Данная статья является переводом, требующим вычитки, и ещё не проверялась модерацией.
Страница может содержать стилистические ошибки и смысловые неточности.
Здесь, на столе за стеклом, время было готово остановиться.
Бегло просматривая проносящие перед глазами уравнения, и перепроверяя в сотый раз свои расчёты, Тад осторожно улыбнулся. Это должно было сработать — или, если быть точным, прекратить работать — как он и предсказывал.
— Г-жа Анастасакос?
— Да, доктор. — уверенно ответила Афина (утверждением, а не вопросом), собирая волосы в тугой пучок, чтобы не мешали. Она тщательно осмотрела лежащую на столе небольшую муравьиную ферму. Крошечные дома, простые электрические лампочки, катающиеся по маленьким дорожкам маленькие машинки, малюсенькие микрофоны и камеры уложены вокруг AM/FM/VHF/UHF передатчика. — Мы отключены от питания. Можно начинать контрольную проверку.
Минуло пять лет с тех, как SCP-176 пошёл по одному месту, забрав с собой несколько десятков подающих надежды молодых исследователей и, по крайней мере, четверо вооруженных ублюдков, и заключив их в бесконечной петле созидания и разрушения. Первый год был потрачен на поиск решения. Когда это признали невозможным, Жанк ещё три года пытался разорвать петлю. Наконец, исчерпав идеи, год ушёл на изоляцию объекта. На этом этапе класс "Евклид" был не более чем формальностью. Зато он узнал много нового. Организация узнала много нового. Лучше, чем ничего.
И в качестве способа сказать "спасибо", ему отдали на изучение ещё один тахионный излучатель.
— Хорошо, — сказал д-р Жанк, хрустя костяшками пальцев, — я готов нажать кнопку задержки на SCP-281. Г-н Киттерман, будь добр начать запись по моему сигналу.
— Готово. — сказал стройный младший научный сотрудник, стоя за пультом управления.
— Три. Два. Один. Пора. — раздался громкий треск. Некоторые муравьи не выдержали временного давления, все крошечные машинки моментально скакнули на новые места, две лампочки перегорели. Камеры за одну миллисекунду сняли дополнительные 9 минут и 57 секунд. — Прекрасно. Дело пошло, — кивнув, сказал Таддеус. — Г-н Киттерман, фоновое излучение, — потребовал Жанк из-под ослепительных бликов очень старых линз.
Маркус Киттерман прошёлся вдоль ряда приборов, остановившись перед нужной панелью. Цокая и бормоча, он выстраивал показания по комнате в единую картину распределения. Трое учёных, скрестив пальцы и затаив дыхание, молились о том, чтобы их мир не рухнул.
— Опасности нет и близко. Нам бы пришлось простоять тут восемь лет, чтобы уж точно заболеть раком, — улыбнувшись, Маркус поднял большой палец вверх. — Будем жить.
Одним вечером эта идея пришла к нему словно во сне. SCP-1950 не отличался от SCP-176, только поле было слишком сильным и петля оставалась разомкнутой. SCP-281, 1979, 119 и 1859 разделяли одно и то же фундаментальное аномальное свойство с разной продолжительностью действия и ограничениями. Все эти аномалии имели закономерности. Даже такие чудные, как 982 и 1309. Модель тахионного поля могла объяснить всё, и даже его гипотеза "Границы событий" начинала походить не столько на крик отчаяния, сколько на правдоподобное объяснение.
И именно тогда нечто из прошлого нашептало ему на ухо, напомнив про Объект №: SCP-084.
— Запускаю вещание… для протокола: Мы включим запись из шоу Эда Салливана на частоте 1,28 ГГц, а также прямые трансляции с радиостанций FM 89,3, 99,9 и 107,1 МГц и AM 545, 890 и 1240 кГц. — сказала Атти, активно гремя по клавиатуре, — Трансляция сигнала будет происходить на мощности 10 Вт и затронет площадь радиусом два метра.
— Великолепно.
