как в подсознание проникает бессвязный мыслительный шум. Генерировать помехи, чтобы скрыться от ноосферного зрения? Умно.

Кара-оол снова садится в кресло возле пульта управления.

Кара-оол: Но не на три месяца работы, конечно…

Добавляет он чуть тише.

«Оцелот»: Так, доктор. Ты, помнится, говорил, что у тебя был план. Но ни слова из него мы ещё не услышали.

Кара-оол: Со слухом проблем у вас нет, что не может не радовать.

«Оцелот» тихо скрипит зубами.

Кара-оол: План действительно есть. Дело в том, что псионик в естественных условиях может в полную силу применять свои способности на весьма скромном расстоянии — около полутора километров. В связи с этим, чтобы охватить большую территорию, ему понадобился усилитель…

«Оцелот»: Антенное поле на поверхности?

Кара-оол бросает на командира жалостливо-снисходительный взгляд, прежде чем продолжить.

Кара-оол: Нет, разумеется, нет… Антенное поле служит для передачи сигналов оборудованию при управлении погодой. Усилитель для псионика — это кустарная антенна, закреплённая на дымовой трубе теплоэлектростанции, самой высокой точке в окрестностях. Псионик подключён к этой антенне непосредственно — только таким образом можно передавать его мозговые волны на большую дистанцию…

Командир складывает руки на груди.

«Оцелот»: И в чём твой план? Снести эту антенну?

Кара-оол: Просто «сносить» её не имеет смысла. Это всего лишь уменьшит радиус воздействия до привычных псионику полутора километров… И нам никак не поможет. Однако, у меня было время рассмотреть другие варианты…

Мужчина поправляет галстук.

Кара-оол: Вы видели «Арфу» в действии. Я старался избежать её эксплуатации на полной мощности под различными предлогами, однако общее представление вы, уверен, получили. Вот этот регулятор, в верхней части пульта — он отвечает за интенсивность генерации молний при погодном режиме «Шторм».

Кара-оол ладонью указывает на один из ползунков.

Кара-оол: Потребляет колоссальное количество энергии, поэтому не используется практически никогда, учитывая наши условия постоянного дефицита ресурсов. Однако сейчас самое время им воспользоваться.

Мужчина снова складывает ладони вместе.

Кара-оол: Текущего запаса топлива, изрядно истощившегося после попытки остановить ваше продвижение по болоту, хватит примерно на 10 минут работы генератора молний на максимальной мощности. Однако даже этого практически гарантированно будет достаточно, чтобы одна из молний попала по самому высокому объекту в округе — антенне-усилителю. Всего одно такое попадание гарантированно выведет из строя и псионика, и саму антенну. Последующие шаги, я уверен, спланируют уже ваши кураторы.

«Оцелот» недоверчиво чешет подбородок.

«Оцелот»: А самого псионика молния не превратит в шашлык? Нас за такое точно по голове не погладят…

Кара-оол, едва заметно улыбаясь, откидывается на стуле.

Кара-оол: Не имею ни малейшего понятия. Впрочем, если вы откажетесь от сотрудничества, опасаясь за здоровье нашего надзирателя, вас по голове тоже не погладят… Физически. Весьма проблематично погладить голову, которая взорвалась как переспевший арбуз.

Командир поглаживает пальцами одну из антенн на своём шлеме.

Кара-оол: Или же вы можете предложить свой план, более безопасный и надёжный, буду рад оказать вам содействие. На размышления у нас есть…

Кара-оол бросает взгляд на наручные часы.

Кара-оол: …примерно две минуты.

Выдохнув сквозь зубы, «Оцелот» начинает медленно ходить из стороны в сторону, но вскоре останавливается.

«Оцелот»: А, чёрт с вами всеми… пусть Кисова решает.

Кара-оол: Кисова? Не Виолетта ли Александровна?

Командир тянется было к рации на плече, но останавливается, услышав Кара-оола. Секунду он хмурится, пытаясь вспомнить инициалы.

«Оцелот»: Нет, не угадал. Лилия Моисеевна.

Кара-оол разводит руками, слегка покачиваясь в кресле. «Оцелот» переводит рацию в режим передачи.

Кара-оол: Что же, жаль. Виолетта Александровна бы наши разработки оценила…

«Оцелот»: Центр, говорит «Оцелот». План вы слышали. Какой будет приказ? Приём.

Несколько секунд проходят в молчании. Центр не торопится с ответом. Чуть наклонясь вперёд, Кара-оол щёлкает пальцами, привлекая внимание командира.

Кара-оол: Передай своим кураторам, что строение и все остальные особенности подключённого к антенне псионика уже давно досконально изучены. В архиве, на другом конце подземного комплекса, есть соответствующие документы. С результатами вскрытия в том числе. Даже если удар молнии он не переживёт — никакой существенной информации утеряно не будет.

«Оцелот» с прищуром смотрит на мужчину.

«Оцелот»: Ваш псионик не похож случайно на здоровую летучую мышь?

Кара-оол выгибает бровь.

Кара-оол: В тоннели вы спустились через административный корпус, надо полагать?

«Оцелот»: Точно. Пробежали глазами по вашей беллетристике.

Коротко шипит рация.

Д-р Кисова: Вам разрешено действовать в соответствии с озвученным планом. Отбой.

Кара-оол беззвучно усмехается.

Кара-оол: Отлично. Зная принципы Фонда SCP, я ожидал, что на переговоры придётся потратить больше времени. Возможно, за десять лет ваш отдел кадров всё же чему-то научился.

Из коридора снова раздаётся усиленный мегафоном голос Гайворонского, кажется, уже совсем близко.

Гайворонский: Вы окружены! Прекратите сопротивление и выходите с поднятыми руками!

Кара-оол, заслышав голос заместителя директора, кривится, как от зубной боли.

«Оцелот»: Группа! Генераторы — в укрытия, занять позиции для обороны! Малёк, в бой не суйся, будешь охранять приборы. Выполняйте!

Отряд начинает рассыпаться по укрытиям. Их примеру следуют и Варыпаев с Ловенецким.

«Оцелот»: Так… Ну что, Байыскылан Васильевич, давай. Запускай свою шарманку.

Кара-оол слегка наклоняет голову.

Кара-оол: Я бы сделал это с превеликим удовольствием, однако пока ещё не время.

Мужчина встаёт с кресла, сложив ладони.

Кара-оол: Я ещё не рассказал вам, какую роль в осуществлении плана играете вы и ваша группа. Я ведь говорил, что мне будет необходима ваша помощь.

«Оцелот» непонимающе щурится.

Кара-оол: Проблема состоит в том, что рядом с антенной-усилителем находятся два уцелевших молниеотвода. Если запустить программу «Шторм» прямо сейчас, слишком велик риск, что за десять минут работы разряд так и не ударит туда, куда нам нужно. В нашем деле, боюсь, столь сильно полагаться на случай было бы недопустимой халатностью…

Со стуком кто-то опускает за рядом шкафов свой генератор.

Кара-оол: Поэтому необходимо, чтобы кто-то эти молниеотводы привёл в негодность. Оба находятся на ТЭС к северу отсюда: один — на дымовой трубе, второй — отдельная мачта на крыше. После того, как разберётесь с молниеотводами, я запущу отсюда все необходимые погодные настройки.

Тяжёло выдохнув, «Оцелот» качает головой.

«Оцелот»: Чёрт тебя подери… А сразу сказать об этом было нельзя?

Кара-оол: Что бы это изменило? Только количество времени, которое вы бы колебались. А времени у нас остаётся исчезающе мало.

«Оцелот»: Ладно, допустим, допустим, нам нужно снять эти сраные молниеотводы… Чем ты предлагаешь это делать? Гранатами?

Кара-оол щёлкает пальцами, коротко кивая Варыпаеву. Повесив автомат на плечо, он отходит к двери в подсобку в углу помещения.

Кара-оол: Нет, это слишком ненадёжно. Я смог сохранить несколько керосинорезов, как раз для такого случая. «Для ремонтных работ». Их всего два, поэтому, если оба ваших прибора работают, лучше разделиться.

Варыпаев ставит возле шкафов два латунных бака с горючим и возвращается в подсобку.

Кара-оол: Несколько ваших людей направятся в сторону ТЭС, чтобы разобраться с молниеотводами… Я бы рекомендовал кого-то, кто знает, с какой стороны держать резак. Остальные останутся здесь — чтобы отвлечь внимание преследователей или, в худшем случае, помочь при обороне, если дело всё же дойдёт до попыток штурма.

