Моя месть свершилась.
Много воды утекло с тех пор, как меня столкнули с самого высокого утёса этих мест и оставили умирать на холодных плитках земли. Но это был ещё не конец. Я не разбился оземь, но отскочил, оставшись в живых и воспылав жаждой мести.
Однако я забегаю вперёд. Я – Сволли Боджет, из дворянского рода Штайнбергеров. Мы благородные, полупрозрачные жители великой страны Шкафа Семейного Фарфора Байеров. Наш род занимает высокое положение на третьей, самой верхней полке. Свысока взираем мы вниз на серебряных ложек, восковых фигурок и всяческих побрякушек и безделушек. И, конечно же, у нас есть недоброжелатели, в частности конкурирующий дворянский род.
Вайнглассбергенштайны обитали на полке под нами и жаждали занять нашу прекрасную верхнюю полку. Несомненно, мы занимаем это место благодаря нашему безупречному состоянию. Все из наших исходных компонентов невредимы, потому мы и мерцаем в тусклом свете флуоресцентного освещения. Вайнглассбергенштайны же имели несчастье утратить своё второе с конца по величине чайное блюдце.
Вечно жаждущие власти, Вайнглассбергенштайны плели заговор, стремясь положить конец нашему правлению. "Эрвин", их вторая по величине чашка, вынашивал план заполучить первое место, разбив одного из членов нашей семьи. Но кого же лучше выбрать, спросили они, на роль этой жертвы? Они шевелили мозгами, шевелили языками, а под конец даже ногами пошевелили, и в итоге выбрали себе жертву: МЕНЯ. Разобраться с самой маленькой чашкой в семействе не сложней, чем отобрать ложку у воскового младенца.
Поэтому, когда погасли огни, они выхватили меня из моей постели коллекционной серии с бархатной подкладкой и затащили меня на самый верх шкафа. Я умолял их, убеждая, что из-за изъянов в их отделке для них всё равно останется закрытым то место, которого они жаждут. Но их ушки были глухи к моим мольбам. Они столкнули меня с высоты вниз, вниз к неумолимой земле. Но я не разбился. Я спружинил и, когда так произошло, я поклялся отомстить.
Наутро я был возвращён на своё место, невредимый и полный сокрушительной ярости. Эти нешлифованные душегубы оказались не благороднее бумажных стаканчиков! Они должны были страдать, все как один. Много ночей я провёл в размышлениях со своими приятелями чайной ложкой Билли и Реджинальдом Т. Сахарницциным. И мы решили, что весь род Вайнглассбергенштайнов должен поплатиться за свои злодеяния. Воздывать персты к небу и стенать. "Что там за звон гремит вдали? О, там обрыв! Разбился юный Соло!"
В последнюю ночь недели мы украдкой ушли из дома и приступили к осуществлению нашего славного плана безгранично справедливой и разрушительной мести. Мы пробрались в их лагерь и ослабили все винты, державшие его деревянную подставку в воздухе. Затем мы сбросили на нижнюю полку, населённую простолюдинами-безделушками, брошюру с такими словами:
К НАРОДУ НИЖНЕЙ ПОЛКИ
МЫ, БЛАГОРОДНЫЙ И ВЕЛИКОДУШНЫЙ РОД ВАЙНГЛАССБЕРГЕНШТАЙНОВ, ОБЪЯВЛЯЕМ ПРАЗДНЕСТВА ДЛЯ ВСЕХ И КАЖДОЙ БЕЗДЕЛУШКИ! ПРИСОЕДИНЯЕТЕСЬ К БЛАГОРОДНЕЙШИМ ИЗ ФАРФОРА НА ПРАЗДНИКЕ ЕДИНСТВА И НАШЕЙ КРУТИЗНЫ
С НАС ТОРТИК И ПУНШ
И мы стали ждать. Когда забрезжил дневной свет, бубнящие звуки пробуждения нижней полки быстро сменились возбуждёнными визгами. Безделушки и побрякушки бросились на вторую полку, алчущие угощения. Растерявшиеся, ошеломлённые Вайнглассбергенштайны не смогли удержать огромную толпу, ломившуюся в их ворота.
Раздался скрип.
И тишина.
Потом раздался величайший катастрофический гром, брязг, дрязг и тарарам.
И снова тишина.
С тех пор мы не слыхали ни звука с нижних полок. Наша месть свершилась, и мы остались правящим набором шкафа. Все, кто был против нас, и те, кем мы правили, были разбиты в пух и прах. Одни среди нашего лагеря полагают, что всё было сделано справедливо, и наше выживание было предопределено. Другие говорят, что мы действовали слишком поспешно и утратили всех подданных.
Так или иначе, в ближайшие месяцы, всё и впрямь изменилось. Были поставлены новые полки, на них были поселены новые безделушки и антиквариаты. Это холодные, неразговорчивые типы, которые никогда не говорят и не двигаются. Мы тосковали по прежним дням, полным соперничества, сражений, когда не было скучно. Но ничего из этого больше нет. Да и обладали ли мы когда-нибудь какой-либо властью? Наше правление никогда и не было чем-то значительным. И мы просто стали тем, чем должны были быть с самого начала.
В конце концов, мы были всего лишь чашками.