Они называли это "Статичная радиомачта", вероятно, потому что "Пространственно-временная мозгоёбка" уже была занята. На родине, 084 явно обозначили как временную аномалию по своей сути. Но Фонд образца 1996 года то ли из-за канцелярской ошибки, то ли из-за превалирующих мнений из другой природы, окрестил объект "радиоактивной пространственно-временной аномалией". Не назвать неправильным вариантом, но точно не самой дотошной интерпретацией. Проявление "скачков" говорило само за себя. Пространственное искажение, по большей части, было результатом искажения времени вокруг мачты. Почему же именно 084 среди всех временных аномалий показывал странное пространственное отражение и рассеяние? Да потому что радиомачта извергала монструозное количество электромагнитного излучения мощностью примерно в 100 Вт. Абсолютно всё, каждую наносекунду можно было объяснить без помощи такой вульгарной идеи, как временной парадокс. Парадоксов не существует.
Гипотеза: сильные радиосигналы способны управлять тахионными полями. Проверка: подключить имеющийся тахионный излучатель к передатчику, транслировать сигнал на нескольких различающихся частотах и посмотреть, получается ли что-то похожее на 084.
По крайней мере, так было на бумаге. Возможно, воссоздавать это в лаборатории было рискованно. Да что уж там — это совершенно точно было рискованно. Но кто не рискует, тот не пьёт шампанское. И если Жанк был способен так осторожно поломать время, а затем обратить всё вспять и поставить на свои места, значит он овладел таким понятием, как время. Значит, он овладел перемещением во времени. Значит, требовалась ещё парочка (относительно) безопасных экспериментов, чтобы научиться предсказывать частоту перемещений с текущего момента в любую точку во времени.
Значит, теперь он мог вернуться домой.
— Будьте добры, начинайте вещание.
Маркус Киттерман, увидев на мониторе сверху несколько колеблющихся и перекрывающих друг друга волн, которые казались ему нагромождённым потоком бреда, присвистнул от непонимания.
— Радиационное излучение всё ещё стабильно, хвала Господу.
— Отлично, — сказал Жанк, смахивая с лица поседевшие волосы. — Г-н Киттерман, будьте готовы включить запись на плёнку по моему сигналу.
Маркус уже открыл рот, чтобы в последний раз высказать свои опасения, но вовремя одумался. Младший научный сотрудник против опытного доктора — всё равно получился бы короткий разговор.
— Готов.
Как там было в поговорке? Что-то про закончить начатое… Лучше он попробует вспомнить позже.
— … Пора.
Никакого резкого щелчка. Просто, ничего. Жуткая тишина, пока совершенно всё в пузыре будто бы застыло на секунду, затем отрывисто возобновило движение вперёд… И назад…
— Боже… — мягко сказал Киттерман. Муравьи трепыхались то в кучках, то в вытянутых цепочках, то над домами. Машинки волей-неволей выбрасывались с дорог. Лампочка моргали. А киноплёнка в уложенных камерах болталась вперёд и назад, став бесполезной, — … Мы сделали это.
— Подержи всё, как есть. Мы ещё не закончили, — Жанк щёлкнул переключателем и схватился за небольшой джойстик. — Начинаем первое испытание на столкновение.
Пространственная аномалия вокруг 084 не подпускает к матче ни один объект ближе, чем на 200 метров. Она окружена бесконечным пространством. Если Таддеус верно определил соотношение масштабов, то мячик будет вечно падать в расположенное над передатчиком кольцо, никогда не достигая до своей цели ровно два метра.
Не сработало. Мячик упал прямо как положено. И в то же время наблюдаемые всеми "аномалии" бескомпромиссно прекратились.
— Г-жа Анастасакос?
— Мы всё ещё продолжаем вещание, — ответила Атти, не веря самой себе.
— Г-н Киттерман!
— Уровень излучения всё ещё соответствует активному полю, — Маркус пожал плечами, — но я не вижу ничего, что привело бы меня к мысли о наличии какого-либо искажения. Даже запись на плёнку восстановилась.