«Оцелот» хмыкает, глядя на выносящего потёртые керосинорезы Варыпаева.

«Оцелот»: План отличный, да. Только каким хреном первая группа вообще доберётся до ТЭС? Выход из вашего ЦУПа перекрыт.

Кара-оол: Пожалуйста, не заставляйте меня сомневаться в умственных способностях командиров мобильных оперативных групп Фонда SCP. Из этого помещения есть запасной выход — грузовой лифт. Он ведёт в шиферную времянку на поверхности, от неё до ТЭС — несколько сотен метров. Не заблудитесь.

«Оцелот», щурясь, медленно кивает.

«Оцелот»: Бойцы, смена плана! «Рысь», «Каракал» — отправляетесь на ТЭС, резаки — ваши. Малёк — идёшь с ними. Поможешь донести генератор и обеспечишь прикрытие. «Манул», «Ирбис» — остаётесь со мной в обороне.

Оперативники быстро кивают. «Оцелот» поворачивается к Досаде-101, хмуро разглядывающему пистолет в своей ладони. Командир подзывает испытуемого ближе.

«Оцелот»: С одним пистолетом прикрытие из тебя будет как из говна конфета.

Командир протягивает ИПЗ свой автоматно-гранатомётный комплекс.

«Оцелот»: Ствол казённый, не потеряй. Разгрузку сейчас тоже отдам.

«Каракал», прикрыв один глаз, крутит в руках керосинорез.

«Каракал»: А чё у них, автогена нет? Он же лучше всякий толстый металл режет, не?

«Рысь»: Да может и есть, а хер ли толку? У ацетилена срок годности — полгода. Если у них такая жопа со снабжением, что людей жрать пришлось…

«Каракал» хмыкает, прикручивая к горелке шланг от топливного бака.

«Оцелот»: «Ирбис»! Доставай канистру. Заправим оба генератора, по половине в каждый… За сорок пять минут всё уже должно решиться.

Кара-оол поднимается с кресла, оглядывая суетящихся людей вокруг.

Кара-оол: Как будете готовы — идите за мной. Я покажу дорогу к грузовому лифту.

Мужчина снова щёлкает пальцами.

Кара-оол: Варыпаев. Подай на него питание.

Временный Центр Связи

Ктн Беклемишев: У нас бумаги на всё это хватит?..

Д-р Корпус: Найдём. Ты работай главное.

На столе перед научным сотрудником уже возвышается несколько стопок распечатанных документов, которые он отчаянно пытается читать быстрее, чем из факса вылетают новые.

Д-р Корпус: Знаете, я даже рад, что вы отказались передавать командование операцией. Если ваш партизанский план провалится — отвечать за это придётся не мне.

Доктор обращается к Кисовой, сосредоточенно наблюдающей за мониторами. Медленно повернув голову, она бросает на куратора надменный взгляд из-под нахмуренных бровей.

Д-р Кисова: Именно поэтому вы в своём возрасте — куратор объекта в карельской глуши, а не директор Зоны.

Ктн Беклемишев: Так, вот! Нашёл, есть в базе. Кара-оол, Байыскылан Васильевич. Доктор физико-математических наук, с 1979 года работал на Объекте «Днепр»… До этого хороший послужной список, с 1985 действительно курирует ООЗ «АРФА», до этого был заместителем куратора… Но не директора. Про это никаких сведений нет. Никаких особых отметок в личном деле. А, ну и фотка вроде по внешности совпадает… Хотя я как-то слаб в азиатских лицах, можете сами посмотреть.

Беклемишев перебирает дальнюю стопку документов в поисках чего-то.

Ктн Беклемишев: А, ой… Я же вам карточку «Арфы» отдал, Лилия Моисеевна. Посмотрите, есть ли там его фамилия. А то мало ли.

Д-р Корпус: А его два товарища? Про них что-то нашли?

Ктн Беклемишев: Да вроде тоже видел, сейчас…

Кисова быстро пролистывает карточку ООЗ, лежащую на столе рядом. Остановившись на одной из страниц, она коротко кивает и снова сосредотачивается на мониторах.

Ктн Беклемишев: Так, ага… Варыпаев — младший научный сотрудник, кандидат биологических наук… В Отдел устроился в 1987. Через год перевели на «Днепр»… Отметок никаких нет, ничего особенного. А Ловенецкий… Хм. Ловенецкий — уборщик. Без высшего образования вообще. Из Ленинградской области, на «Днепр» устроился в 1989, допуска к секретной информации не получал…

Корпус усмехается.

Д-р Корпус: Хороших союзничков вы себе нашли. Старик, протиратель пробирок и уборщик. Прямо-таки срез кадрового резерва «Логоса».

Д-р Кисова: Лучше работать с эффективным уборщиком, чем с брюзжащим под ухом клоуном без определённого рода деятельности.

Корпус прокашливается.

Д-р Корпус: Это на кого вы намекаете?

Ладонью Кисова показывает на правый нижний монитор, после чего снова надевает наушник, демонстрируя, что разговор окончен. На мониторе нет изображения — устройство неисправно.

На соседнем можно разглядеть Досаду-101, который пинком открывает дверь шиферной времянки.

Группа в климат-контроле

Кто-то по ту сторону несколько раз с усилием дёргает ручку металлической двери.

«Оцелот»: Пошёл нахер отсюда! Ещё раз дёрнешь — дверь насквозь прошью!

Ручка снова замирает..

Гайворонский: Прекратите сопротивление! Вы загнаны в угол, это ваш последний шанс!

Гайворонский снова говорит через мегафон, судя по всему, опасаясь подходить к двери.

Гайворонский: Сложите оружие и сдавайтесь! В связи с вашим отказом от сотрудничества ранее, мы вас не отпустим, однако обещаем сохранить жизнь! Условия обмена будут обсуждаться с вашим руководством!

«Оцелот»: Ну да, конечно! В прошлый раз вы так хотели сотрудничать, что орду зомбированных отправили к нам в спину!

Гайворонский: Это не был жест агрессии с нашей стороны! Без приказа Директора оболочки бы не причинили вам никакого вреда! Не совершайте одну и ту же ошибку дважды! Не заставляйте нас начинать штурм!

«Оцелот» скалится.

«Оцелот»: Начнёте — кровью умоетесь! И никакой «директор» не поможет!

«Манул», выглядывая из-за стоящего недалеко от пульта управления дивана, чешет подбородок.

«Манул»: А из пушки они по нам не шарахнут?..

Кара-оол, до этого возившийся с ползунками, прищуривается.

Кара-оол: Какой ещё пушки?

«Манул»: Ну… Они в коридор её выкатывали. Большая такая, с гирляндой из красных лампочек и антенной на конце. Серьёзное оружие на вид…

Кара-оол расслабляет брови.

Кара-оол: Это устройство вообще не является оружием. Это портальная пушка. Если из неё решат выстрелить по двери, в чём из-за недостатка энергии я очень сомневаюсь, можно сразу начинать праздновать победу.

«Манул»: В смысле… Сюда никто не сможет зайти?

Кара-оол кивает, переключая своё внимание обратно на панель управления.

Гайворонский: У вас минута на раздумья!

В центре управления погодой воцаряется тревожная тишина. Кара-оол, не оборачиваясь, бросает:

Кара-оол: Гайворонский — трус, лжец и лицемер, однако исполнительный. Если псионик ему прикажет — пошлёт на штурм всех, кроме себя. Тяните время. Я не могу делать этого за вас.

Коротко шипит рация на плече «Оцелота».

Д-р Кисова: Гайворонский сам в невыгодном положении. Настаивайте на сдаче с условиями. Попросите у них две канистры с топливом.

«Оцелот»: Канистры ещё зачем? Приём.

Д-р Кисова: Вам не нужны канистры. Пусть Гайвороновский думает, что топливо у вас на исходе. Если он такой трус, как говорит Кара-оол — может решить вас пересидеть.

Кара-оол на секунду прерывается, чтобы обернуться. На его лице — едва заметная одобрительная ухмылка.

Кара-оол: Мудрая женщина, хоть и не Виолетта Александровна. Гайворонский без псионика из себя ничего не представляет. Если будет возможность переложить работу на своего покровителя — он ей воспользуется.

Шипение.

Д-р Кисова: Действуйте. Отбой.

Вздохнув, «Оцелот» снова откашливается.

