Некогда Альтерес был землёй магии. Ныне это земля труда, раздоров и смога.
Альтерес, величайшая часть суши в Уре, всегда был оплотом великих городов и цивилизаций. Густые леса на западе, высокие горы на севере и бескрайние травы повсюду – Альтерес не испытывал нужды в природных ресурсах. Даже богатые дичью болота на южных островах обеспечивали топливо для общих человеческих костров. Но не великолепие природы дало толчок возвышению Альтереса и Диэна, столицы этой страны. Альтерес возвысился благодаря магии.
Магическая сила в Уре была общедоступна, но Альтерес омывали глубочайшие и мощнейшие потоки этой таинственной энергии. Изначально Диэн был основан как дом чародеев и других пользователей магии, где они будут учиться, направлять и, что самое важное, управлять. Те немногие из использовавших магию, кто не только не зависел от потоков магии, но и был способен управлять ими, всегда были облечены властью в Уре. Со временем они создали единую сеть, чьи филиалы были во всяком городе, но сердце по-прежнему было в Альтересе – в высоком шпиле Диэна.
Шло время, и мир благоденствовал. Официально маги ничем не управляли напрямую, но в реальности ни одно важное дело не делалось без их одобрения. В каждом деле были свои маги – от Толкачей, двигавших и устанавливавших камни городов, до Чаровоинов, изрыгавших огонь и призывавших гневных бойцов, и Ткачей, коварных, таинственных старцев, способных повлиять на колесо судьбы за определённую плату. Цивилизация процветала. В теории.
А на самом деле многих стало возмущать то, что магическая мощь сосредоточена в руках избранных. Слишком много жизней было оборвано простым мановением руки, слишком многие земли стали бесплодны и причудливы в ходе воющих, ослепительных войн. И возникла секта, Церковь Новой Зари, объявившая магию пороком, а труд, самопожертвование и веру – добродетелью. Секта укоренилась в Альтересе, но распространилась и расцвела во всяком уголке мира. Великий шпиль Диэна, привыкший к приходам и угасанию культов, не испытывал страха.
Когда разразилась война, маги казались почти скучающими. Меч, щит и плоть мало что могли противопоставить жгучим тепловым взрывам и армиям порабощённых гоблинов. Големы из стали и крови молотили людей как пшеницу, и небеса над бунтующими землями чернели, проливаясь дождём жгучего яда. Казалось, последователи Новой Зари в растерянности. На всякую крошечную победу, на всякого павшего мага приходились тысячи убитых и мили земель, что остались выжжены и бесплодны. Настроения начали колебаться, и в шпиле Диэна были подписаны акты о капитуляции бунтующих.
Именно тогда, в наитемнейший час, одинокий ремесленник открыл тайную связь между жизнью и магией. Изучая раненых и умерших, наблюдая за искусством магов, ремесленник Геб обнаружил, что магия, подобно крови, содержится и образуется внутри тела. Она содержалась во всех вещах, но именно «внутренняя» магия позволяла использовать как собственные, так и внешние магические запасы. Следующим логическим шагом был поиск способа разрушить этот внутренний резервуар.
Ремесленник Геб предстал перед епископами Новой Зари, предлагая устройство ужасающего значения. Этот громоздкий прибор, установленный на задней части повозки, казался грудой металлолома, и отношение к нему поначалу было соответствующим. Тем не менее, Геб знал, как привлечь внимание масс. Он покатил своё устройство к ближайшему полю боя. Солдаты сперва весело, а затем с ужасом смотрели, как маленький человек катил устройство прямо навстречу наступающей волне Големов. Они маршировали вперёд, бездумные и беспечные, пока Геб не нажал кнопку.
Они замерли, точно в раздумье… затем рухнули, сломались и развалились на части, точно марионетки, которым подрубили нити. Чёрные, клубящиеся небеса над полем битвы очистились, и всякий, кто мог видеть, уставился на это в благоговении. Маги первыми отошли от шока. Или попытались. Заглянув внутрь себя, они обнаружили, что их силы уничтожены – или же стали столь незначительны, что казались несуществующими. Сами они ощутили себя маленькими, слабыми людьми, которые вышли против орды. Их чары и барьеры, способные затупить мечи и обратить плоть в пепел, отныне не могли ничего сделать, дабы задержать поток исполненной ненависти смерти, что хлынул на них.