Проклятье! Что он упустил? Всё должно было быть иначе.
— Но модель… — Модели бывают настолько же состоятельны, насколько расчёты, что стоят за ними. Так что же расчёты? Были ли они безупречны? Может он случайно зацепил пальцем лишнюю цифру? Не там поставил запятую? Забыл про единицу в уме? — Оставайтесь здесь. Я скоро вернусь.
— А что… — хотела спросить Анастасакос.
— Проведите ещё несколько попыток. Если не вернусь через 20 минут, то вырубайте эту штуку.
— Слушаюсь.
Мигом из наблюдательной комнаты через дверь и до самого конца по короткому коридору, где его ждал кабинет с белыми досками и заметками.
Чёрт, всё казалось таким понятным, а на деле ничего. Не был ли он слишком придирчив в отношении интерференционной картины? Был ли сигнал достаточно силён? Жанк торопливо нёсся к своему кабинету, пока перед глазами проносились расчёты, а в своей голове старался понять, задавался вопросами и строил, в отчаянных попытках найти ответ.
— Так, — начал Тад1, вытирая пот со лба, — слушайте внимательно, потому что… — дверь отворилась. В комнату вошёл Таддеус Жанк6. Даже не оглянувшись, он закрыл за собой дверь. Жанк1 откашлялся. Вошедший застыл на месте, посмотрел на море его6 собственных, смотрящих в ответ, лиц и, ошеломлённо потеряв дар речи, опустился на ближайшую полочку, — … как я говорил, — продолжал первый, — у меня нет времени объяснять всё опять.
Выдержав небольшую паузу, Жанк1 продолжил:
— Исходя из того, что мы все испытываем, эксперимент над нашим 084 был
был
был
был, с натяжкой, но успехом, — все в помещении, как в унисон, сморщились от боли. Тады 1, 2 и 3 вытерли вытекшую из ушей кровь и прокляли тот день, когда им пришла в голову эта безрассудная идея.
— Я не думал, что будет так больно! — Выкрикнул Тад4, сжимая виски и стуча ногами.
— Электрические компоненты, — грубо отрезал Доктор2, постукивая себя по виску.
— Хватит! Давайте оставим это, — сказал Жанк1, крепко сжав веки. Ему потребовалось две секунды, чтобы прийти в себя и снова надеть очки. — Проблема в том, что мы, судя по всему, запустили некое событие временной самоизоляции. Открытую бесконечную петлю.
— То есть, — спокойно начал Тад6, — на самом деле это… это сработало?
— О-о, да — с ухмылкой ответил Таддеус1, глядя, как стрелка настенных часов дёргается, двигаясь, то вперёд, то назад, то вперёд, то назад, равно как неустойчиво колебалась вся причинность вокруг, — это сработало.
— И мы точно уверены, что здесь не замешана мультивселенная? — спросил Шестой, продолжая изумлённо хлопать глазами.
Второй почесал нос и задумчиво сжал губы:
— Кто-нибудь помнит собственный специализированный идентификационный номер?
— 0927-7182-3740-0918, — сказали все хором.
— Парадокс, — сказал Тад5, отчаянно ударив голову о стол. — Блин. Проклятье.
— Ладно, хорошо, — Третий встал и налил себе
налил себе
налил себе
налил себе стакан воды, который он тут же выбросил, когда по комнате прошёлся очередной короткий приступ боли. Жанк3 ударил ладонью кулер, на что тот ответил бессознательным бурлением. Неодушевлённым предметам можно позавидовать. Особенно в такие тяжелые не-времена, — парадокс можно как-то разрешить, так ведь? Парадоксов не существует!
— Я начинаю понимать. — сказал Зам-1, начав рисовать схему на доске. — Давайте представим, что это мировая линия, подобно реке, течёт от прошлого к будущему. Мы же взяли пузырь, — тут он нарисовал небольшой овал сбоку от линии, — и воспроизвели его с одинаковыми промежутками по всему окружающему пространству.