«Оцелот»: Слышишь, заместитель! Мы ведь оба понимаем, что и у тебя положение не выигрышное!

Один из шкафов издаёт короткое протяжное гудение.

«Оцелот»: Отправишь своих людей на штурм — у тебя подчинённых не останется! Оно того стоит?!

Не давая заместителю директора времени ответить, командир продолжает.

«Оцелот»: Давай будем смотреть правде в глаза — для нашей безоговорочной капитуляции у вас пушка размером не вышла! Так что предлагаю договариваться о чём-то более реалистичном!

Снова гудят несколько шкафов, заставляя «Оцелота» сделать паузу.

«Оцелот»: Центр дал разрешение на отход, а умирать нам здесь не улыбается, так что если дорогу дадите — уйдём! Дальше договариваться будете через своего парламентёра, как и собирались! Но топливо для защитных приборов у нас на исходе, поэтому нужно дополнительное!

«Оцелот» снова кашляет.

«Оцелот»: Предотвратить массовое кровопролитие за два литра солярки! Как вам предложение?!

На несколько секунд в Центре управления снова становится тихо. Гайворонский медлит с ответом.

Гайворонский: Сначала отпустите заложников и мы обсудим ваше предложение с Директором!

«Оцелот»: Ещё чего! Заложники — гарантия нашей безопасности! Не торгуйтесь, мы вам условия от сердце отрываем! Перспектива бомбардировщиков и «Бредли» никуда не делась, если что!

Снова пауза.

Гайворонский: И на сколько у вас сейчас осталось топлива?

«Оцелот» хмыкает.

«Ирбис»: Клюнул…

«Оцелот»: Минут на двадцать! Поэтому ищите канистру быстрее!

Гайворонский не отвечает. В молчании проходит минута.

«Оцелот»: Вы отдаёте нам канистру и даёте проход и мы навсегда покидаем вашу базу! Заложников мы возьмём с собой и отпустим на границе действия излучения! На том же месте будут ждать вашего парламентёра!

Пауза.

«Оцелот»: Не губи людей зря, Гайворонский! Не упускай шанс миром разойтись!

Короткое молчание. Гайворонский прокашливается в микрофон.

Гайворонский: Хорошо, Директор согласен на ваше предложение! Канистру дизельного топлива принесут в течение пятнадцати минут!

Кара-оол: Лжец.

Кара-оол говорит негромко, не отвлекаясь от пульта управления.

Кара-оол: Последняя канистра дизельного топлива на территории Объекта была использована два года назад.

«Оцелот»: А побыстрее нельзя?! Нам ещё дозаправиться надо будет!

Гайворонский: Постараемся побыстрее! Можете потратить это время на разбор вашей баррикады!

«Манул»: Ага… хитрый дохера.

Ещё минута проходит в тишине. Кара-оол, наконец, заканчивает работать с пультом. Он встаёт с кресла и медленно подходит ближе к присевшему на пыльный диван «Оцелоту».

Кара-оол: Предварительная настройка закончена. Всё остальное — позже.

Поясняеет мужчина в ответ на вопросительный взгляд командира. Со стороны двери снова слышится голос заместителя директора.

Гайворонский: Пока вам доставляют топливо, мы хотели бы услышать заложников! Пусть подойдут к двери и что-нибудь скажут, чтобы мы поняли, что они живы и здоровы! В качестве…

Гайворонский замолкает на полуслове. «Оцелот», насторожившись, привстаёт с дивана. Несколько секунд он пытается прислушаться к происходящему за дверью.

Гайворонский: А куда…

Заместитель директора кашляет.

Гайворонский: Куда направляется вторая группа?! Обмануть нас решили?!

Кара-оол: Поздно он заметил… теряет хватку.

«Оцелот»: Гайворонский?

Кара-оол: Псионик. У этого ничтожества хватки никогда и не было.

Гайворонский: Больше переговоров не будет! Немедленно прикажите второй группе возвращаться и освободите заложников, или никакой пощады можете не ждать!

Кара-оол подходит ближе к двери, оттесняя стоящего впереди «Оцелота».

Кара-оол: Если ты всё ещё думаешь, что мы здесь в качестве «заложников», ты в точности тот имбецил, каким выглядишь.

На несколько секунд Гайвороновский замолкает.

Гайворонский: Байыскылан… Ты, значит, с ними заодно. Предатель! У Директора были сомнения на твой счёт, но мы не думали, что тебе хватит глупости пойти против своих людей!

Кара-оол: Может быть, рискнёшь спросить этих самых людей, на чьей они были бы стороне, обладая полностью свободной волей? Я не собираюсь идти против своих людей. Я иду против тебя, мышиный холуй.

Кара-оол, не моргая, смотрит в сторону двери.

Кара-оол: Ты, жалкий выскочка, обрёк своих коллег на убогое существование под постоянным контролем представителя иного биологического вида. Из-за твоей бесхребетности, ксенофилии и крайне выборочного «сострадания» погибли десятки тех, с кем ты делил пищу и кров, а оставшиеся не могут оказать никакого сопротивления и вынуждены потакать желаниям твоего покровителя. Ты не просто ничтожество. Ты предатель рода человеческого.

Никто в комнате и за её пределами не рискует перебивать речь Кара-оола.

Кара-оол: Ты и твои «высоморальные» приближённые — та гниль, которая отравила «Днепр» и довела его до такого состояния. Поработивший нас псионик, которого ты, жалкое пресмыкающееся, назвал «Директором», не так плох. Он исходит из собственных интересов, из здравого эгоизма, заботится о своём комфорте и благосостоянии. Ты, самоназванный «заместитель», не можешь позаботиться даже о себе самом, не говоря уже о своих «подчинённых».

Кара-оол слегка повышает голос.

Кара-оол: Кто отправлял живых товарищей на мясо за провинности перед псиоником, когда в морозильной камере ещё были запасы? Кто заставлял ослушавшихся приказов открывать порталы самим, когда в распоряжении были «оболочки»? Кто обменял своего институтского товарища на мешок риса и ящик человечины?

Несколько раз громко щёлкает один из шкафов.

Кара-оол: Упивайся последними минутами обладания властью, квислинг. Сегодня вечером твой покровитель снова займёт отведённое ему место — под замком, в экранированной эхокамере. А тебя, его верного пса, пугливого и абсолютно бесполезного, ждёт усыпление.

В помещении снова воцаряется тишина. Стоящий рядом «Оцелот» несколько раз хлопает, одобрительно кивая головой.

«Оцелот»: Хорошо выдал, Васильич, прямо моё почтение. Готовил речь?

Кара-оол бросает на командира неодобрительный взгляд.

Кара-оол: Мои коллеги, с которыми у нас сложились долгосрочные продуктивные профессиональные отношения, получают привилегию называть меня по отчеству, для облегчения коммуникации. Тебя же я вижу впервые, и единственные продемонстрированные тобой на данный момент компетенции — чесать языком, когда прикажут. Поэтому ты ко мне будешь обращаться по имени-отчеству или по фамилии.

Кара-оол снова поворачивается к двери.

Кара-оол: И нет, в сложившихся условиях готовить что-то подобного содержания было невозможно. Если бы я зачитал заранее сформулированную речь, это раболепствующее существо начало бы плакать.

Гайворонский снова берётся за мегафон. В его голосе читается ярость.

Гайворонский: Ты всё спланировал… Ты всегда хотел продать нас с потрохами! Мразь!

Заместитель директора срывается на крик.

Гайворонский: Это всё ты! Нужно было отговорить «Директора» облучать те деревни… Но ты настоял… Ублюдок! Это ты! Ты их всех убил!

«Оцелот»: Деревни?..

Командир удивлённо смотрит на Кара-оола, но тот останавливает его жестом.

Кара-оол: Всё потом.

Мужчина делает ещё один шаг к двери.

Кара-оол: Все предыдущие месяцы, когда ты с радостью ел этих невинно убиенных, сомнений в моральной оправданности их облучения у тебя не возникало. Однако как только неотвратимость воздаяния явственно перед тобой проступила — ты снова решил снять с себя ответственность. Ты — самый смехотворный лицемер, которого только можно себе представить.

Гайворонский: Ты убийца и предатель, выслужиться перед своими новыми хозяевами решил?! Думаешь, тебя отпустят и пощадят?! Крыса, которая с тонущего корабля не просто бежит, но и новые дыры в нём прогрызает!

Кара-оол поднимает указательный палец.