Ремесленник Геб, ныне Лорд Геб Спаситель, строил больше машин, стараясь уменьшить их до ручных орудий, творил взрывы, что выжигали в магах всякий контроль над магией, обращал призванных созданий в бесчувственные груды. Устройства также могли очищать от следов волшебства неодушевлённые предметы, делая их почти неуязвимыми для чародейских атак. Маги были отброшены назад, в ужасе взирая на земли, очищенные и освобождённые от необходимых им сил. Вскоре остались лишь немногие очаги магии, сокрытые в местах слишком отдалённых, труднодоступных или запуганных, чтобы о них беспокоиться.
Лорд Геб взглянул на то, что было содеяно, и впал в отчаяние. Столько крови, столько ущерба – и всё из-за его вмешательства. Несмотря на утверждения Новой Зари, что бойня была бы ужаснее без иссушающих орудий и генераторов нуль-поля, он искал способ сохранить магию от полного уничтожения. Он отдалился от всех, хотя войска маршировали к шпилю Диэна, и без перерыва на сон искал способ прекратить резню.
Он нашёл способ регулировать иссушение магии. Вместо выжигающих дух взрывов, оставлявших человека без волшебства навеки, он открыл средство «потягивать» содержимое магического резервуара небольшими порциями. Чары были собраны, и со временем Геб обнаружил, что с их помощью можно снабжать энергией и контролировать множество вещей. Случайно он пролил немного Эфира на маленькую заводную птичку. Это было одно из первых созданных Гебом устройств, он держал её, как амулет на счастье. Стоило призрачному Эфиру втянуться в птичку и потечь внутри неё, она пошевелилась, чирикнула, а затем принялась летать, щебеча и ведя себя точь-в-точь как воробей, в форме которого и была сделана. Часы спустя, когда она наконец упала и затихла, Геб уже создал Эфирные Трубки.
К тому времени, когда он явился, шпиль Диэн пал, горстку оставшихся мастеров магии взяли в кольцо, их сила была изуродована и больше не могла защитить их от глумящегося, завывающего народа. Геб подлетел к епископам, умоляя их воздержаться и прежде взглянуть на его новое устройство. Епископы не были к этому расположены, но не могли прилюдно отказать человеку, обеспечившему им победу. Разбитых волшебников держали под стражей, пока Очиститель, привезённый из глубин мастерской, не был доставлен в центр города. Лидер колдунов, Чо-Ши, был помещён внутрь устройства. Геб подсоединил две коротких толстых трубки из стекла и нажал на рычаг. Это деяние ознаменовало смерть эпохи Магии в Уре.
Геб высушил каждого чародея до дна. Затем продемонстрировал, как всякий, вне зависимости от уровня владения магией, может быть «выпит» с тем, чтобы его резервуар со временем заполнился вновь. Затем продемонстрировал, как заполненные Эфиром трубки могут быть переставлены на машины и устройства, позволяя им действовать, точно призванным магами кошмарам, но не требуя каких-либо особых талантов для управления. Было даже обнаружено, что, в зависимости от количества использованного Эфира, объекты могли быть наделены неким подобием духа, временно действуя подобно живым, дышащим существам.
Новая Заря ввела политику Нуля. Никто, будь то мужчина, женщина или ребёнок, не мог заниматься магией без непосредственного надзора и одобрения Церкви. Всех периодически «осушали» на благо человечества, а «стяжателей» выставляли предателями и еретиками. Перед народом была возглашена доктрина Физического. Было объявлено, что полагаться на магию – проявление лени, разъедающее душу, но та же сила в обслуживании физических устройств – единственно верный порядок вещей. Были созданы фабрики, массово производящие Очистители и нуль-генераторы, созданы цеха и управления для контроля за продукцией и людьми.
Исследования вели к развитию часовых механизмов, угля и пара, что позволяло Эфиру выступать всё больше и больше в качестве управляющего средства, а не источника энергии. Было обнаружено, что если высушить существо до смерти, можно получить твёрдый сгусток Эфира. Этот драгоценный камень, коий окрестили Камнем Души, был хрупок, но невероятно могуществен. Он не растрачивался, подобно Эфиру, а будучи установленным на устройство, переносил в механизм весь разум высушенного. Также он мог быть удалён через повреждение этой драгоценности, позволяя осуществлять полный контроль над устройством. Еретики, преступники и повстанцы выжимались досуха, дабы вновь послужить человечеству, запертыми в туманном сне среди лязгающих шестерёнок и холодного металла.