— Как много? — спросил Пятый.
— Как минимум двадцать или ещё больше. — продолжил речь Жанк6, сидя со скрещенными руками. Шестой удивлённо присвистнул, оперев голову на шкафчик. Сколько же он6 пропустил?
— Так сложилось, что один из этих пузырей приземлился прямо в эту комнату. Что-то во взаимодействии остальных 281 пузыря заставляет нас в определённые промежуткииктужеморп еыннёледерпо в сан теялляет нас в определённые промежутки… — Таддеус Жанк1 упёрся руками о доску, опустив голову. Две красные капельки разбились об стол и прыгнули обратно к нему в нос. Это был ещё не самый худший опыт, — … время от времени, сталкиваться с внешней мировой линией, и тогда очередной Я, или любой из вас, заходит в эту дверь.
— Пытался ли кто-нибудь уйти? — 6
Второй самый изнурённый участник сего действа отрицательно покачал головой:
— Так я попал сюда. — Таддеус1 и Жанк2 сжали губы и вместе понимающе кивнули. — Не сработает.
— Однако! — вскочил Четвёртый. — Мы можем избежать ухудшения ситуации, если не позволим войти следующей итерации ТАК ТОЧНО! — Он4 восторженно захлопал. — БЛЕСТЯЩЕ! Он даже сможет уйти и отключить ту штуку — и всё закончится!
— Для кого? — угрюмо спросил Третий.
И он был прав. Здесь было только два возможных сценария: Пустота или Вечность. Никакого "спасения" бы не случилось. По крайней мере, для собравшихся тут. В своих границах, 084 создаёт бесконечное пространство и бесконечное время. Даже если бы они отключили устройство, даже если бы аномалия ослабла снаружи и даже если бы они смогли остановить "счастливца под номером 7" от перехода через порог этого маленького самопального временного кармана, для них бы это не закончилось.
Бесконечная петля.
Бесконечная петля.
Бесконечная петля… Таддеус ненадолго погрузился в раздумья, убеждаясь, что он всё понял.
— Значит… значит, мы просто здесь умрём? И это всё? — спросил Шестой.
— Если повезёт. — сказал Тад2, сняв очки и потирая переносицу.
Дверная ручка задребезжала. Все двенадцать глаз оказались прикованы к двери, пока их владельцы застыли на месте.
— … Пора ли нам кое-что отрепетировать? — 5
— Нет времени, — ответил Жанк1, — если ручка задёргалась, у нас остаётся от тридцати секунд до двух минут, субъективно… Так и не скажешь, когда говоришь только с собой.
Было приятно посмеяться. Для всех них. Даже проклятые должны иногда смеяться. Но этот момент не мог длиться вечно. Защёлка уже начала открываться и закрываться, открываться и закрываться. Кивнув, Зам-2 взял припрятанный дробовик 12-го калибра из-за шкафчика с документами:
— И всё же, почему бы не попробовать?
Все молча согласились.
— Внимательно следи за своими словами. — предупредил доктор1, взяв маркер и начиная писать. — посмотрим, есть ли выход из этого… сраного кошмара.
Он был до того поглощён раздумьями, что, когда взялся за ручку двери и открыл её, лишь смотрящее ему в лицо знакомое дуло Remington 870 и нечто до боли похожее на нарезной заряд внутри вывели его из алгебраической чащи.
— Что ж, есть только один способ сделать это, — уверенный, что он молчал, Жанк услышал собственный голос. — Назад, Д-р Жанк. Отойди назад от порога прямо сейчас.
Не отрывая взгляд от прицела, доктор подчинился. Сменив фокус зрения, он узрел море ликов, не отличающихся от его собственного. Немного постарше. Кровь медленно стекала из их носов и из их ушей, а также рукава, покрытые пятнами в попытках её стереть. Шестеро. Надписи на доске стёрлись и написались снова, а затем снова стёрлись. Он видел, как фигура, стоящая у доски, словно перемотала обратно нарисованную линию и снова её провела, останавливаясь только, чтобы схватиться за виски и простонать, а затем перейти к следующей. Перед ним самим же стояла не менее странная версия себя. На его лице выросла щетина и тут же пропала. Тоненький красный ручеек побежал вперед и назад, стекал вверх и вниз по его шее, в то время как отчаянные глаза боли впились Жанку в душу.