Кара-оол: Вслушайтесь, коллеги. Даже главный мышиный лакей вслух признает, что их «кораблю» осталось недолго.

Мужчина повышает голос, чтобы его точно услышало как можно больше людей в коридоре.

Кара-оол: Не верьте словам человека, что в силу своей холуйской сущности не может себе представить ничего, кроме смены одного господина на другого. Ваше освобождение близко, время на нашей стороне. Я не могу и не буду просить вас самих сопротивляться — это бесполезно, пока вы всё ещё под контролем своего поработителя. Однако знайте, что скоро всё закончится. Берегите свои жизни.

В центре управления погодой снова повисает тишина. Со стороны грузового лифта отдалённо слышится раскат грома.

Гайворонский: Те из вас, кто останется в живых, будут обезвреживать собой порталы, пока не превратятся в фарш, как ваш дружок! И будете кости обгладывать, чтобы дожить до этого момента!

Кара-оол усмехается.

Кара-оол: Куда же пропал твой гуманизм, товарищ «заместитель директора»? Разве не будет нас ждать адвокат? А экспертная комиссия, которая сможет профессионально оценить масштаб всех наших злодеяний перед крылатым варваром, которого ты именуешь «директором»?

Гайворонский: МОЛЧАТЬ!

Заместитель практически срывается на визг.

Гайворонский: Готовьтесь к штурму! Предателям — никакой пощады! А все сочувствующие к ним присоединятся!

Оставшиеся оперативники и помощники Кара-оола быстро разбегаются по импровизированным укрытиям, полукругом расходящимся возле двери. «Оцелот» занимает позицию ближе к пульту; Кара-оол снова занимает своё место в кресле.

«Оцелот»: Слышишь, светило науки, как-то твой план вывести этого болвана из себя как-то слишком хорошо сработал! Ты зачем его с говном смешивать полез?

Кара-оол кривится.

Кара-оол: Псионик бы в любом случае обратил бы внимание на вторую группу достаточно быстро, пусть он и сильно выдохся, ноосферное зрение никуда не делось… Поэтому чем дольше мы отвлекаем его цепного пса — тем дольше не начинается фактическое противодействие. А чем больше он зол и унижен — тем выше шанс совершить ошибку… Пусть даже и само его существование — большая ошибка персонала родильного дома.

«Оцелот»: Ага, на словах гладко, но сейчас его ошибка выразится в том, что он нас мясом решит закидать! Ты же так о персонале своём пёкся, неужели не подумал?

Кара-оол: Сразу он до этого не дойдёт, потому что боится. Если умирать и так, и так, почему людям не повернуться против него? Всех псионик убить не успеет.

С прищуром мужчина смотрит в глаза «Оцелоту», после чего поворачивается обратно к пульту.

Кара-оол: Не стоит недооценивать мотивацию людей, загнанных в угол. Первыми этот холуй, скорее всего, пошлёт «оболочки», в надежде снести баррикады… Если ваши люди — профессионалы, им должно хватить времени до того, как в ход решат пустить живых сотрудников.

«Оцелот» не отвечает, держа на прицеле нагромождение мебели и техники возле двери. Даже за гулом шкафов у пульта управления слышно, как в коридоре началось движение.

Группа у ТЭС

Отряд, уже успевший преодолеть несколько сотен метров от времянки до ТЭС, поднимается на её крышу по боковой пожарной лестнице со стороны полуразрушенных казарм. Досада-101 и «Рысь» с трудом заносят генератор на пятую по счёту платформу, на полминуты останавливаясь, чтобы передохнуть. «Каракал» проходит чуть дальше, окидывая взглядом окрестности сквозь прицел автомата.

«Каракал»: Давайте, шевелите там поршнями! Почти пришли!

Преодолев последний пролёт по ржавой лестнице, группа, наконец, оказывается на крыше. Она трёхступенчатая: первый уровень, на котором оказался отряд, плотно заставлен облезлыми воздуховодами, вентиляционными выходами с крышками-«грибками» и металлическими мостками, соединяющими их между собой.

Второй уровень — чуть дальше: это крыша ещё одного помещения, через которое, судя по двери рядом, можно пройти внутрь здания. На этот уровень ведёт короткая зигзагообразная лестница. В самом же верху, между опорами, возвышается красно-белая дымовая труба. Даже снизу можно отчётливо разглядеть на ней две металлические конструкции — штатный громоотвод и кое-как закреплённую кустарную антенну.

«Рысь» быстро оглядывается, встряхивая ладони. Над комплексом быстро сгущаются свинцовые тучи, которые будто что-то подгоняет ближе к ТЭС.

«Рысь»: Так… Ага, вон мачта.

Примерно в десяти метрах впереди, за рядом воздуховодов, возвышается ржавая металлическая вышка.

«Рысь»: Хм… А от неё до верхушки трубы метров тридцать есть?

«Каракал»: Да меньше даже. Двадцать с хуем, может. Чё, с радиусом ГАШИШа сравниваешь?

«Рысь»: Угу… Если вы поближе к стенке его поставите, то я на платформу вон ту смогу залезть спокойно. Если будем параллельно пилить — быстрее справимся. Времени-то у нас немного…

Раздаётся оглушительный раскат грома, заставляя отряд вздрогнуть.

Досада-101: Не рано они там шторм свой разгоняют?..

«Каракал»: Не, в самый раз. Ща мы тут минут за десять всё снесём нахер, как раз молнии пойдут.

«Рысь»: Смотрите… Тогда я поднимаюсь. Можете параллельно мне нести генератор по низу? Чтобы я из зоны действия вдруг не вышел.

«Каракал»: Да можем, хули делать… Но с тебя пиво потом. Мне по крайней мере, мелкого ты хер увидишь ещё, чтобы отдать.

«Рысь» фыркает, но не ничего не отвечает. Быстрым шагом он направляется к угловой лестнице на второй уровень ТЭС, держась впереди несущих генератор товарищей.

«Каракал»: Слышишь, малёк. Чё ты, горелкой пилить умеешь?

Досада-101: Да как-то не приходилось раньше.

«Рысь» забирается на крышу второго здания и оглядывается в поисках пути наверх. Рядом, за ещё одним вентиляционным выходом, оказывается шаткая вертикальная лестница.

«Каракал»: Хуёво… Чё, траву там у себя красил?

Досада-101: Если бы…

«Рысь» очень осторожно, стараясь не делать резких движений, преодолевает одну ступеньку за другой.

«Каракал»: Ладно, хуй с ним, у нас всё равно резак один на двоих. Я тогда буду у этой херни опоры подпиливать, а ты зырь в оба, чё по окрестностям. У тебя и автомат тем более капитанский, самое то.

«Рысь» машет товарищам с вершины крыши.

«Рысь»: Всё, я на трубу! Идите обратно к мачте вдоль стены, до меня должно доставать!

«Каракал»: Про пиво не забудь!

«Рысь»: Будешь нудить — сиську Багбира куплю! Резак в зубы — и давай на свой громоотвод!

«Рысь» скрывается за краем крыши. «Каракал», хмыкнув, направляется к замеченному недалеко от лестницы молниеотводу, держась возле высокой стены пристройки с дымовой трубой.

Напарники ставят генератор за ближайший вентиляционный дефлектор у стены и подходят вплотную к заржавевшей мачте. «Каракал» убирает автомат за спину и садится на корточки возле опоры. Досада-101 устало прислоняется к стене рядом, опустив автомат.

«Каракал»: Так, чё тут…

Оперативник обхватывает опору свободной рукой и пытается тряхнуть мачту, однако та даже не дрогнула под приложенным им усилием.

«Каракал»: Не, стоит нормально… Херово. Чё тогда… Все опоры под одним углом от себя подпилить… Слышь, мелкий, тебе командир гранаты для подствола дал? Или так, чисто патроны?

Досада-101, встряхнувшись, хлопает себя по разгрузке.

Досада-101: Дал те, что у него в разгрузе были. Две всего осталось.

«Каракал» одобрительно кивает, поворачиваясь обратно к опоре. Снова раздаётся оглушительный раскат грома.

«Каракал»: Нормально… Тогда три подпилю полностью, одну наполовину. И потом ВОГом рядом пизданём, чтобы шустрее управиться…

Оперативник проверяет крепления шлангов с кислородом и топливом, после чего снова кивает, в этот раз — самому себе.

«Каракал»: Всё, мелкий, бошку поворачивай. Ты типа часовой, так что смотри вокруг, а не на сварку.