Геб увидел вознёсшиеся дымоходы, чернеющие небеса, пустые, подозрительные глаза людей и отчаялся. Люди обрели великую мощь, контролируя и регулируя Эфирные течения и устройства, и разбогатели. Простой же народ оказался практически низведён до роли ещё одного источника топлива. Множество земель были оставлены странными и дикими, а люди цеплялись за стремительно разбухавшие города, трудились на заводах и фабриках Нуль-Генераторов, получая за это гроши, молча сносили плохое обращение, дабы не быть замещёнными машинами… или хуже – получить ярлык подстрекателей и стать частью машины. У иссушаемых не было никаких денег, кроме тех жалких подачек, которые Церковь бросала им за иссушение. Потерянные и смущённые, Пустые заполнили города, используясь как рабы и энергетические баки для входящих в силу финансовых воротил.
Геб наложил на себя руки, его последние слова были вырезаны в его же плоти: «Да простят меня боги; я ничего не знал». Его смерть Новая Заря выставила как убийство, сложив вину на тайное общество сочувствующих магам, а потом о ней просто перестали говорить. Города ширились и разрастались, превращаясь в целые миры внутри себя самих. Еда, вода и свет производились внутри, в городе, слой за слоем возносившемся к небу. Повелители промышленности и религии жирели в могуществе, пока не превзошли даже магов во дни зенита. Роскошь и экстравагантность стали игрой, новые чудеса создавались непрерывно, дабы поддерживать интерес богатеев и бездельников.
В сердце городов человек и машина постепенно стали неразличимы. Из-за плохой вентиляции и водопровода перенаселённые трущобы заросли грязью и утратили свет. На ворота фабрик устанавливались замки с хронометрами; орды рабочих сутками трудились внутри. А потом их выпускали – измождённых и высушенных, с горсткой засаленных монет в награду за каторжный труд. Часовые механизмы бродили либо стояли приваренные или прикованные к своему посту, одни практически стали неуклюжими призраками, другие застряли во второй смерти, бодрствующие и осознающие, но принуждённые работать не за плату, а за Эфир, поддерживавший в них жизнь.
В глубине ныне царит тьма. Люди проживают целые жизни, не зная солнечного тепла или поцелуев вечернего воздуха. Бледные, тощие и черноглазые, они ведут уединённую жизнь, обслуживают приборы, чьего назначения не ведают даже их деды. Над всем этим бдят жрецы и армия, обеспечивая надёжное течение Эфира, пар, уголь и послушание. Огромные трубы досуха выпивают океаны, преобразователи выедают пустоты в горах. Преступники правят во тьме, высушивая неосторожных Сифонными пушками, продавая украденные души тому, кто больше заплатит, регулируя приливы и отливы рабского труда, удовлетворяя растущий спрос на человеческие пороки.
Человек рос в изоляции, прошлое забывалось под неустанным перетиранием настоящего. Тем не менее, слухи сочились к простому люду, утекая от насильно завербованных матросов торговых барж и воздушных кораблей, доносясь с шёпотом гонцов, скользящих через стены города-тюрьмы. Слухи о местах, по-прежнему богатых магией, которые ведут войну со всё ускоряющейся, чадящей поступью промышленности. Истории о чёрных, глянцевых куполах, растущих и подминающих целые города, слова «Лорды Гробниц», произносимые приглушённым тоном. Сказки о земле, что становится дикой и необузданной, когда люди покидают её, о чудовищах и ордах, что бродят и учиняют резню, повинуясь порыву.
Часовые механизмы, иначе «лязгуны», пострадали более всех. Ниже Пустых рабов и полулюдей, допущенных в город, они являются лишь имуществом, пусть даже и разумным. Большинство пребывают в тягостном полусне, содержащиеся в послушании и смущении сырым, плохо обработанным Эфиром. Некоторые, однако, воспрянули, посмотрели на мир стеклянными глазами и задали вопросы. Они блуждают, беря то, что могут, крадя то, что должны, цепляясь за тех сородичей, которые пребывают в сознании. У некоторых даже остаются воспоминания, но личности смазаны, а слова приглушены. Некоторые сходят с ума и блуждают по окраинам, «улучшая» свои физические тела, дабы заполнить пустоту в душе, превращаясь в исходящие паром, неуклюжие кошмары.
Крик вознёсся в каждом уголке Ура. Часовые механизмы шипели и скрежетали его, люди издавали его в хвале или плаче, жрецы проповедовали его, изгои спорили о нём. Зов достиг короля и нищего, наёмника и монаха:
Погибла эпоха Магии.
Настала эпоха Эфира.
Лицензия: CC BY:NC:SA 3.0