— То, что ты сейчас испытываешь, — сказал Жанк из-за рукоятки дробовика, пока другие четыре версии самого себя наблюдали за происходящим, — это некое событие временной разобщённости. Мы ещё не придумали, как это остановить, и можно ли вообще остановить отсюда, но мы можем остановить как можно больше Вас, приходящих сюда.
— Я не…
— Понимаю? — саркастично сказал Первый из-за плеча держащего дробовик. — Похер. Мы тоже не понимаем. И кто уж знает, как долго прилипший к доске Первообразный Ты пробыл тут, — не оборачиваясь, мужчина у доски хмыкнул и продолжил писать. Доктор Жанк попробовал уловить взглядом и зафиксировать свою работу на доске, но боль в затылке подсказала, что нечто внутри пошло вверх дном.
— Но…
— Ты номер седьмой. Мы же номера с первого по шестой. Но ты ещё и номер 0. Значит, тебе лучше постоять снаружи, пока мы решаем, как исправить проблему тут внутри.
— … Модель?
Одна из копий внутри комнаты возмущённо развела руками в воздухе, но внезапно удержала себя:
— Ошибка в десятичной запятой. Ты облажался на целый порядок величины. Мои поздравления, ты уничтожил то, что мы называем время, в пределах радиуса из двадцати чёртовых метров.
Мужчина с дробовиком в руках кивнул и ударил стволом Тада в грудь, выталкивая его дальше в коридор:
— Теперь разворачивайся и иди выключи ту штуку, пока ты не уничтожил целую зону.
— Но что насчёт…! — Дверь в кабинет захлопнулась и оказалась заперта. Даже когда он ломился в дверь, избив до крови кулаки, ответа больше не последовало. Ни звука, кроме случайного такта досадной неудачи в дверь личного мавзолея. В коридоре даже не звучало эхо.
— … Боже мой, что-то он ушёл надолго, — бормотал Маркус, нажимая на кнопку и наблюдая за очередным летящим ровно в центр модели мячиком. Шаг за шагом небольшой передатчик утопал в горке из шариков. — А как долго вообще?
Атти даже не подняла глаз. Только неотрывно пялилась в монитор перед ней. Впрочем, в этом была вся она. Фонд никогда не нанимал глупцов, но исследовательница Афина Анастасакос была до того профессиональной, что Киттермана выворачивало наизнанку. Прибавить её одержимость разгадыванием подобной фигни и тогда вопросы о том, почему она являлась непревзойдённым мастером слова, отпадут сами собой. Маркус даже не заметил ничего подозрительного, пока не подобрал свой одноразовый стаканчик и не приблизился к кулеру. По ощущениям он будто… можно ли назвать подходящим слово "икнул"? Наверное, показалось.
— МАРКУС! — Прокричала Атти, отскакивая подальше от покрывающегося помехами монитора. — Боже! Ты напугал меня! Как, черт возьми, ты туда попал?!
- Я… я подошёл. Пешком. — Киттерман закатил глаза и нажал кнопку кулераарелук лажан и азалг литаказ намреттиК — .мокшеППешком. — Киттерман закатил глаза и нажал кнопку кулера для подачи воды.
Афина укусила язык.
Слабая струя воды переполнила стаканчик всего за четверть секунды. Испугавшись, Маркус выронил его из рук. Их лица побледнели.
— Как долго его уже нет?
— Не более трёх минут.
— Тогда как они все здесь оказались? — спросил он, указывая на горку шариков из пенопласта.