Раскрутив оба вентиля возле рукоятки керосинореза, «Каракал» начинает работу. На средней мощности он начинает прорезать дальнюю от себя опору примерно под углом 45 градусов.

Тем временем «Рысь», уже успевший забраться на служебную платформу дымовой трубы, осматривает закреплённую на ней аппаратуру. На ржавой металлической сетке рядом лежат его рюкзак, автомат и керосинорез.

Нахмурившись, он осторожно проводит рукой в перчатке вдоль одного из проводов, ведущих к антенне-усилителю. Закреплены на трубе они кое-как — при помощи верёвок и алюминиевой проволоки. Убрав ладонь, оперативник осматривает уходящий вниз вдоль стены здания заземлитель громоотвода. На трубе он закреплён надёжно — металлическими скобами на болтах.

Колеблясь ещё несколько секунд, оперативник всё же переводит рацию в режим передачи.

«Рысь»: Товарищ капитан, говорит «Рысь». Я у громоотвода на дымовой трубе. Срезать, в теории, можно без проблем… Но я могу его вместо этого к вашей антенне-усилителю переподключить. У меня есть нужные инструменты, делов минут на десять… Тогда если молния в этот громоотвод жахнет — мышу всё равно не поздоровится. Приём.

Рация коротко шипит. Командир отвечает практически мгновенно.

«Оцелот»: Ты тут инженер, делай так, как лучше будет! Только быстро! Нас тут штурмовать собираются! Отбой!

«Рысь» с тревогой вздыхает. Перегнувшись через поручни площадки, он кричит куда-то в сторону пропавших из зоны видимости товарищей:

«Рысь»: Эй, мужики! Ускоряемся! Наших уже штурмовать лезут!

Договорив, оперативник присаживается возле рюкзака. Покопавшись там несколько секунд, он достаёт потёртую скрутку с инструментами.

«Каракал»: Да бля! Щас, минут семь там, десять и всё будет!

Покачав головой, оперативник начинает работать быстрее, в ущерб аккуратности линии разреза.

«Рысь» достаёт из кармашка своей скрутки с небольшой болторез и, подумав ещё несколько секунд — трещоточный ключ. Оперативник снова осматривает отходящий от громоотвода провод, думая, в каком месте его лучше перекусить.

Через несколько минут «Каракал» заканчивает подпиливать первую опору молниеотвода-мачты. Внешних изменений конструкция практически не претерпела, однако ближе к основанию теперь заметен широкий разрез с оплавленными краями.

«Каракал»: Первая пошла…

С трудом перекусив пятнадцатимиллиметровую алюминиевую проволоку, отходящую от молниеотвода, «Рысь» отгибает её конец в сторону, ближе к дымовой трубе. Отложив болторез, оперативник снова тянется к скрутке. Он открывает другой карман, в котором лежат гайки, гвозди и прочие мелкие детали. Сняв одну перчатку, он запускает в отделение руку, пытаясь найти что-то наощупь.

Досада-101 одной ногой опирается на крышку-«грибок» ближайшего вентиляционного выхода, оглядываясь по сторонам.

Досада-101: Как-то даже слишком тихо…

Испытуемый ещё раз проверяет магазин автомата.

Досада-101: Слышишь, «Каракал», а этот типа псионик разве не знает постоянно, где мы примерно находимся?

Оперативник слегка поворачивает голову, не прекращая пилить опору.

«Каракал»: Ну типа! И чё с того?

Досада-101: Он разве не поймёт, что мы тут чем-то не тем занимаемся? Где по нашу голову… кто-нибудь?

«Каракал»: Вот кто-то придёт — будешь по ним шмалять, часовой. Щас нет — и слава Богу. Всё, не мешай.

«Рысь» после минуты поисков достаёт из скрутки потёртую медную клемму. Удовлетворённо хмыкнув, оперативник снова надевает перчатку и поднимает с платформы трещоточный ключ. Он возвращается к отогнутой части молниеотвода.

Отточенным движением оперативник накидывает клемму на кончик перекушенной проволоки и, придерживая её, плотнее затягивает при помощи ключа в свободной руке.

«Каракал» заканчивает с ещё одной опорой. Прекратив подачу топлива, он откладывает резак и ещё раз пытается толкнуть мачту, в этот раз используя весь свой вес. Конструкция слегка подрагивает, но не поддаётся.

«Каракал»: Крепкая, сука… Ладно, остальные реально допиливать придётся.

Откуда-то спереди раздаётся протяжный скрип. Досада-101 и «Каракал» синхронно поворачиваются на звук.

Дверь в помещение возле лестницы на второй уровень открывается. Из-за неё показывается вооружённый человек в рубашке и брюках цвета хаки с уже знакомым чёрным шлемом на голове. Он оглядывается по сторонам.

Быстро сориентировавшись, Досада-101 открывает в его сторону огонь, целясь не непосредственно в человека, а в бетонный пол рядом. Гремит короткая очередь.

«Каракал»: Сука, накаркал!

Ещё одна очередь. Испытуемый ведёт огонь на подавление, заставляя сотрудника ГРУ снова скрыться за металлической дверью.

Услышав выстрелы, «Рысь» резко падает на корточки, роняя трещоточный ключ на платформу рядом. Хватая свой автомат за мостик-рукоятку, оперативник отползает в сторону, пытаясь укрыться за дымовой трубой.

Ещё один раскат грома заглушает одиночные выстрелы с нижнего уровня крыши.

Группа в климат-контроле

Обороняющиеся снова рассредоточились по укрытиям, ожидая неизбежного начала штурма. На своём месте остался только Кара-оол, продолжающий манипуляции с главным пультом управления.

С тихим щелчком в замок главной двери входит ключ. Неизвестный по другую сторону пытается его провернуть, но ключ явно не подходит. Он так же тихо его убирает. И тут же пробует ещё один.

«Ирбис»: Не стрелять?..

Медик говорит шёпотом.

«Оцелот»: Нет… Если с ключом — значит, человек. Людей бережём… Тем более какой шанс, что…

Четвёртый испробованный ключ вдруг оказывается подходящим. Сотрудник Отдела «П» за дверью дважды его проворачивает, открывая дверь.

Оперативники практически синхронно поворачиваются в сторону Варыпаева. Тот пожимает плечами, слегка потряхивая головой.

Варыпаев: Что?.. У Гайворонского связка запасных ключей ко всем важным дверям с собой… Я на замок особо не надеялся.

«Оцелот»: А оставить ключ в замке что, не вариант было?

Варыпаев задумывается. Через секунду он хлопает себя ладонью по лбу.

Варыпаев: Блин, да…

Человек в коридоре опускает ручку вниз и осторожно пытается открыть дверь, но только упирается в собранную Варыпаевым и Ловенецким баррикаду.

«Оцелот»: Вали отсюда нахер! Очередь бронебойных захотел?!

Возня за дверью прекращается.

«Манул»: Послушались, видать, Кара-оола… берегут себя.

«Оцелот»: И пусть дальше берегут. Нам меньше руки кровью пачкать.

В дверь друг раздаётся резкий стук, как будто кто-то пытается её толкнуть обеими руками. Обороняющиеся замолкают.

Стук повторяется. И ещё раз. Затем к нему добавляется новая пара рук. Потом ещё две.

Ловенецкий: Оболочки пустил… сволочь…

Вскоре ритмичный стук становится какофонией из резких ударов — в дверь бьёт уже десяток рук, стараясь прорваться в помещение. Не слишком устойчивая баррикада начинает дрожать, постепенно поддаваясь.

«Ирбис»: Не стреляем?!

«Оцелот»: Сквозь дверь — нет! Если мы её изрешетим, по нам и стрелять с другой стороны будет проще!

Оперативники пытаются перекричать оглушительный стук по металлу. Зомбированные как будто начинают действовать более синхронно — теперь удары идут «волнами», одна за другой.

С резким скрипом дверь вдруг немного приоткрывается, сдвигая наваленную перед ней мебель вперёд.

«Оцелот»: Прорываются, суки!

«Ирбис»: Что делать будем?! Они так минут через пять нас сметут!

Кара-оол: Защищать меня, вот что вам делать! Вы — силы специального назначения сверхсекретной организации, работайте!

Едва слышно рыча, «Оцелот» выходит из своего укрытия, обходя баррикаду слева по небольшой дуге. Оказавшись напротив узкой щели между косяком и приоткрытой дверью, командир вскидывает револьвер.