Они побежали к панелям управления, чтобы ввести команды. Всё шло наперекосяк, и в панике они стали бить ладонями по экранам, торопливо стучать по световым индикаторам:
— Выключи! Выключи! Выключи! — орала Афина, лихорадочно клацая по клавиатуре, и, в тот же момент, видя, как Маркус срывает щиток панели и начинает выдёргивать провода. Они искрились, выпуская дым, а затем резко влипли обратно на место.
— О-ох! выключить?! - Киттерман крикнул в ответ. Он рванулся по пути выбив дверь, а затем пробежал, наверное, тридцать метров по двухметровому участку коридора ко входу в камеру. Дверь была оборудована электронным замком и не поддавалась. — БЛЯТЬ! — слабым эхо раздался звук в стерильном коридоре, когда Маркуса отшвырнуло обратно в комнату наблюдения. — Куда он, чёрт побери, делся?
— Вероятно, туда же, куда попадём мы, если ты не сможешь выключить нахрен эту штуку!
Паника накатывает постепенно. Сначала ты не уверен в происходящем. Дела идут всё хуже, пока покалывающее чувство растёт изнутри и доходит до кончиков пальцев. Оно захватывает твой мозг и не отпускает. Синапсы обмениваются данными, как угорелые, прокручивая каждое возможное решение один раз, два, три, четыре, пять… И все они — херня. Именно на этом уровне растерянного дебилизма Маркус в первый раз схватил табурет и ударил со всей дури по стеклу. По хрупкой поверхности разошлись трещины и в ту же секунду пошли обратно, пока не исчезли. Тогда он ударил ещё пять или тридцать (кто считает-то?) раз, пока не сообразил, что гениальнейшей идеей будет просто бросить табурет и орать в тупое отражение в окне.
— Остановись! Ты так никому не поможешь! — гаркнула Атти, пока она щурилась на монитор, надеясь, что помехи ослабнут и инструменты заработают. Хотя бы на минуту — достаточно долго, чтобы кое-как вычислить состояние поля, что происходит с будильником и выключится ли он когда-нибудь.
Выбив дверь с плеча, Жанк свалился на пол:
— У нас проблема!
— Что?! Правда?! Я и не заметил! — вскрикнул Маркус, когда он доставал карманный нож, чтобы перерезать намотанные на кулак провода.
Доктор0 вытер вытекающую из уха кровь и отхаркнулся на пол, где красная жидкость высохла в то же мгновенье:
— Что вы успели испробовать?
— Электрощиток, ввод команд, взлом с проникновением, возобновление вещания… — перечисляла г-жа Анастасакос.
—Испробовали всё, кроме насвистывания мелодий! — прорычал Киттерман, перерезая провод уже в третий раз и смотря, как он снова скрепляется обратно.
Чёрт. Дело было плохо. Даже ужасно. Уже всё было сломано, уже всё откатывалось назад. Но причинность оставалась гибкой, и факт его возвращения в эту комнату означал, что это не конец. Они ещё не полностью изолированы, значит нельзя было списывать со счетов последнюю надежду на чудо. Не то чтобы было чем рисковать.
— Г-жа Анастасакос, скажите точное время.
— Я не понимаю, как…
— Господи! Атти! Это временная аномалия! Который сейчас, нахрен, час?! — потребовал Жанк, после чего прыгнул к защитной панели на стене и резким движением распахнул её.
— Сейчас… Сейчас 6:00? Но это не… Стой! 10:23… 17:47?
— Кто-нибудь из вас знает время, когда мы начали вещание?
— 9:30! … Наверное, — предположил Маркус, одёргивая и посасывая пальцы после слабого удара током.
— Наверное?
Маркус пожал плечами и поднял руки выглядя в равной степени испуганным и извиняющимся.
— Что ж, разброс довольно жирный, но выбирать не приходиться. Г-жа Анастасакос, ты должна сказать мне, когда…
— СЕЙЧАС!
Всё погрузилось во тьму. Загорелось аварийное освещение. Их сердца замерли, пока они ждали. Ждали… и ждали.
9:45 наступило и прошло. Аномалия более не возобновилась.