Выстрел. Выстрел. Выстрел. Выстрел. Выстрел. Щелчок. Скрип экстрактора. Звон стрелянных гильз по шершавому бетонному полу.

Из-за снижения количества рук стук по металлу становится тише.

Группа на ТЭС

Досада-101 и «Каракал» укрываются за ржавым воздуховодом, чтобы не попасть под огонь сотрудников ГРУ, всё же прорвавшихся на крышу. Испытуемый сжимает в руках автомат, а оперативник — выключенный резак и рацию.

«Каракал»: Толик! Толик, сука, ты там живой вообще?! Приём!

За свистом пуль над головой и звуками выстрелов едва слышно шипение рации.

«Рысь», не вставая с корточек, пытается подтянуть к себе оставленную у поручней скрутку с инструментами. Услышав «Каракала», он останавливается, чтобы переключить рацию в режим передачи.

«Рысь»: Живой!.. Приём.

Оперативник старается говорить негромко, чтобы не привлекать к себе внимания.

«Каракал»: А хули не стреляешь тогда?! Нас тут краснопёрые прижали!

«Рысь»: Меня пока не заметили!.. Я постараюсь закончить работу, потом поддержу огнём!..

«Каракал»: Сука, я тут высунуться не могу! Мачта ёбаная на линии огня!

«Рысь»: А ИПЗ? Прикрыть не может?

Досада-101: Ебанутый, ты мне предлагаешь двадцатью патронами семь человек огнём подавлять?!

«Рысь»: Просто не подставляйтесь, пока я работаю!.. Минут через пять я их отвлеку, сможете закончить!..

Рации обоих оперативников шипят.

Д-р Кисова: У вас мало времени, работайте параллельно. В центр управления погодой уже прорываются. Отбой.

«Каракал»: А как параллельно-то бля?! Сраный громоотвод простреливается!

Досада-101 высовывает из-за края воздуховода автомат и делает несколько выстрелов вслепую. Интенсивность огня сотрудников Отдела снижается.

Досада-101: Слышишь… Гранаты остались ещё?

«Каракал»: Остались, но если мы ими грушников завалим, нас самих на подходе к базе нахер порешат. Гуманисты, сука!

Досада-101: А если опять на испуг кинуть? Чтобы было время хоть ещё одну опору подпилить?

«Каракал»: Ага, бля, чтобы они выдернули чеку и гранату обратно отправили? Этим-то нас валить никто не запрещает.

Досада-101: А какие ещё варианты?!

«Каракал»: Да чё ты меня спрашиваешь?! Я хуй знает!

Снова шипит рация.

Д-р Кисова: Насколько опасно сейчас добираться до молниеотвода? Насколько широкий открытый участок?

«Каракал»: Да там… Э-э-э… Я не знаю. Я видел просвет и там кто-то мельтешил, решил залечь.

Д-р Кисова: Сними свою нательную камеру и осторожно выведи из-за угла. У меня есть доступ к изображению, я буду вашими глазами.

Оперативник, помедлив, кивает и начинает снимать камеру с крепления.

«Рыси», которого сотрудники Отдела П пока так и не заметили, ползком удаётся добраться до своей скрутки с инструментами. Он расстёгивает молнию на крайнем левом отделении, и извлекает из него небольшой смотанный провод, длиной не больше метра.

«Каракал» осторожно высовывает из-за края воздуховода руку с камерой, стараясь держать её ровнее. Становится виден узкий просвет без укрытий до самого края крыши, однако людей в кадре не заметно — сотрудники Отдела «П» заняли позиции левее.

Д-р Кисова: С твоей камеры пока никого не видно. Ползком подбирайся ближе и продолжай срезать опоры. ИПЗ, отвлекай на себя внимание.

«Каракал» заносит камеру обратно за укрытие, однако Кисова его останавливает.

Д-р Кисова: Камеру поставь сверху на воздуховод. Я буду следить, если кто-то появится в поле зрения.

«Каракал»: Ну спасибо, шеф…

На крышу начинают падать первые редкие дождевые капли. Размотав провод, «Рысь» быстро обжимает его плоскогубцами в гильзе клеммы. Он оглядывается. Из-за края верхнего уровня крыши виднеется несколько сотрудников ГРУ, укрывшихся за объектами инфраструктуры недалеко от двери.

Досада-101: Эй! Людоеды!

Испытуемый кричит, стоя у края воздуховода. «Каракал», сжимая в руках керосинорез, ползком пытается вернуться к молниеотводу.

Досада-101: Мы вас спасать пришли, ёб вашу мать! Хорош сопротивляться!

ИПЗ сплёвывает.

Досада-101: Валите откуда пришли!

Дождь начинает накрапывать сильнее, уже представляя собой не отдельные капли, а мелкую морось.

Неизвестный: Не можем! Валите сами!

Досада-101: Что, начальство не пускает?! Ну тогда стойте просто на крыше, стрелять зачем?!

Ответом испытуемому служит ещё одна автоматная очередь.

Разматывая провод, «Рысь» ползком движется по платформе ближе к антенне, периодически оглядываясь, когда слышит выстрелы. Добравшись до участка, к которому ближе всего проходит кабель антенны, оперативник ложится на бок рядом. Опустив на платформу перед собой край провода, он тянется к ножнам на ноге.

Ветер становится сильнее. Взвесь из мелких капель бьёт в лицо и затрудняет видимость. «Каракал» пилит опору на малой мощности керосинореза, стараясь не издавать лишнего шума и не производить слишком ярких вспышек. Досада-101 ещё несколько раз пробует докричаться до противников, однако те больше не отвечают.

Атаковавшие группу сотрудники ГРУ подавляют огнём все боковые проходы к своему краю здания, выстрелами реагируя на любые попытки Досады-101 высунуться. Однако они как будто специально избегают стрельбы по основному проходу к пожарной лестнице. Несколько сотрудников Отдела «П», пользуясь моментом, перебегают в укрытия ближе к окопавшимся напарникам.

Д-р Кисова: В проходе появился человек. Дальнее укрытие за трубами, тебя пока не должен видеть, но осторожно! Отбой.

Досада-101: С-суки! Выдавить нас с крыши хотят!

Испытуемый вжимается в воздухозаборник. Рядом снова свистят пули.

«Рысь», осторожно работая штык-ножом, счищает с силового кабеля, ведущего к антенне, изоляцию. Дождь становится сильнее, приближаясь по интенсивности к тому, через который группы шли в середине экспедиции. Закреплённый на клемме провод раскачивается на сильном ветру.

На полу рядом с «Каракалом» и Досадой-101 расползаются лужи. Вымокшая крыша заполняется запахами ржавчины и затхлости. Керосинорез в руках оперативника шипит, испаряя подлетающие капли.

Досада-101: Сука! Рано! Рано включили!

За стеной дождя становится не видно ничего дальше краёв крыши и возвышающейся над ней дымовой трубы. Сверкают в тёмных облаках всполохи молний.

«Каракал», удовлетворённо хмыкнув, наконец, распиливает третью опору. Мачта молниеотвода скрипит на ветру, но всё ещё держится за счёт давления на опору.

«Каракал»: Хуйнул третью! Щас, последнюю подрежу! Крой, мелкий!

Кричащего «Каракала» едва слышно за рёвом дождя.

Д-р Кисова: Группа! В проходе справа два человека! Подходят ближе! Осторожно! Отбой!

«Каракал»: Мелкий! Хуярь по красным!

«Рысь», с трудом удерживая промокший нож в руках, наконец, зачищает кусок кабеля. Привставая на скользкой платформе, он тянется к ранее свешенному концу провода.

«Каракал»: Толик, сука, чё там у тебя?! Уёбища нас в тиски берут, уже хуй достают! МОНТИРУЙ СВОЮ ХУЙНЮ БЫСТРЕЕ!

Ещё один оглушительный раскат грома заглушает крик «Каракала».

«Рысь»: Я щас! Щас! Примотать провод осталось! Минуту продержитесь!

Досада-101 длинной очередью по открытому проходу справа от воздухозаборника заставляет сотрудников ГРУ в том направлении залечь. С дальнего укрытия кто-то стреляет в ответ, однако промахивается — с визгом пули врезаются в молниеотвод и крышки-«грибки» вентиляционных выходов.

Со стороны группы Отдела «П» вдруг раздаётся негромкий чавкающий взрыв, всё же отчётливо слышный за стуком капель и свистом ветра. Кто-то с той стороны крыши кричит.

Через секунду Досада-101 вдруг сползает по воздухозаборнику, роняя автомат и хватаясь за голову. «Каракал» съёживается в позе эмбриона, опуская керосинорез на бетонный пол и шипя сквозь зубы. «Рысь» от неожиданности вырывает наполовину прикреплённый к силовому кабелю провод и вскрикивает, держась за виски и начиная кататься по платформе. Сотрудники ГРУ в проходе тоже падают за укрытия.

Со стоном Досада-101 поднимается на ноги, пошатываясь. Он стискивает зубы и резко жмурится, словно пытаясь избавиться от шума в ушах. Над ТЭС снова раздаётся раскат грома.

Досада-101: «Каракал»! «Каракал»?! Ты живой?!

До крови закусывая нижнюю губу, оперативник тоже привстаёт, не выпуская из руки работающую горелку. Ураганный ветер срывает с его защитного шлема одну из антеннок, надломившуюся при падении лицом на бетонный пол.

Досада-101: Этот пидорас своему голову взорвал! Сука, он ему голову взорвал как арбуз расколол! Потому что мимо меня стрелял!

«Каракал» скалится, поднимаясь на подрагивающей руке.

«Каракал»: Я тоже видел! Щас он этих в атаку погонит, уёбок!

Оперативника прерывает грохот выстрелов. Однако привычного свиста пуль рядом не слышно.

Подкатившегося близко к краю платформы на дымовой трубе оперативника всё же замечают. Несколько сотрудников ГРУ, открывают по нему огонь с нижнего уровня. «Рысь» лихорадочно пытается отползти и укрыться за трубой, случайно сталкивая ногой свою скрутку. Она приземляется на верхний уровень крыши, усеивая пол рядом рассыпанными инструментами.

«Рысь»: Сука! Сука!

Одна из пуль достигает цели. Вспышка. Из левого бедра «Рыси» в воздух взмывает фонтанчик тёмной крови. Оперативник вскрикивает и, дрожа всем телом, хватается руками за рану. С платформы вниз падает и его автомат.

«Каракал»: Толик! Толик! Пиздец! Ты живой?! Толик?!

Оперативник бросает рацию на землю перед собой, продолжая дрожащими руками подпиливать последнюю опору. «Рысь» ему не отвечает.

Досада-101 подавляет огнём пытающихся прорваться через проход слева сотрудников ГРУ. Остановив продвижение, они залегают за металлической платформой, не рискуя высовываться под огонь.

Д-р Кисова: Справа, к вам идут! На линию огня!

Испытуемый слышит справа от воздухозаборника движение и достаёт из кармана пистолет, не успевая перезарядить «Грозу».

В проходе появляется сотрудник Отдела «П», вооружённый АКМ. Он слишком близко. Лежащий у основания молниеотвода «Каракал» для него как на ладони. Оперативник успевает только повернуть голову в его сторону.

Короткая автоматная очередь. Четыре пули впиваются «Каракалу» в левый бок, не защищённый бронеплитами. Он вскрикивает, с булькающим звуком сгибаясь и выпуская из рук керосинорез.

Досада-101 замечает это периферийным зрением, выходя из-за края воздухозаборника с пистолетом в вытянутой руке. Он оказывается с врагом лицом к лицу.

Разведчик пытается быстро перевести ствол автомата на испытуемого, а тот — прицелиться ему в грудь. Во всю силу своих лёгких, срывая голос, Досада-101 кричит:

Досада-101: А-А-А-А-А, СУ-У-У-УКА-А-А-А!

Группа в климат-контроле

Центр управления погодой заполняет грохот выстрелов.

«Оцелот»: Какого хера ты делаешь?!

Снова укрывшийся за диваном командир старается перекричать грохот выстрелов, обращаясь к сосредоточившемуся на пульте управления Кара-оолу.

«Манул» из дальнего края помещения, постоянно меняя позицию и положение, короткими очередями отстреливает ломающих баррикаду зомбированных. Тем уже удалось сдвинуть дверь настолько, чтобы туда мог протиснуться человек.

«Оцелот»: Ты уже шторм запустил?!

Кара-оол: Нет времени! Без «Шторма» на полной мощности не запустятся молнии.

«Оцелот»: Мои люди ещё на крыше! Только дождя, блядь, во время перестрелки им не хватало! Или во время работы с какими-то проводами!

Кара-оол: Если их ждать, мы все здесь умрём! Держите дверь!

«Манул» уходит на перезарядку. Его позицию у двери тут же занимает «Ирбис».

«Оцелот» вместе с Варыпаевым и Ловенецким взбираются на баррикаду и упираются плечами в дверь, стараясь противостоять прорывающимся зомбированным.

Из коридора раздаются автоматные выстрелы. С визгом пули рикошетят от металлической двери, заставляя защитников отшатнуться. Кто-то стреляет в верхнюю её часть, над головами штурмующих.

Варыпаев: Гранаты есть?!

«Оцелот»: Есть, не дам! Зомби ногой откатят — нам всем пиздец! Отходите от двери, будут херачить в одну точку — пробьют!

«Ирбис» уходит на перезарядку. Обороняющиеся у двери приседают, чтобы укрыться от выстрелов, и пытаются сдвинуть вперёд рухнувший рядом с дверью обесточенный шкаф.

Одна из пуль, наконец, пробивает металлическую дверь. Деформируясь и меняя траекторию, она отлетает куда-то в угол. Но за ней следует ещё одна.

Срикошетив от дверного косяка, она летит в сторону главного пульта управления и со свистом впивается в левую лопатку Кара-оола, заставляя того распластаться на пульте, покрывая тумблеры рядом кровью.

«Манул»: Твою мать! Доктора срезали!

С шипением опираясь на правую руку, Кара-оол снова поднимается над пультом. По его костюму расползается тёмное кровавое пятно, мужчина слегка покачивается, стиснув зубы.

«Оцелот»: Не срезали, живой! «Ирбис» — быстро, ПМП!

Кара-оол снова издаёт едва слышное шипение и поворачивается к подбегающему «Ирбису».

Кара-оол: Насквозь, кровотечение. Накладывай бинт быстро — и вон отсюда!

Гайворонский: К бою! Никакой пощады предателям и убийцам наших товарищей!

Гайворонский снова кричит через мегафон откуда-то из дальней части коридора.

«Оцелот» рычит сквозь зубы, отходя от баррикады и снова доставая револьвер.

«Оцелот»: «Манул», по людям — на поражение! Дай хуесосам прикурить!

Д-р Корпус: Отставить! Отставить на поражение!

В радиочастоту группы вдруг вклинивается куратор.

Д-р Кисова: Заткнись, идиот! На поражение — по необходимости! Я командую операцией — разрешаю!

В металлическую дверь снова со звоном впиваются пули.

Группа на ТЭС

Выстрел. Выстрел. Выстрел. Выстрел.

Четыре попадания в не защищённую бронёй грудную клетку. Сотрудник ГРУ с хрипом опрокидывается назад, цепляясь руками за воздуховод.

Сорвавший горло Досада-101 продолжает кричать, переводя ствол в сторону ещё одного высунувшегося из укрытия врага в проходе.

Выстрел. Попадание в ключицу. Сотрудник Отдела «П» отшатывается. Выстрел. Грудная клетка. В лужу рядом падает выпущенный из рук автомат. Выстрел. Горло. Враг падает, заливая инфраструктуру вокруг кровью.

Хрипло сопя и лихорадочно бегая глазами, испытуемый ищет других врагов, водя стволом пистолета по проходу.

Д-р Кисова: Их было двоё! Помоги товарищу, быстро! Я смотрю вам в спину!

«Рысь» корчится возле дымовой трубы, обеими руками держась за простреленное бедро. По служебной платформе вниз стекает, смешиваясь с дождём, небольшой кровавый ручеёк. Стрельба в сторону дымовой трубы прекращается — сотрудники Отдела, судя по всему, посчитали оперативника убитым.

Окровавленной ладонью «Рысь» обшаривает карманы разгрузки, однако, снова сфокусировав взгляд на болтающемся на ветру крае провода, останавливается. Секунду он колеблется.

Оперативник стискивает зубы и начинает ползком двигаться обратно к фрагменту кабеля со срезанной изоляцией. Штанина его тактических брюк медленно окрашивается в алый.

Досада-101 присаживается возле «Каракала». Под ним растекается лужа крови. Оперативник выглядит плохо — сипло хрипит, прерывисто дыша, и, согнувшись, держится за живот обеими руками.