После того, как целый день парочка Кротокрыс вынюхивала и сканировала его кабинет всеми инструментами, о которых он только имел право знать (и некоторым, о которых не знал) и не обнаружила измеримых временных флуктуаций; после утомительного, изматывающего ритуального допроса, чтобы не обнаружить в его действиях следов стороннего влияния и убедиться в сохранении лояльности к целям Организации; после психологического обследования, выявившего лёгкий пост-травматический синдром и, в остальном, отсутствие нарушений психики; после двух недель оплачиваемого отпуска, д-р Жанк сидел в своём кабинете и глядел на последние оставленные на доске каракули, задумчиво постукивая по виску.
По всей доске были разбросаны следы красного маркера. Они были разбросаны там и сям, от и к импровизированным диаграммам, блок-схемам и уравнениям, от которых бы любой младший научный сотрудник стыдливо покраснел — всё заворачивалось к, из, вокруг и через одну центральную фигуру: огромный Чёрный ящик.
Да, эксперимент, если можно так сказать, оказался "успешным". Нет, никто не погиб, по крайней мере, в том виде, в котором можно подтвердить. Да, Таддеус доказал, что определённые длинноволновые электромагнитные сигналы достаточной мощности способны изменять форму, интенсивность течения, направление и продолжительность любого существующего тахионного потока. Но нашёл ли он способ самостоятельно создавать управляемый тахионный поток?
Нет. Чёрный ящик так и остался чёрным. И продолжать исследования стало слишком дорого. Десятки людей были мертвы. Шесть его собственных копий безвозвратно потеряны. Он был в паре шагов от того, чтобы превратить отдел Зоны 17 для экспериментов над аномальным в SCP-объект под хрен знает каким номером. Может, 084/281? Имени д-ра Таддеуса Жанка едва ли удалось избежать цензуры в каждом документе, к которому он когда-либо прикасался, поскольку Фонд стал отрицать расположение сведений о его действиях или, даже, что когда-либо изволил нанять его.
Пора было остановиться.
Однако, стоило Жанку встать и потянуться за губкой, им овладела тишина. Взглянув наверх, он заметил, что часы остановились. Навострив уши, он не услышал снаружи никакого движения, хотя снаружи был коридор в разгаре безобразной суматохи конца рабочего дня. Тад повернулся и увидел тень, стоящую под дверью. Всего одну. Откашлявшись, тень просунула посылку в дверную щель — и ушла.
Часы на стене продолжили маршировать. В коридоре продолжилась шумная беготня. А на полу — конверт. В нём — наручные часы.
Его часы. Его собственная модель 442i, оснащённая автоподзаводом и всегда показывающая точное время. Вероятно, часы томились в шкафчике для хранения аномальных предметов последние… "Что ж, уже и не скажешь, как долго." — подумал Жанк. Но он знал точно, что не видел их с тех пор, как подобрал после… После. Но кто ещё мог это знать?
Связанная в трубочку записка. Написана от руки. Красным маркером с тонким войлочным наконечником. Доктор рефлекторно смял лист и бросил в мусорную корзину.
Не прошло и секунды, а он уже вернулся в своё кресло напротив доски. Скрестив руки, разглядывал.
Но потом задумался. Именно он где-нибудь в будущем напишет эту записку. Несомненно. Есть только один способ избежать разрыва петли. Надо запомнить время (19:46, 18 августа 1997 года. Тад зафиксировал дату в памяти и сохранил туда, где не затеряется.) и место, чтобы доставить письмо…
Теперь надо было убедиться, что он знает содержание послания, и тогда петля будет замкнута. А ещё… А ещё Жанк был уверен в желании не знать, что же ещё.
Хех… забавно, как ты вспоминаешь обо всём в последнюю минуту.
Смертный грех Евы вовсе не в том, что откусила яблоко. А в том, что не смогла прожевать, проглотить и доесть. Не повторяй ту же ошибку, иначе не помочь будет ни тебе, ни мне… -Тж
…