Досада-101: Сука, сука, сука! Держись, щас… Где твоя аптечка?!

Фокусируя взгляд на испытуемом, «Каракал» медленно мотает головой и скалится, демонстрируя окровавленные зубы. Сморщившись и слегка приоткрыв рот, Досада-101 молча смотрит на него в ответ.

Со стоном убирая руку от живота, он показывает куда-то выше головы — к месту, где лежит ещё работающий керосинорез.

«Каракал»: Режь… блядь…

Досада-101 быстро кивает, и падает на четвереньки, чтобы подползти к резаку.

Досада-101: Только держись, сука, держись… Я щас, перемотаю тебя после…

Оставляя за собой кровавый след, «Рысь» подползает к кабелю питания. Приподнимаясь на одной руке, второй он пытается поймать конец провода, морщась от боли в бедре.

Дрожащими руками «Каракал» достаёт из кармана вымокшей разгрузки фиолетовый инъектор — выдаваемую членам МОГ штатную дозу тримеперидина. Дрожащей ладонью закатывая рукав, оперативник делает себе укол в локтевой сгиб. Рядом, включив горелку на полную мощность, Досада-101 пытается прорезать последнюю опору мачты.

Смыв с ладоней кровь, «Рысь» вплетает зачищенный конец отходящего от молниеотвода провода в участок кабеля без изоляции. Удостоверившись в надёжности соединения, он начинает обматывать его изолентой.

«Каракал», истекающий кровью, достаёт из кобуры пистолет и прицеливается в левый проход за воздуховодом. С его лица не сходит дикий оскал.

Досада-101 успевает прорезать последнюю опору примерно до половины. Разрез выглядит кривым, с сильно оплавленными краями. «Каракал» оборачивается в его сторону.

«Каракал»: Хорош!..

Он сплёвывает на землю кровь.

«Каракал»: ВОГ… в основание…

Досада-101 быстро кивает, бросая керосинорез на пол. Из-за воздуховода высовывается сотрудник ГРУ, однако «Каракал» делает два выстрела ему в грудь, заставляя распластаться на земле.

Д-р Кисова: Не добивать! Отходите на дистанцию подрыва!

Досада-101 подхватывает оперативника под руки и начинает осторожно оттаскивать к краю крыши.

«Каракал»: Брось… заебал… прикрою…

Испытуемый не отвечает.

«Рысь»: Первый молниеотвод всё! Подключил!..

Оперативник выдыхает сквозь стиснутые зубы.

«Рысь»: Ранен, не могу поддержать огнём… останавливаю кровотечение!..

Досада-101 прислоняет напарника спиной к вентиляционному выходу возле края крыши. «Каракал» хрипло дышит, смотря на небо и стараясь не закрывать глаза.

Прислонившись спиной к дымовой трубе, «Рысь» снова тянется к разгрузке. Из бокового подсумка он достаёт смотанный бордовый жгут Эсмарха. Плотно затянув его на бедре выше пулевого отверстия и зафиксировав крепление, он поднимает взгляд, глядя на густые тёмные тучи над головой.

Неуверенным движением Досада-101 щёлкает переводчиком режима огня на своей «Грозе», переходя в режим работы с подствольным гранатомётом. Первая граната занимает своё место в стволе.

Испытуемый отходит к самому углу крыши, упираясь ногами в бортик. Щелчок. Со свистом ВОГ-25 летит в сторону покачивающейся на ветру мачты молниеотвода.

Граната пролетает через конструкцию насквозь, взрываясь в проходе слева от воздуховода, за которым раньше укрывалась группа. Кто-то с той стороны вскрикивает, но тут же замолкает.

Осколки задевают и стоящий рядом ГАШИШ-1, пробивая нижнюю часть топливного бака. Вытекающие из него струйки бензина покрывают проходящий рядом поток воды переливающимися на свету разноцветными кольцами.

«Каракал»: Слишком высоко… навесом… не бей… ниже…

Изо рта оперативника на разгрузку стекает струйка тёмной густой крови.

Досада-101 непроизвольно скалится, кивая. Он заряжает последнюю оставшуюся гранату.

«Рысь», подползший к краю служебной платформы, наблюдает за движущимися внизу сотрудниками ГРУ. С разных сторон они начинают подходить ближе к Досаде-101 и «Каракалу». В живых их осталось всего трое. Оперативник достаёт из кобуры пистолет.

Несколько выстрелов сверху заставляют атакующих снова залечь. А затем гремит взрыв.

Граната приземляется практически в центр бетонной платформы, на которой стоит оставшийся молниеотвод. С протяжным скрипом, слышным даже за воем ветра, он начинает заваливаться в противоположную от стрелка сторону.

Оглушительный грохот. Молниеотвод падает, сминая металлические платформы, воздуховоды и вытяжки. Выжившие сотрудники Отдела «П» разбегаются в стороны.

Досада-101: Мы снесли второй громоотвод! Снесли! «Каракалу» нужна срочная медицинская помощь!

«Каракал» усмехается, жестом подзывая испытуемого ближе. Тот садится рядом с ним на одно колено.

«Каракал»: Хорошо воюешь… братан…

Опустив пистолет на мокрый бетонный пол, оперативник тянется к своему плечу.

«Каракал»: Не нужно… нихуя… кончусь щас…

«Оцелот»: Поняли, поняли! Сейчас молнии пойдут! Ищите укрытия!

Морщась, «Каракал» резким движением срывает что-то с плеча.

«Каракал»: Руку…

В облаках всё чаще начинают искриться молнии. Досада-101 протягивает товарищу ладонь, нахмурившись и смотря ему в глаза.

«Каракал»: На…

В ладонь испытуемого, оставляя алые разводы, опускается мокрый окровавленный патч. «Им всем п★здец Они умрут!» на двух строчках, едва читаемое из-за пятен крови.

«Каракал»: Традиция…

В землю рядом с ТЭС бьёт первая молния. Через несколько секунд — ещё одна, ближе.

«Каракал»: Будешь сдыхать… отдай товарищу…

Молния бьёт в крышу возле пожарной лестницы. Испытуемый вздрагивает.

«Каракал»: Без товарищей… не сдыхай…

Оперативник из последних сил скалится, снова демонстрируя окровавленные зубы. Лужа крови под ним растекается всё шире.

Молнии теперь бьют в крышу одна за другой. Воздух наполняется запахом озона.

«Рысь», не в силах спуститься со служебной платформы, сворачивается в позе эмбриона подальше от проводов и закрывает голову руками.

«Каракал» начинает заваливаться на бок, съезжая по крышке вентиляционного выхода, однако Досада-101 его подхватывает. Он кладёт голову товарища себе на колени.

Ещё одна молния бьёт совсем рядом. Она попадает в бензиновый след от пробитого бака генератора, который тут же вспыхивает. Охваченный огнём ГАШИШ-1 выходит из строя, освещая крышу вокруг неровными языками пламени.

Досада-101: Давай, держись… мы всё сделали… мы справились…

Молнии теперь бьют в крышу раз в несколько секунд. Оперативник пытается сложить ослабшую ладонь, чтобы показать большой палец.

Из-за воздуховода возле вспыхнувшего генератора, пошатываясь, появляется сотрудник ГРУ. Досада-101 даже не вскидывает автомат, смотря на закручивающиеся над головой облака.

Вспыхивает ещё одна молния. Она попадает в переподключенный «Рысью» громоотвод на дымовой трубе.

Во все стороны от провода бьёт ослепляющая россыпь искр. Обуглившаяся изоляция лопается. На записях с камер слышится тихий, вибрирующий гул.

Стоящий в проходе сотрудник ГРУ роняет автомат и падает на колени. Он стискивает виски, изо всех сил мотая головой.

«Каракал» морщится, отворачиваясь и сжимая кулаки. Он делает тяжёлый последний вздох. Тело на руках испытуемого обмякает.

Сжимая в ладони окровавленный патч, Досада-101 смотрит вверх, наблюдая, как от дымовой трубы один за другим отваливаются обугленные фрагменты антенны-усилителя. Медленным движением он стягивает с лица защитную маску и отбрасывает в сторону.

В осунувшееся бледное лицо испытуемого бьют быстрые холодные капли. Ладонью он осторожно закрывает остекленевшие глаза «Каракала», всё ещё лежащего у него на коленях. Рядом ударяет ещё одна молния.

Конец протокола